– Ты вообще знаешь, куда идешь? – крикнула я ему вдогонку.
Он замер и повернулся ко мне:
– А это важно? Вариантов у нас не так много.
Я обняла себя руками. Солнце находилось уже значительно ниже, если так можно сказать, там, где макушки деревьев почти полностью закрывали собой небо.
Он вернулся ко мне:
– Замерзла?
Я покачала головой:
– Все нормально.
– Надо было мне взять с собой плащ, – буркнул он.
– Ты побежал за мной прямо с завтрака. В следующий раз подумай дважды.
Князь взял меня за руку, и мне сразу стало тепло.
– На самом деле ты не заслужила, но мы же не хотим, чтобы ты продрогла. Пожиратели магии прогоняют тепло, – объяснил он потом, понизив голос. – Пока они нас не обнаружили, но это лишь вопрос времени.
– Мы не можем просто бесцельно тут бродить, – сказала я и нехотя отняла руку.
– Ты права. Богини даровали артефакты жрицам Авалона и забрали их обратно, когда умерла последняя из жриц, а Авалон исчез в тумане. Ты видела Кубок призыва и Зеркало памяти в Зале мистерий?
– Я считала, что Морриган спрятала их там. Все-таки она хранительница всех заклинаний и проклятий. А оба эти предмета несут в себе настоящее зло.
– Не думаю, что оно в них было изначально, – медленно произнес Аарванд. – Такими их сделало то, в каких делах ими пользовались, или, скажем так, злоупотребляли. Возможно, богини забрали артефакты еще и по этой причине. Все хорошее в неправильных руках способно стать и плохим.
Я задумчиво взглянула на него.
– Когда я обрела дар, богини призвали меня в дубовую рощу. Они просили меня остаться с ними. Это место очень ее напоминает. Быть может, это вовсе не Гламорган. Может, они снова позволили мне прийти к ним. Но тут так тихо, ты не заметил?
Он кивнул и положил ладонь на березовый ствол. Его пальцы буквально слились с деревом.
– Потому что это просто иллюзия.
Ландшафт вокруг нас начал меняться. Лес пропал, теперь мы стояли между покрытыми травой холмами. Рядом цвели яблони, на некоторых уже созрели плоды, однако на других не осталось даже листьев – деревья словно погибли. Три стадии жизни. Рождение, плодородие и смерть.
Холм слева от нас был самым высоким. Вокруг него тянулось семь уступов, а от вершины поднимался дым. Я уже видела точно такую же возвышенность, когда жила в Гластонбери. Христиане построили там церковь, чтобы искоренить язычество, и люди до сих пор задаются вопросом, естественное или рукотворное происхождение имели те уступы. Я знала ответ. Если ведьма пойдет по узкой тропинке, образованной ими, и выпустит свою магию, богини смогут услышать ее и дать аудиенцию. Именно это я сейчас и собиралась сделать.
Я сделала шаг к холму, но Аарванд меня удержал. Я перевела на него вопросительный взгляд.
– Богини мне ничего не сделают, – заверила его я.
– Откуда ты знаешь, что здесь живет богиня? Там может оказаться кто угодно. Какой-нибудь великан, например, учитывая размеры холма, и разве богини не должны жить во дворцах?
– Возможно, в них они и живут. Доверься мне.
– Это чересчур опасно, – с нажимом процедил он. – Давай сначала я проверю. – Он держал крепко, и от его руки по моему телу вновь разлилось тепло, словно обнимая меня.
Я склонила голову набок:
– Ты заманил меня и моих сестер на Керис и сдал своему верховному королю. Ты позволил, чтобы Маррок и Рэйланд меня избивали. Маррок укусил меня, а Балин в меня вселился, и ты считаешь, что опасно вот это? Пусти меня! – Резкости в моем голосе он не заметить не мог и нехотя ослабил хватку, после чего я направилась дальше. Мы медленно обходили холм по кругу. И почти добрались до вершины, как вдруг открылась дверь, ведущая внутрь холма. До нас донеслась тихая песня.
Меня создали дважды.
Голубым лососем я стал.
…
Я был собакой; я был оленем,
Был злым быком
И белым козлом,
Меня вырыли, как зерно.
Пожавший меня опустил меня в яму,
Где клубился сизый дымок.
Своими руками
Погреб он меня.
Я покоился девять ночей.
Я созрел.
Меня принесли в жертву принцу.
Я был мертв, и был я жив.
Голос казался старым и тонким. Снова и снова монотонное пение переходило в простое мычание, а когда песня кончалась, ее начинали заново.
– Это песнь Талиесина, – пораженно прошептал Аарванд.
Талиесин был ребенком, которого родила Керидвен, после того как ее подмастерье Гвион по незнанию выпил ее колдовское зелье. Тогда Гвион из страха перед богиней перевоплощался в самых разных животных, а в конце превратился в зернышко, которое Керидвен съела. Она забеременела, родила Талиесина и отказалась от младенца. Впоследствии он стал известным бардом и друидом.
– Входи, дитя мое! – позвал голос. – Но оставь тьму снаружи.
Приподняв бровь, я оглядела темную униформу Аарванда и его черные волосы.
– Думаю, это про тебя.
– Я не могу отпустить тебя туда одну.
– Естественно, можешь. Если бы она хотела тебя видеть, она бы тебя пригласила.
– Тогда ты меня позовешь, если почувствуешь опасность.
Я презрительно фыркнула. Опасность мне угрожала, когда со мной находился он.
К моему удивлению, демон вытащил из-за пояса мой атаме и протянул его мне:
– Возьми. Давно нужно было тебе его отдать.
– Уверен? А то я же могу пораниться.
Князь изогнул одну бровь, когда я припомнила ему его же фразу со дня нашего знакомства.
– Полагаю, к этому моменту ты уже достаточно обучена, чтобы носить оружие. А атаме – это даже не настоящее оружие.
– Он достаточно острый, чтобы проткнуть им твое черное сердце. – Не дожидаясь ответа, я распахнула дверь и попала в круглое, похожее на пещеру помещение. Дверь захлопнулась, и я вздрогнула.
– Иди ко мне, дитя. Наконец-то ты нашла путь сюда. – Перед большим котлом стояла старая женщина и что-то в нем помешивала. Ее кожу испещряли глубокие морщины. Волосы были белоснежными, как и ее платье, и цвет лица. Я узнала ее, невзирая на то, что в нашу первую встречу она выглядела молодой и прекрасной. Но богини могли стать любыми: юными, в расцвете лет, или старыми и мудрыми. – Садись ко мне. – Она продолжала терпеливо мешать и ждала, пока я подойду ближе. Огонь под котлом и несколько свечей погружали все вокруг в мерцающий и отчасти жутковатый свет. Я заметила стол с тремя стульями, широкую кровать со множеством подушек. О мои ноги потерся кот, а на жердочке, с любопытством меня рассматривая, восседал ворон. Пахло травами и маслами, что напомнило мне наш магазинчик дома.
