Владимир Дмитриевич зачитал:
– Валерий Ободзинский, в еще большей степени увлечен внешними эффектами: он с металлом в голосе поет песню Б. Горбульскиса в ритме ча-ча-ча, затем в стиле би-боп песни А. Островского, затем шумно исполняет тирольскую песню и, наконец, почти что крича – «Селену» Д. Модуньо.
– Значит записи не будет? – обреченно протянул Валера.
– Официально нет. Через худсовет я вас сейчас не протащу. Более того, – призывая к вниманию, Рыжиков поднял ладонь вверх. – Велики шансы получить необратимый запрет. Потому песню запишем, но без никелевых позитивов. Попытайтесь протолкнуть запись на радио, тогда сделаем официально.
Валера не знал, к кому обратиться, а потому в отчаянии позвонил Гаджикасимову:
– Песня записана, но пластинки не будет, пока не прозвучит на радио.
– Проблему понял. Завтра заеду на Трехгорку, – в голосе поэта слышался сдержанный оптимизм. Онегин работал на радио и знал, как помочь.
На следующее утро состоялась встреча с Михаилом Цыном, братьями Лундстремами и Гаджикасимовым. Радиопередача «С добрым утром» согласилась выпустить песню в эфир в рамках интервью с оркестром Лундстрема.
– Я сказал, что песню ты услышал на фестивале.
– Это так… – сказал Валера, – но в программу фестиваля она так и не вошла.
– Там сделали вывод, что вошла… – улыбнулся Гаджикасимов. – Я не стал разубеждать.
Михаил Ильич закивал:
– И правильно сделали. На фестивале премий не давали, а вот на конкурсе лучших песен о Черном море песню в исполнении Казанского внесли в список. Она будет на ежегодной пластинке болгарского конкурса.
– Правда? – Валеру кольнула досада, что песня, которую он посчитал своей, будет спета кем-то еще.
– Зато можем сказать, что наша песня номинант конкурса, – подмигнул Цын. – Это добавит записи солидности.
– Возможно, есть еще что-то из Болгарии? – спросил Гаджикасимов.
Олег Леонидович задумался:
– Раиса Дмитриевна споет что-нибудь. С точки зрения передачи «С добрым утром» она солистка проверенная, выступавшая на телевидении. Восстановим репутацию коллектива после статьи Вартанова.
Девятого сентября вместо репетиции оркестр прилип к радиоприемнику. С трудом дослушав отрывок из книги польской писательницы Ядвиги Рудковской, они наконец услышали Неменову. Ведущая говорила прямо «поверх» исполнения, заглушая певицу:
– Услышав эту песню, вы решили, что мы познакомим вас с очередным зарубежным гастролером? Вы страшно ошиблись. Это поет солистка оркестра под управлением Олега Лундстрема Раиса Неменова. Песню о креолке, приехавшей на Бургасский фестиваль она выучила в Болгарии…
Музыканты сочувственно оглянулись на Раису, но та невозмутимо пожала плечами. Наконец слово дали Цыну:
– Недавно наш коллектив под управлением Олега Лундстрема вернулся из Болгарии. Мы познакомились со страной и людьми так близкими русскому сердцу. Гастроли проходили в Софии, Пловдиве, Варне, Бургасе…
Пока Михаил Ильич рассказывал о Болгарии, отелях, архитекторах, построивших летние театры, ведущая молчала, однако когда Цын начал зачитывать отрывок из статьи болгарского журналиста Николая Методиева о «замечательном советском эстрадном коллективе Олега Лундстрема, показавшем программу, отвечающую вкусам самого взыскательного зрителя…», неожиданно перебила:
– Михаил Ильич, а вам удалось побывать на концерте Робертино Лоретти?
Цын, сделав вид, что так и было задумано, легко переключился:
– Я с большим любопытством слушал его выступление… – в паузе промелькнула улыбка. – Правда, годы детства прошли, и его больше не называют Робертино. Это двадцатилетний певец с мелодичным тенором. Публика принимала его тепло, а он с той же теплотой отзывался о советских слушателях и их сердечности…
– Спасибо, – чуть сухо поблагодарила ведущая. – А теперь слово молодому солисту Валерию Ободзинскому. Он познакомит вас с одной из болгарских песен, получивших премию на этом фестивале.
Все замерли, страшась повторения истории с Неменовой. Вдруг ведущая продолжит говорить, не дав слушателям оценить песню? Опасения оказались напрасны. Валеру не перебивали.
Его голос, серебристый, как свет луны, рассказывал не столько о Черном море, сколько о первой влюбленности, юности, романтике, красоте и бесконечности:
– A тех, кто влюблен очень много, и каждый считает, что эта дорога, что эта дорога, дорога его…
Говорил глубоко, пронзительно, неповторимо. Лиричное вступление сменилось острым страстным накалом, а затем задумчивым окончанием с ноткой грусти, похожей на затихающий прибой. Валера вложил в исполнение всего себя. А вспомнив ту тихую печаль и величественную радость, что посетили его на Шипке, отыскал новую, более вдумчивую манеру исполнения, в которой одновременно переплелись такие разные чувства.
– Ну вот и все. Наша передача подошла к концу. Нам остается лишь напомнить вам те новые песни, что прозвучали сегодня. Не забывайте, друзья, что вам предстоит выбрать лучшую песню сентября. Пишите нам.
Музыканты обрадованно хлопали Валеру по плечам, пока ведущая не огласила список:
– Итак сегодня прозвучали: песня Владимира Чернышева на слова Манасевич «Наше детство», песня Владимира Шаинского на слова Онегина Гаджикасимова «Зачем?» и наконец шуточная песня Аверкина на слова Бутенко и Георгиева «Мое Счастье».
«Луны на солнечном берегу» в списке не оказалось.
Неделя прошла в томительном ожидании. Валера знал, что и Олегу Леонидовичу, и Михаилу Ильичу уже звонили насчет необразованного и бездарного солиста. Мир эстрады неожиданно оказался тесен и жесток. Задетое самолюбие требовало хлопнуть дверью и гордо уйти, и пару лет назад он так бы и сделал, но сейчас лишь иронично улыбнулся сам себе:
– А ты, Цуна, повзрослел…
Теперь же с педантичной точностью приходил на репетиции и ждал, когда его судьба определится. Неле, паникующей из-за статьи Вартанова, он говорил ждать скорого успеха «Луны»:
– Это отличная песня. Шлягер. Вот увидишь, она всем понравится! Подумаешь статья… Кто там читает эту «Советскую эстраду и цирк»?
Однако статью читали многие. Два концерта дали без участия Валеры. Олег Леонидович успокаивал:
– Ничего. Скоро все забудется. Валерий Дмитриевич говорит, уже есть песенники, что хотят писать исключительно для вас.
– Правда? – обрадовался Валера.
– Не скромничайте. Неужели вы думаете, что Карадимчев подарил вам песню от отчаяния?
Действительно, вскоре все переменилось. Песня зазвучала повсюду, а Рыжиков пригласил сделать официальную запись «Луны»:
– В редакции «С добрым утром» не знают, что делать. Они намеренно не перечислили песню в числе тех, что можно выбрать лучшей песней сентября. Однако слушатели не обращают на это никакого внимания, – подмигнул главред. – Говорят, что в редакцию прислали три мешка писем. Один с просьбой чаще выпускать песню в эфир, второй с требованием признать песню лучшей, а третий с просьбами поставить что-то еще в исполнении Ободзинского.
