Нет.
– Нет?!
Похоже, я удивила дознавателя.
– Закон королевы Элораны. Родители детей, оставленных в храме, не преследуются. Вроде как боги им судьи. Закон до сих пор действует. И, знаете, как по мне, лучше пусть мать безбоязненно оставит ребенка в теплом помещении храма, чем, боясь ответственности, бросит на улице или сделает еще какую-нибудь опасную для ребенка глупость.
– А почему вы сказали, что история странная? Мне казалось, не так уж и редко детей подбрасывают. По разным причинам.
– Да, все так. Но, во-первых, мало кто знает про закон королевы Элораны, хотя его не отменили, последние лет тридцать не принято говорить о нем открыто. Если во времена королевы Элораны жрецы рассказывали, что им можно оставить ребенка, то сейчас жрецы молчат, сами тему не поднимают. Во-вторых, подобные записки редкость. Наверное, не удивлюсь, если однажды родители Кайми объявятся.
С каждым вопросом дознавателя я все больше нервничаю. У меня нет причин сомневаться в его профессионализме, но отделаться от мысли, что расспросы о родителях Кайми пустая трата времени не могу. Какое отношение его родители имеют к пропавшей девочке? Кайми сейчас в приюте, в безопасности. А вот девочка...
В дверь раздается стук.
Нас прерывает подчиненный дознавателя. Получив разрешение, он проходит в кабинет, кладет перед дознавателем папку с документами. Дознаватель их быстро пролистывает, переводи взгляд на меня и расплывается в улыбке, приправленной охотничьим азартом:
– У Олены Вито в собственности есть загородный дом. Госпожа инспектор, не желаете присоединиться и совместно нанести визит?
Черт!
– Прятаться в доме, который так легко найти, разве это не глупо?
– Госпожа, вы не представляете, какие глупости порой делают люди.
– Понимаю, но я имела в виду несколько иное. До сих пор чета Вито поступали продуманно.
– Неужели? Вы ведь здесь, госпожа инспектор. Нет, я на самом деле согласен. Вы здесь спустя месяц, срок пугающе большой, за это время можно сделать что угодно. И насчет глупости вы правы. Я тоже не думаю, что мы кого-то найдем, но не проверить мы не можем, а поскольку речь идет об удочеренной девочке, представитель Опеки обязан присутствовать, вы это сами знаете. Так что…
Он не заканчивает фразу, вопросительно смотрит на меня.
Это какая-то проверка? Если да, то не понимаю, чего он добивается.
Сказать «да», послушно сесть в экипаж...? Время уже давно за полдень, до загородного дома, даже если он относительно недалеко от города, доберемся к вечеру. Возвращаться в ночь. И ради чего? Просто прокатиться, чтобы соблюсти формальность? А кто будет в это время работать?
Я смотрю дознавателю в глаза и принимаю волевое решение:
– Нет. Возьмите кого-то из моих коллег, а я займусь документами девочки. Возможно, уже пришел ответ на запрос, каким еще парам помогал тот адвокат. Я смогу поднять остальные дела. Пользы будет гораздо больше.
А еще у меня приют «висит». Пару дней подождет, не критично, но если я увязну в роли «разъездного» инспектора, не исключено, что детям придется ждать и месяц, и два. Сколько продлится расследование?
– Хорошо, госпожа Майс.
Он разочарован или доволен?
Как бы то ни было, выбор я сделала, и я уверена, что я права. От того, что я буду рвать жилы и лично лезть в каждую щель, толку не будет. Вот документы.
Дознаватель провожает меня до выхода из кабинета.
Я спускаюсь, выхожу на улицу, глубоко вдыхаю. Почему-то немного тянет затылок, и вообще усталость ощущается. Разберусь с девочкой, и приютом, и попрошусь в отпуск. Хочу... на курорт, на воды. Я аж зажмуриваюсь, предвкушая поездку.
Передо мной останавливается экипаж. Извозчик не стал дожидаться, когда я к нему подойду, а подъезжает сам. Наверное, если бы не он, я бы вспомнила, что неплохо бы пойти пообедать, но он сбивает меня с мысли, и я командую – в Опеку.
Короткую дорогу до инспекции я перечитываю документы, которые взяла с собой. Из экипажа я так и выхожу с папкой в руках, а нужную страницу зажимаю пальцем. Отвлечься все-таки приходится. Я благодарю извозчика, расписываюсь в очередной квитанции.
– Сегодня больше никуда, – улыбаюсь я ему.
Извозчик разочарованно вздыхает, но тут же хитро прищуривается:
– А как же домой?
Домой – это из собственного кошелька.
– Подозреваю, что ночевать мне сегодня на работе, – хмыкаю я.
Извозчик неодобрительно цокает языком. Я пожимаю плечами. Я люблю свою работу, а еще я верю, что делаю нужное дело и не представляю свою жизнь иной. Работа наполняет мою жизнь смыслом. Если бы не работа, не знаю, как бы я вынесла расставание. Так, к чертям прошлое, незачем о нем вспоминать. У меня теперь все хорошо, просто замечательно. Я счастлива. Я счастлива, я сказала!
Я влетаю в приемную.
– Госпожа Майс, кто вас так разозлил? – Эночка широко распахивает глаза.
– Пришел ответ про Блеза Даготу?
– Да, госпожа Майс! Я уже подняла все дела, где он отметился. Папки у вас на столе.
– Спасибо, Энночка. Что бы я без тебя делала? Чаю, будь добра.
Войдя в кабинет, я натыкаюсь на целую гору папок.
Откуда столько?!
Энна разложила дела по датам, и я хватаю самую раннюю папку. Брат с сестрой, взяты в семью полгода назад. Я сразу «ныряю» в конец, где должен быть минимум один отчет инспектора, и отчет есть. По указанному адресу в день проверки никто не ответил.
Возможно, инспектор ждал до вечера, что на самом деле маловероятно. Время ожидания в отчете не ставят, только дату.
– Я его убью, – говорю я спокойно.
– Кого, госпожа Майс?
Инспектора, который прикрепил «пустой» отчет и со спокойной совестью сдал дело обратно в архив.
– Эночка, у нас есть копии всего этого?
– Эм... Нет, госпожа Майс. Чтобы столько перекопировать...
– Езжай в отделение Стражи и пригласи дознавателя Фронша немедленно. Хорошо? – учитывая размах, согласовывать следует каждый шаг.
– Д-да, госпожа Майс.
А пока дознаватель приедет, у меня есть около получаса, чтобы позаниматься приютом.
Глава 7
Время к десяти вечера. Сегодня ощутимо прохладнее, чем вчера, и я плотнее запахиваю плащ и ловлю во взгляде дознавателя плохо скрываемое неодобрение.
Я его дернула в Опеку, когда до конца рабочего дня оставался час. Наверное, дознаватель рассчитывал уйти домой вовремя, но… но его пути к дому случилась я. Он видел детали, которые упускала я, а я в свою очередь многое поясняла по порядку усыновления и проверок. Просматривай мы эти документы каждый сам по себе, пользы было бы в разы меньше. Я увлеклась и его увлекла. Кажется, он пытался меня урезонить, но тщетно. Когда я вхожу в раж, окружающий мир перестает для меня существовать, я просто не слышала ничего, что не касалось работы.
