— Ваше сиятельство, ночью я не сказала вам еще кое-чего, попросту после возвращения от Его Величества была не в силах, но вы должны знать. Когда я ходила переодеваться, у меня разболелась голова, и я полезла в свою шкатулку со снадобьями. Так вот, этот мерзавец подкинул мне пузырьки с зельями. Не знаю, что это были за зелья, но приказала Тальме уничтожить их и обыскать покои. Она исполнила мое повеление и кроме пузырьков нашла еще мешочек с травами у меня под подушкой.
— Та-ак, — протянул граф и откинул газету. Глаза его недобро сверкнули, но гнев этот был предназначен не мне, и потому я не ощутила трепета. — Продолжайте.
— Я посчитала, что будет лишним афишировать мою находку, дабы ее не перевернули нам во зло. Тальма уничтожила даже пузырьки, потому доказательств того, что Ришем подкинул мне, нет, однако я считаю, что поступила верно.
Чуть подумав, граф кивнул:
— Да, вы поступили разумно, Шанриз. Вашу находку и вправду можно было использовать против вас. И тогда старое дело могло бы заиграть новыми красками. Только… Не понимаю, — граф нахмурился, но я мешать вопросами не стала: — К чему ему понадобилась еще и эта подлость? Если он собирался вас опоить и использовать дурман, чтобы окончательно убрать угрозу, то к чему подбрасывать зелья? Не доверял зелью, зная о вашей дружбе с Элькосом?
— Он выглядел искренне потрясенным, когда я очнулась, — покривившись от воспоминания, ответила я. — А еще уверял, что не оставил бы наш род без помощи после его падения…
— Весьма странная комбинация, — потер подбородок дядюшка. — Напрашивается вывод, что он хотел не просто соблазнить вас, но и обвинить в связях с темной магией, что изничтожает всякую возможность исполнения его обещаний. Без вас наш род Ришему не нужен, да и не поднять его с колен после таких обвинений. Если только не обвинить кого-то еще в том, что он подкинул пузырьки, а заодно и частично обелить себя, показав, что есть злодей и пострашней, чем герцог, который спасал честь Стренхеттов. Но кого бы он обвинил? Тальму? Так она служит нам, а значит, опять мы виновны. Ему понадобился бы кто-то другой… Герцогиня… А что, вполне себе возможность избавиться от этой кости к его глотке. Но напрямую ее обвинять глупо, значит, кого-то из доверенных лиц. А дружен с вами Гард, однако вряд ли бы Ришем снова стал использовать его. Впрочем, уже неважно, — отмахнулся граф. — Теперь нам остались только домыслы, а потому не будем забивать себе голову. Доказательств ныне нет. Возвращайтесь к трапезе, Шанни.
После завтрака, когда его сиятельство выводил меня за дверь, я ощутила волнение. Что скажет мне Его Величество? Что выдумал герцог, чтобы извратить свой грех? Как уже показывал опыт, он мастер переиначивать очевидное, выворачивая правду наизнанку. Что если и сейчас сказал что-то такое, после чего я превращусь из жертвы в преступницу, а Ришем вновь отряхнет руки? В первый раз его простили в благодарность за то, что не позволил имени принцессы оказаться заляпанным заслуженной грязью, а какие выводы сделает король после этой ночи?
— Выше подбородок, дитя мое, — улыбнулся мне граф. — Что бы нас ни ожидало, мы не станем предаваться унынию и сгибаться перед обстоятельствами и негодяями. Поднимите голову и улыбайтесь, вы – Доло, в конце концов.
Я посмотрела на дядюшку и улыбнулась ему искренней и теплой улыбкой. Его уверенность была лучшей поддержкой. Но более всего меня вдохновило, что он ставит мою честь превыше всяческих благ и готов покинуть возобновившуюся службу и сам дворец, но не поступиться моим добрым именем.
— Ваш род с вами, Шанриз, — сказал граф, глядя мне в глаза, будто услышал мои мысли.
— Я люблю вас, дядюшка, — поддавшись чувству, ответила я, на миг прижавшись к нему.
Его сиятельство, кажется, смутился. Но после хмыкнул:
— Лиса.
— Это правда! — возмутилась я.
— И тем приятней ваше признание, Шанни, — он улыбнулся. — Вы тоже стали мне по-настоящему близки и дороги. Жаль, что я так мало уделял вам внимания раньше.
Теперь смутилась я, но потерлась щекой о плечо графа, и на этом минута сентиментальности миновала. Дальше мы шли в молчании. На входе в королевское крыло нас не задержали ни гвардейцы, ни кто-либо еще. И в кабинет государя, где он ожидал нас, дверь открыли тот час же. Дядюшка пропустил меня вперед, вошел следом, и дверь за нами закрылась.
Его Величество в кабинете был один. В душе я надеялась, что увижу и магистра, но он отсутствовал. Впрочем, рядом был дядюшка, и я чувствовала его незримую поддержку. Граф склонил голову, приветствуя монарха, я присела в реверансе, и король поманил нас, позволив приблизиться. Сам он сидел за столом, заложив за голову руки. Сюртук его висел на спинке кресла, жилет Его Величество расстегнул, рукава белоснежной рубашки оказались закатаны. Вообще, и сама поза, и внешний вид говорили, что государь устал.
— Доброго дня, Ваше Величество, — произнес дядюшка.
— Доброго дня, государь, — эхом повторила я.
Король скосил на нас глаза, после вздохнул и сел ровно. Его взгляд остановился на мне.
— Вы очаровательны, Шанриз, — сказал государь. — Магистр кудесник, верно? Ни опухших глаз, ни апатии, владевшей вами ночью. Да, вы определенно очаровательны.
Я ответила недоумением, не понимая до конца, делают ли мне комплимент или упрекают, впрочем, ответила:
— Благодарю, Ваше Величество, вы добры ко мне.
— Это верно, — ответил он и больше велел, чем пригласил: — Присаживайтесь.
Вновь склонив голову, его сиятельство отодвинул стул, помогая мне сесть, после устроился рядом, и мы посмотрели на короля. Лицо графа стало вдруг сосредоточенным, и я ощутила тревогу. Его Величество и вправду был сух с нами и мрачноват.
— Вы должны знать, — заговорил государь, ни к кому конкретно не обращаясь, — допрос герцога состоялся. Ночью его так и не смогли найти, но после рассвета его светлость сам явился в свои покои, и был крайне изумлен моим желанием срочно его видеть.
Теперь был понятен усталый вид, король не ложился спать с того момента, как мы подняли его с постели… ну, или вырвали из объятий графини. От последней мысли я передернула плечами, но быстро справилась с неприязнью и брезгливостью. Его Величество заметил мой жест и вопросительно изломил бровь.
— Не могу слышать о его… — я на мгновение запнулась, мне и вправду было противно слышать о герцоге, — об этом человеке. Но… позволено ли будет мне сказать, Ваше Величество?
— Говорите, ваша милость, — кивнул король.
— Прежде, чем мы будем говорить о той пакости, которой я подверглась ночь, мне бы хотелось помянуть нечто приятное, — я смущенно улыбнулась: — Благодарю за цветы, государь, я и вправду почувствовала себя лучше, увидев их, и улыбнулась, когда прочла записку.
— Рад, что угодил, — он едва заметно улыбнулся в ответ, а после продолжил: — Так вот, герцог уверяет, что провел ночь с некой женщиной. Пришел к ней еще до полуночи, а покинул ее как раз перед тем, как вернулся к себе. Его светлость клянется, что не покидал свою… эм, возлюбленную. — Я широко распахнула глаза и открыла рот, собираясь воскликнуть, что это ложь! Однако дядюшка сжал мне руку, а монарх ответил предупреждающим взглядом, и я промолчала, хоть и не переставала хмуриться с этой минуты: — Не сразу, но герцог назвал ее имя, вам оно тоже хорошо известно, Шанриз. Графиня Дамхет, — я вновь округлила глаза, и Его Величество кивнул: — Да, ваша милость, анд-фрейлина моей тетушки. Он был по соседству с вами, графиня пустила его светлость с черной лестницы, чтобы никто не увидел ее греха. Вряд ли графу Дамхету понравилось бы, узнай он о шалостях супруги.
