– Спасибо вам за все.
Воскресное утро. Он сообщает представителям Клеве, что жених хочет отложить свадьбу. Они в растерянности и недоумении:
– Лорд Кромвель, мы считали, что вопрос решен. Мы предоставили копии всех нужных документов.
Он держится сухо и вежливо: не хочет показать, что он в таком же ужасе, как и они.
– Король требует оригиналы.
Мы объясняли много раз, говорят они, что не знаем, где оригиналы. Помолвка входила в более общий договор, который много раз менялся, и потому…
– Советую вам их добыть. – Он садится и, хотя время еще раннее, жестом требует кувшин вина. – Господа, в ваших силах устранить это препятствие.
Не все гости из Клеве хорошо понимают по-французски. Они тычут друг друга в бок: что он сказал?
– Позвольте сослаться на прецедент. Когда королева Екатерина… я хотел сказал сказать, покойная Екатерина, вдовствующая принцесса Уэльская…
Да, говорят они, первая жена Генриха…
– …когда ее мать Изабелла выходила за ее отца Фердинанда, потребовалась диспенсация от папы, но документ задержался…
Да, мы понимаем, говорят они. Рим вытягивал еще деньги, ведь так?
– Однако все остальное было готово, и приближенные Фердинанда изготовили все, что требовалось, включая папские печати.
Так что вы советуете, спрашивают они.
– Я не смею советовать. Но сделайте все, чтобы удовлетворить желания короля. Поищите в своих вещах. Загляните между страницами ваших Библий.
Нам нужно посовещаться, отвечают они.
– Поспешите, – говорит, входя, Уильям Фицуильям.
О да, мы поспешим, обещают они. Промедление губительно для всех. Пойдут слухи. Вообразите, что скажут французы, какую ложь начнут сеять люди императора. Скажут, она ему не понравилась. Или что она, увидев, какой он старый и грузный, отказалась за него выходить.
– После обеда вы можете прийти в совет, – говорит он, – и объяснить, как опасны такие слухи. Король присоединится к нам, когда они с королевой придут от мессы.
Они с Фицем идут в залу совета. Фиц дергает его за рукав:
– Ничего уже нельзя поправить? Генрих кипит. Я его знаю.
Да, думает он, вы его знаете. Он вышвырнул вас из совета, сорвал с вас цепь. Ваше счастье, что королевский гнев смягчился, вернее, что я его смягчил.
– Бумаги не более чем предлог, – говорит Фицуильям. – Она ему не понравилась, или он ее боится, не знаю. Но запомните, Кромвель, я не хочу нести вину лишь потому, что ездил за ней в Кале.
– Никто не сваливает вину на вас. Если кто тут и виноват, то он сам. Что помчался к ней сломя голову, будто пылкий юнец.
Советники уже собрались. Кранмер сидит, словно обессилел, начинает подниматься и снова падает на стул. Епископ Даремский наклоняет голову:
– Милорд хранитель малой печати.
Тон благоговейный, будто епископ что-то освящает или держит в руках нечто хрупкое, готовое рассыпаться.
Он кивает:
– Ваше преподобие.
Тунстоллу известно, что хранитель малой печати не первый месяц роет под него подкоп: выпытывает, что он делает в Дареме и во что по-настоящему верит. Так что последнее время епископ сидит с опаской, словно ждет, что из-под него выдернут стул.
Врывается Томас Говард. Глаза сверкают, как будто есть повод что-то отпраздновать.
– Итак, Кромвель. Я слышал, он хочет отвертеться.
Он садится, не дожидаясь, когда сядет герцог:
– Император и французский король вместе встречают Новый год. Так близки они на нашей памяти не были. Они подобны планетам, господа, их сближение притягивает море и сушу, определяет нашу судьбу. У них есть флот и деньги, чтобы на нас напасть. Наши форты еще недостроены. Ирландия против нас. Шотландия против нас. Чтобы устоять этой весной, нам нужен союз с немецкими государями – они либо пришлют людей на подмогу, либо будут отвлекать противника, пока мы его не разобьем или не заключим мир. Король должен на ней жениться. Этот брак нужен Англии.
Чарльз Брэндон обводит их скорбным взглядом:
– Он согласился. Он подписал договор. Он не может теперь увильнуть.
– Что случилось в Рочестере? – спрашивает Норфолк.
– Не знаю. Меня там не было.
Норфолк дергает носом:
– Что-то между ними произошло. Что-то ему не понравилось.
Лорд Одли говорит:
– Я согласен с милордом Суффолком. Король зашел слишком далеко и не может без очень веских оснований нарушить слово. Раньше он не сомневался, что она свободна. И, на мой взгляд, она достойная женщина.
– Быть может, вы не понимаете, что нужно монархам, – говорит Норфолк.
– Вот как? – Одли награждает герцога взглядом, который мог бы облупить яйцо. – Если она не удовлетворяет королевским требованиям, ваша светлость, моей вины тут нет.
– Кромвель считает, король должен винить самого себя, – говорит Фиц. – За то, что поскакал в Рочестер.
– Винить себя? – переспрашивает Тунстолл. – Король? С каких пор? Можно подумать, Кромвель с ним не знаком.
Он с тяжелым сердцем произносит:
– Возможно, я сумею отложить свадьбу.
– И какой от этого прок? – спрашивает Фиц.
Он думает, время может сгладить воспоминания о тягостной встрече. Генрих может забыть ее взгляд. Однако он не знает, видел ли это Фиц, и потому молчит.
Кранмер, добрый христианин, не говорит: «Я вас предупреждал», а произносит кротко:
– Я согласен с вашими доводами, милорды. Однако совесть короля не успокоится, пока он не увидит требуемые документы. Его обманывали в прошлом. Ему не следует вступать брак иначе как с полным душевным согласием.
Кранмер чересчур хорош для нашего грешного мира – забыл о собственных тревогах и думает только о Генрихе. Он обращается к архиепископу через голову Норфолка:
– Послы Клеве только что сделали мне предложение. Двое из них останутся в качестве поручителей, до тех пор пока не прибудут документы.
Норфолк говорит:
– Кормить их до Пасхи? Ну уж нет, клянусь мессой!
– Я не вижу в этом нужды, – говорит Кранмер. – Мы не сомневаемся, что в Клеве добросовестно все проверили. Я даже не сомневаюсь, что дама свободна. Однако мы должны учитывать сомнения короля.
Дверь открывается. Они преклоняют колени.
– Ну, – говорит Генрих, – что вы придумали, чтобы меня освободить?
– Ничего, сэр, – отвечает Кранмер.
– Что ж, по крайней мере честный ответ. Я уже начал подозревать, что мои советники не вполне честны, а друзья и союзники не вполне искренни. – Генрих поворачивается к Суффолку. – Чарльз, ты ведь был в Виндзоре в прошлом сентябре? Когда люди герцога Вильгельма клялись, что привезут документы целиком и полностью?
