– Леди, вы живете неподалеку?
А это к чему? Дурные предчувствия усиливаются, но не ответить нельзя. И врать нельзя.
– В этом доме.
– Прекрасно. Вас послали мне боги. Я остановлюсь у вас.
– А меня толкнули черти, не иначе.
Мужчина с восхитительной наглостью опирается на мое плечо. К счастью, он не обрушивает на меня свой вес и не повисает безвольным мешком, тащить на себе, как я опасалась, не приходится. Больше того, мужчина довольно бодро перебирает ногами, но при этом его ужасно шатает. Похоже, я угадала насчет магии. Вероятно, удар был ментальным, мужчина с трудом ориентируется в пространстве, для него, что тротуар, что небо, что стена дома – все едино.
До подъезда я его довожу без особых затруднений, подумаешь, шли не по прямой, а выписывали зигзаги. Нестоящим препятствием становится лестница. Меня всерьез пугает, что мужчина либо сверзится через перила вниз, либо опрокинется назад.
– Черт бы тебя побрал, – на мое ворчание он все равно не реагирует, можно хоть словесно душу отвести.
Коленку больно, загаженный форменный плащ жалко, а уж про квартиру лучшее вообще не вспоминать. Я привыкла считать ее своей личной территорией, и вдруг получаю подселенца. Я очень смутно представляю, куда его девать. Квартира у меня бывшая однокомнатная, мастера отгородили мне спальный закуток тонкой кирпичной перегородкой и получилось подобие двух комнат. Каждая размером с будку, ага.
– Леди...
Я все-таки его уронила.
Странно, что всего один раз.
Оставив мужчину на ступеньках, я поднимаюсь на лестничный пролет одна, открываю квартиру и зажигаю лампу. Света, чтобы осветить лестницу полностью, не хватает, но по крайней мере не придется дальше карабкаться в кромешной темноте.
За недобитком-подселенцем возвращаюсь.
У нас еще минут пять уходит, чтобы преодолеть последние метры. Я конвоирую мужчину в гостиную и подталкиваю в сторону двухместного диванчика, идеально вписавшегося между дверью и шкафом. Продавленный, побитый молью, удобный, как растоптанные тапочки. Мужчина проводит ладонью по обивке запрокидывает голову на скругленную мягкую спинку и закрывает глаза. Похоже, выдохся.
Я зажигаю вторую лампу. Мужчина никак не реагирует на яркий свет. Хотя какой он мужчина? Лицо юное. Навскидку я бы дала ему двадцать четыре или двадцать пять. В каждой черточке прослеживается порода, у простолюдинов не бывает настолько скульптурных лиц, да и насыщенный каштановый цвет волос признак принадлежности к аристократии. Парень как минимум чей-то бастард. Впрочем, ничего нового, о его происхождении лучше всего говорит сам факт, что у него был теневой двойник королевской печати. Выше только король.
Рослый, но не крупный, тренированный. И надо честно признать – приятный взгляду.
Одежда. никакая. Темная кожаная куртка, темные брюки. Парень предусмотрительно оделся так, чтобы не выделяться в толпе, но в то же время я отмечаю и качество материала, и пошив, вещи сделаны явно на заказ. А еще куртка не по погоде плотная, будто надета из расчета на удар ножом. Хотя, возможно, что как раз именно с таким расчетом она и надета.
Сопит безмятежно...
Нет, я прекрасно осознаю, что злиться на парня не за что, и что такого сна, как у него, врагу не пожелаешь, но все равно раздражает. Я не особо ласково расстегиваю пуговицы и отбираю куртку, бросаю ее на подлокотник, затем стягиваю с парня ботинки, но их в комнате не оставляю, а выношу в коридор и плюхаю на один из пакетов с мусором. Второй раз идти к помойке у меня духу не хватит. Квартира, простите, не безразмерная. Я проверяю, заперла ли я входную дверь и возвращаюсь в гостиную.
Отобрать у парня рубашку? Увы, я слишком устала, чтобы развлекаться подобным образом. Я вытаскиваю из шкафа свежую наволочку. Я сплю с двумя подушками, запасных нет, так что придется пожертвовать свою. Одеяло вообще только одно, но в шкафу есть шерстяной плед, да и не холодно, не должен замерзнуть.
– И что с тобой делать? – продолжаю я ворчать вслух.
Попытка уложить парня закончилась провалом – ноги на диване не поместились, а сам он так и не проснулся. Может, попробовать свернуть его в клубок как ежика? Или просто оставлю как есть, пусть ноги торчат в прихожую, не мешает.
Наскоро умывшись и сполоснувшись, я с унынием осознаю, что от ужина в пользу сна я отказалась напрасно, время глубоко за полночь, утром на работу. Выспаться мне не грозит. А ведь встать, наверное, придется раньше из-за недобитка.
Кстати, ему повезло. На кухне нашлась последняя чистая чашка. Посуду я тоже не мою, складываю в раковину и оставляю помощнице. Когда она сможет прийти? Даже если завтра, посуда все равно уже кончилась. В чашку я наливаю питьевую воду, отношу в гостиную, ставлю на столик у дивана, гашу свет и с чувством выполненного перед Короной долга, уползаю спать.
Я наивно надеялась проспать до утра?
Посреди ночи я подскакиваю от оглушительного грохота.
Глава 3
Землетрясение? Вторжение вражеских войск?
Сперва я вообще не могу понять, почему в тихом квартале громоподобный грохот. На улице тихо, грохотало в моей квартире. Может, притвориться, что я ничего не слышала? Грохот повторяется.
Ругнувшись, я встаю. Не знаю, хочу я спасти кухню от недобитка или недобитка от кухни.
– Что происходит? – я врубаю свет. – О-о-о. Моя любимая чашка!
Сама не знаю, как так повелось, коллеги на праздники дарят мне исключительно чашки, и у меня их накопилось несколько десятков. Использованные я ставила одну в одну и собирала в аккуратные башенки.
Недобиток лежит под столом, а весь пол от стены до стены усеян осколками.
Проморгавшись, парень ошеломленно смотрит на меня. Я запоздало осознаю, что спросонья вышла в кухню, как была, в брючной пижаме. Впрочем, ткань плотная, все, что нужно скрыть, скрывает. Парень отводит взгляд, садится, оглядывается:
– Которая именно любимая?
– Каждая.
– Я все еще в помойке, да?
А вот это было грубо, хотя, надо признать, справедливо. Ну не умею и не люблю я заниматься домом, что теперь? Живу я, можно сказать, на работе, а в квартиру прихожу ночевать. Чистоту поддерживает помощница, но она заболела и получилось, что получилось. В конце концов, я не рассчитывала на гостей.
– Вам лучше?
Парень довольно уверенно встает. Вряд ли головокружение прошло окончательно, в движениях заметна неуверенность, но по крайней мере парень больше не шатается . Он еще раз оглядывается. По-моему, он отказывается верить своим глазам. Привык во дворце к хоромам.
Интересно, он что-нибудь в своей жизни кроме роскоши видел?
Пожалуй, мне его даже самую малость жаль.
– Спасибо за воду, леди, но ту, что вы оставили, я уже выпила, а после ментального оглушения жажда очень сильная.
