Это сейчас, когда в Полисе был организован целый университет, занимающийся вопросами стихиальных планов, известно, что группе, преследовавшей израненную и убегавшую аватару стихии дерева, просто повезло, что мир за гранью оказался пригоден для обитания людей. Во всяком случае, там имелись и воздух, и вода, да и сама эта первостихия, хоть и оставалась необычайно опасной, не была столь уж агрессивной, как, например, «огонь», «жизнь» или «смерть».
Впрочем, как бы то ни было, посетить этот музей сегодня всё равно бы не получилось. Нинка, когда мы ещё только планировали, куда, собственно, пойдём, выяснила, что экспозиция вот уже полтора года как «временно» закрыта для посещения из-за проблем между Княжеским Столом и кланом Останкиных, собственниками территории, на которой располагалась здание.
Если я правильно понял, хозяева после ликвидации того прорыва и возвращения дендронавтов пошли Полису навстречу, разрешив разместить на этом участке временное культурно-памятное сооружение. Ну а Княжеский Стол понял всё по-своему, отгрохав очень даже капитальный комплекс, за посещение которого со временем стали требовать деньги. Тогда-то хозяева и возбудились, потребовав либо поделиться доходами, либо освободить территорию.
Причём, так как изначально договора ренты заключено не было, а перенос музея оказался невозможен, ибо это сильно бы ударило по репутации администрации полиса, подобный шаг, следуя древнему правилу: всё, что больше десяти лет находится на территории клана и приносит ему регулярный доход является собственностью клана, – фактически означал частичную, а то и полную передачу собственности на бесценные артефакты из иного плана.
А вообще, исторически все эти земли принадлежали клану Останкиных, застолбившему в своё время огромные территории в стороне от основного скопления клановых крепостиц, ставших позже центром полиса. В общем-то, как говорится в учебниках истории, Демьян Хитрейший Останкин, будучи ближником Святогора Тимирязева, просто повторил его финт ушами, якобы поселив свой клан подальше от остальных. По всем документам в будущем полисе, а между тем довольно далеко от его первоначальных защитных рубежей.
При этом если люди клана Тимирязевых вполне могли позволить себе проживать обособленно, даже отпустив своего сильнейшего чародея и главу княжить над будущим полисом, демонстрируя всем силу и могущество, то Демьян поступил иначе. Просто посадил своих родичей на шею вассальному клану Ухарёвых, и те лет двести являлись, по сути, гостями в собственной крепостице, а затем и в клановом районе. Ровно до тех пор, пока постоянно расширяющиеся границы полиса не поглотили, наконец, захваченные Останкиными земли.
Вот только в отличие от Тимирязевых защитить плоды столь хитрого «плана предков» Останкины в итоге так и не смогли. Фигуры столь же значимой, как Демьян Хитрющий в их рядах больше не появилось, да и вообще, уже через три столетия клан откровенно захирел, существуя в основном за счёт того, что сдавал свои земли в аренду более мелким игрокам.
Как итог, испугавшись быстрого и жестокого уничтожения своих бывших патронов Тимирязевых, последние Останкины просто продали за жалкие копейки почти девяносто девять процентов своих земель Княжескому Столу. Оставив себе только потерявший былую роскошь небоскрёб, который тёмным пятном торчал чуть в стороне от развёрнутой здесь Политехнической Выставки, да несколько небольших наделов, которые, видимо, надеялись, позже выгодно пустить с молотка или как-то по-другому пустить в дело.
Вот только кто-то из чиновников того времени, как обычно, решил, что считаться с пусть древним, но обедневшим и растерявшим могущество кланом, неспособным позаботиться даже о своём небоскрёбе, быстро превращавшемся в опасные развалины, не имеет особого смысла.
Потому и вышел очень некрасивый конфликт за Музей Дендронафтов, благодаря которому оставшиеся крохи репутации клана Останкиных были не просто разрушены, а буквально втоптаны в грязь. Ведь обывателями, особенно из простецов, не объяснить, что приставки к названию клана «древний» и «великий» вовсе не означают «богатый» и «процветающий». Логика простая: есть собственный небоскрёб – значит, денег куры не клюют! Могли бы ради Полиса не скупиться! А если такие бедные – так продайте свой многоэтажный домик и вообще живите по средствам!
И ведь таким не объяснишь, что небоскрёбы как клановые вотчины просто так не покупаются и не продаются, а потерять его для такой семьи, как Останкины, равносильно окончательному приговору. В общем, общественное мнение, сформированное через газеты противоположенной стороной конфликта, не столько способствовало его разрешению, сколько наоборот заставляло последних Останкиных идти на принцип и упираться всеми четырьмя лапами, требуя справедливости.
– Красота… – восхищённо выдохнула Нинка, разглядывая из окна массивный, увешанный флагами полиса главный вход, выполненный в виде огромной Триумфальной Арки с несколькими рядами колонн в три человеческих обхвата. – А где «Чародей и Чаровница»?
– Так они там – дальше, – Ульрих махнул рукой, указывая куда-то на север. – Вон, видишь?
Действительно, если присмотреться, за кронами одетых в золото деревьев можно было по вырывающимся с поднятых рук скульптурной композиции всполохам пламени примерно угадать её месторасположение. Не знаю, легенда это или нет, но вроде как изначально этот знаменитый памятник создавался как подарок Парижа и его королевы в честь заключения между нашими полисами вечного мира и изначально назывался «Москвич и парижанка», а прообразами выступили лично наш князь и его иностранная коллега.
Для того чтобы доставить эту громадину даже наняли в пользование целый локомотив у перевозчиков. Впрочем, «вечность» так и не наступила, как и королева Парижа не стала бабушкой Ольги Васильевны. Очень оперативно подсуетились берлинцы и лондонцы, сорвав подписание этого бесполезного, но очень символического, за исключением династического брака, соглашения, а «Чародей и чаровница» так и остались в Москве, став ещё одним из её символов.
Общественный паровик пыхнул и, медленно подъехав к навесу остановки, как-то нехотя открыл двери, выпуская приготовившуюся сходить толпу из чрева своего кузова. Оказавшись на улице, я глубоко и с наслаждением вдохнул холодный и вкусный воздух поздней осени – со всей красотой до сих пор не облетевших деревьев и теплом неожиданно хорошей погоды, выдавшейся в череде дождливых дней.
Пожалуй, Политехническая Выставка, как и прилегающий к ней Великий Княжеский Ботанический Сад, были даже более уникальны, нежели наша родная Академия. Располагались они на огромной открытой платформе третьего уровня, значительно выше Тимирязевки, и если там оставался просто кусочек «дикой» природы с учебными корпусами и коттеджами для отдыха толстосумов, то здесь ландшафт был истинным шедевром, созданным человеческими руками.
Казалось, даже в эту осеннюю пору каждому дереву не только указывали позолотить ли листву, стать рыжим или окраситься в алый цвет, но и как и когда её скидывать, дабы аллеи и сады вокруг павильонов и аттракционов не теряли привлекательности.
А ещё – ещё на выставке были фонтаны, один из которых, как рассказала ещё в Академии захлёбывавшаяся извергаемой информацией Нинка, был даром моего клана Полису, который они сделали после присоединения. Так называемый «Каменный цветок». Естественно, меня уже сейчас, только-только спустившегося с откидных ступеней паровика, тянуло вглубь экспозиции посмотреть на это подаренное предками Москве чудо!
