Лизи явно не рада, но не капризничает. Точнее, капризничает по-своему: обнимает Керта за шею, прижимается, и ему ничего не остается, кроме как подхватить дочку и нести. Черт тоже предпочитает путешествовать верхом и забирается к Керту на плечо.
Я вздыхаю:
– Я тоже хочу на ручки.
Керт оборачивается, прищуривается и вдруг приседает:
– Рори, прошу, – расплывается он в улыбке, – цепляйся.
– Шутишь?
– Ну же, моя принцесса, смелее.
Не шутит. А раз так, стесняться я точно не буду. Подхожу, обнимаю со спины, целую в щеку и обхватываю руками и ногами. Керт легко встает, будто я ничего не вешу.
– Ты чудо, – хмыкаю я.
– Приятно забраться мужу на шею и свесить ножки, да?
– Очень.
Я хочу спрыгнуть на землю, когда мы выходим из цирка, но Керт не отпускает до самой кареты. Черт, не выпуская украденного цилиндра, первым запрыгивает в салон. следом забирается Лизи.
Керт придерживает меня за руку, приобнимает. Мы на улице, рядом снуют прохожие, рядом охрана, но мир словно замирает, и в этом мгновении есть только Керт и я.
– Встреча с тобой стоила любых испытаний, Рори. Я люблю тебя. Когда мы, наконец, поженимся?
– После возвращения с курорта, – я легонько щелкаю Керта по носу. – У всех нормальных пар медовый месяц после свадьбы, а у нас – до. Я люблю тебя, Керт. Встреча с тобой стоила того, чтобы ждать хоть вечность.
Медовый месяц пролетел как один день. Завтра нам предстоит выдвигаться обратно в столицу. Не хочу...
Убедившись, что Лизи заснула, я целую дочку в лоб и тихо выхожу из ее комнаты, погрозив напоследок черту, чтобы не буянил. Повадился спать на ее подушке. Всерьез я не возражаю. Черт смышленый, пусть присматривает.
Я выхожу в темный коридор. Странно, но на первом этаже полоска света. Из королевской резиденции мы тайком перебрались на виллу. Не совсем тайком, конечно. Охрана и некоторые слуги последовали за нами, просто официально о переезде мы не объявляли и формально считается, что мы все еще в летнем дворце. И выезжать в столицу мы завтра будем как раз из дворца.
А пока я спускаюсь. Полоска света идет со стороны кухни. Вдвойне странно, потому что слуг мы отпустили, оставили только гувернантку Лизи и одну из моих личных горничных. На кухне обеим делать вроде бы нечего. Я заглядываю в щелку приоткрытой двери.
– Оу, так вот какой сюрприз ты обещал.
Керт поднимает на меня взгляд:
– Это еще не сюрприз.
Я вхожу, устраиваюсь на стуле за длинным столом, подпираю щеку кулаком. На кухне пахнет ванилью, шоколадом, специями. Керт крутится у плиты. Интересно, он прихватил фартук, когда я собирала вещи? Не мог же он заказать новый, как две капли воды похожий н тот?
– Ты открыл в себе кулинара?
– Не самое странное увлечение, – улыбается он. – И вообще, должен же хоть кто-то в семье уметь готовить.
Я замечаю на столе пачку бумаг, подтягиваю к себе:
– Керт, ты жульничаешь! Мы же договорились – никакой работы!
В пачке отчеты из столицы.
– Я не работаю, я слежу за новостями. Третья страница, думаю, тебе будет интересно. Твой дед все же будет присутствовать на свадьбе, как и остальные родственники, а через три дня после завершения торжеств он, и еще семеро Миашар отправятся завоевывать для нас свою историческую родину. Кстати, ты тоже жульничаешь, или, считаешь, я не знаю, что ты получила документы по Опеке и по питомнику?
Я с самым невинным выражением лица погружаюсь в отчеты. Выныриваю, когда аромат сдобы становится таким, что его невозможно игнорировать. Керт выкладывает кексы на блюдо, ловко уводит его у меня из-под носа. Вместо кекса я хватаю воздух. Насмешливо цыкнув, Керт водружает на блюдо чайник, чашки, подхватывает блюдо одной рукой, ловко удерживает, а свободной рукой подхватывает меня.
– Керт!
– Держись крепче.
Наша вилла, как и королевская резиденция, стоит над собственным минеральным источником. Керт спускается в купальный зал. Иначе, наверное, огромный бассейн и не назвать. Керт опускает блюдо на бортик, меня – на пол. Я скидываю домашнюю обувь. Несмотря на то, что пол каменный, он теплый благодаря проходящим под ним трубам. Керт помогает сбросить платье. Следом летит его рубашка, штаны, фартук.
Керт спрыгивает в бассейн и окатывает меня волной искрящихся брызг. Я прищуриваюсь, но не прыгаю. Есть своя прелесть в том, чтобы медленно войти в шипучую, как шампанское, воду, оттолкнуться от нижней ступеньке и поплыть к противоположному бортику. Керт догоняет почти сразу, переворачивается на спину. Как тут удержаться? Я со смехом протягиваю руку и касаюсь загорелой кожи, щекочу. Керт фыркает и тотчас переворачивается, ловит мою ладонь, затягивает меня в объятия, целует.
Начинаем мы прямо в воде, из бассейна перебираемся на бортик, на расстеленные махровые полотенца. Я еще успеваю задуматься – а как скоро у Лизи появится братик или сестренка, через девять месяцев или все же чуть дольше? Посторонние мысли исчезают, растворяются в поцелуях, и остается только:
– Люблю...
Скорее бы свадьба – я твердила каждый день после возвращения в столицу, а все потому, что дед не только ухитрился настоять, чтобы в храм я отправилась из родового особняка Миашар, но и добился, чтобы эти несколько дней накануне торжества я прожила в доме, который когда-то считала родным гнездом. Честное слово, лучше бы я в своей крошечной квартирке жила, но политика не оставила мне выбора. Конечно, упереться я могла, но зачем упускать выгоду?
В ожидании свадьбы дни я проводила с бабушкой и мамой. С мамой мы тайно обменивались письмами и даже время от времени встречались, никто не препятствовал. Бабушка тоже относилась ко мне тепло, но мы не были настолько близки, как с мамой.
– Дорогая внучка, вы уверены в своем решении? Мой супруг и глава нашего рода убежден, что именно вы должны встать во главе семьи. Вы же в нарушение вековых традиций переходите в род мужа. Молодой род...
А громоздить словесные конструкции обязательно? Мы же не на приеме. С Кертом я как-то успела привыкнуть к домашнему стилю общения.
– Уверена, леди.
Бабушка вздыхает с укоризной. Жаль ее, если честно. Величие рода, в который она когд-то вошла, это все, что у нее есть. Ее брак счастливым уж точно не назвать. Может быть, ей станет легче после отъезда деда? Когда я бессовестно повешу на нее чертячий питомник, она точно взбодрится.
Она качает головой:
– Я буду молиться за наше будущее.
– Леди, разве, восстановив историческую справедливость, род Миашар не обретет еще большую славу?
– Будьте счастливы, моя дорогая внучка, – бабушка смахивает выступившую в уголке глаза слезинку и поспешно уходит. Моим пустым словам о новом величии она не верит, слишком умна.
