Я помнила эту саблю. До жути, до одури отчетливо.
Страшная история Амины. Чудовищная участь матери Олега. Мрачная и пугающая судьба первой женщины, которая погибла, искупая чужие прегрешения, отвечая за преступления одуревшего от безнаказанности маньяка.
Ледяной клинок прижимается к горлу. Плашмя. Обжигает кожу диким холодом, окатывает льдом с головы до ног.
Марат дал мне понять, что пощады не светит. Глупо мечтать. Глупо надеяться. Тогда, прежде. А теперь?
— Я не стану использовать это оружие сегодня, — спокойно произносит он, без труда пробирается в мои размышления, безошибочно определяет причину волнения.
— Раз применять по назначению не намерен, — закусываю губу, выдерживаю паузу, завершаю мысль: — Для чего взял?
— У отца не должно возникнуть подозрений, — поясняет небрежно. — Пусть поверит, я собираюсь тебя убить.
— Можно чуть больше подробностей? — спрашиваю сдавленно. — Мы приезжаем на обрыв, выходим из автомобиля. А дальше как? Ты извлекаешь саблю из футляра и…
Замолкаю. Невольно накрываю горло ладонью, словно пробую удержать сердце, отчаянно рвущееся на волю через глотку. Пытаюсь урезонить напрочь обалдевший пульс.
— Мы туда не доедем, — мрачно чеканит Марат. — И уж точно там не выйдем.
— Почему? — едва слышу собственный голос.
— Здесь бомба, — заявляет ровно.
— Ты, — запинаюсь. — Ты о чем?
— Сама посмотри, — хмыкает. — Внизу. Под моим сиденьем. Только ничего не трогай. Не шали.
— Т-ты, — осекаюсь. — Издеваешься, что ли?
— Давай, — широко усмехается. — Взгляни.
Подчиняюсь, оттягиваю ремень безопасности, чтобы наклониться, изучить все лично. Подаюсь в сторону, склоняюсь и моментально цепенею. Всматриваюсь в увиденное, лихорадочно моргаю, пытаясь рассеять коварный мираж.
А может, это муляж? Розыгрыш. Похоже, идиотская шутка затягивается. Может, это просто эффектная имитация? Кто поставит бомбу в собственной машине?
Конечно, я не уверена, что вижу взрывное устройство. Мало опыта для четкого вывода. Черный пластиковый блок. Клубок проводов. Экран, на котором горят неоновые цифры. Все кажется чересчур нереальным, кинематографичным. Чистое безумие.
— Когда ты успел? — пробую поймать его взгляд.
— Не я, — кривится.
— Тогда кто? — холодею, отшатываюсь назад, вжимаюсь обратно в свое сиденье, даже страшно совершать резкие движения. — Авто проверяют на въезде. Твои люди проводят регулярный досмотр. Иначе на территорию не проехать.
— Снаружи смотрят, — пожимает плечами. — Не внутри. Тут над салоном поработали. Ловко пристроили.
— И что? — обращаюсь в трясущийся сгусток нервов. — Как быть?
— Хороший вопрос, — выдает небрежно, будто самую обычную беседу ведет. — Стоит только скорость сбросить — бомба взорвется. Притормозим — сразу будет взрыв.
— Откуда ты знаешь? — восклицаю пораженно.
— Я их продаю, — произносит без эмоций. — Я самой разной дрянью торгую. Оружие. Наркота. Живой товар. Мало какая сделка без моей семьи обходится.
Марат вдруг поворачивается, отрывает взгляд от дороги, смотрит прямо на меня, до нутра достает, до мозга и даже глубже. Внутрь входит. В плоть, в кровь. Все сметает ураганом. В свой темный водоворот затягивает.
— Ты готова умереть? — раздается холодный вопрос. — За убийцу. За мясника. За ублюдка, у которого нет ничего святого. За того, кто свою родню предал и продал. За того, кто давно не верит в Бога.
— Да, — выдыхаю.
Разве я могу ответить иначе?
С ним — только так. До конца. Против всех моих убеждений. Забыв про гордость, отринув саму себя, перечеркнув собственное будущее. Резко и решительно. Навсегда. Выжимая педаль газа до упора.
* * *
Огромный черный автомобиль несется по дороге на полной скорости. Зверское рычание двигателя. Взмывающие ввысь столбы пыли. Никому не стоит оказываться на пути у этой машины. Опасное создание, жуткое и хищное, жаждущее крови.
Собравшиеся на обрыве люди застывают в недоумении. Груда металла приближается, не скрывая угрозы, разгоняется сильнее, наращивает обороты. Проносится мимо охраны, не притормаживая. Дерзко и нагло прорывает оцепление, несется дальше. Бешено. Безумно. Будто внутрь вселился самый настоящий дьявол, будто железом завладели демоны, бесы, чудом вырвавшиеся из истинного пекла.
Встревоженные крики. Пальба. Правда, все выстрелы направлены исключительно в воздух. Таков приказ Ахметова-старшего. Здесь никто не посмеет его ослушаться.
Что происходит? Что творится? Не разобрать. Каков замысел водителя? Неужто просто вперед мчаться?
Резкий рывок. Одержимый. Дикий. Крутой поворот. В сторону. Вниз. Прямо с обрыва. В пропасть. Ниже и ниже. На скалистое дно.
Автомобиль срывается в бездну. В жадную пасть пропасти. Вылетает с дороги.
А после следует оглушительный взрыв. Мощный. Гремучий. Раскатистый. Громовой. Точно вулкан извергается. Сотрясает землю вокруг.
Алчный огонь пожирает жертву и палача. Заключает их в жарких объятьях пламени. Заточает вместе на веки вечные, воедино сливает, пленяет.
Кровь не течет. Не льется. Закипает.
Такова доля. Такова судьба.
* * *
Если честно, я понятия не имею, как именно все происходит, что видят другие люди со стороны, насколько жутко и безысходно выглядит моя гибель. Гибель Марата. Можно лишь строить гипотезы, выдвигать догадки, предполагать.
— Ты готова умереть?
— Да.
Тысячу раз. Миллион. Миллиард. Сколько понадобится, столько и буду погибать. Ответ на вопрос не изменится.
— Отлично, — заключает Марат. — Но тебе придется выжить. Сегодня так уж точно. Иначе зачем я затевал весь этот план?
— Ох, — роняю, поежившись. — Выходит, есть план?
— Вроде того.
От его ухмылки мороз пробегает по коже и трясутся поджилки. По телу протекает электрический ток. Разряд за разрядом плоть сотрясают.
Каждый раз на грани. На лезвии ножа.
Забываю дышать.
— Татарин, — хрипло бросает он. — Документы.
Не успеваю переспросить, не удается даже губы разлепить и малейший звук из судорожно вздымающейся груди исторгнуть.
Шорох. Дуновение воздуха. Гигантская лапища протягивается из-за моей спины, бросает на колени рюкзак. Небольшой, неприметный, серого цвета. Щедро набитый чем-то.
Что?!
Оборачиваюсь чересчур резко. Взвываю от боли. Настолько сильно и жестко шею судорога сводит.
Уже знакомый громила кривит полные губы в гадкой усмешке.
