– Нина? Что случилось? – ещё раз позвал я, но она молчала, а затем внезапно подняла голову и спросила:
– Скажи, Антон. Я что? Некрасивая?
– Эм-м-м… – я даже немного опешил от подобного вопроса. – Красивая, очень красивая! Одна из самых красивых девушек в Академии, а может быть, даже и в полисе! А что?
Вместо ответа она с тихим свистом выдохнула, а затем резко дёрнула за кончик пояса, торчащий из хитро завязанного узла. Её халатик, до этого практически идеально сидевший, несмотря ни на какие объятия и относительно тихую кухонную истерику, мгновенно распахнулся, открывая моему жадному взору обнажённое белое девичье тело.
– П-почему ты голая? – тупо спросил я первое, что пришло на ум, не в силах оторвать взгляд от открывшихся мне прелестей, в то время как халат безвольной тряпкой соскользнул с плеч прямо на пол. – А…
Следующий мой глупый вопрос был запечатан глубоким поцелуем, в то время как руки сами собой обхватили узкую талию прижавшейся ко мне всем телом девушки и уже порывались поползти ниже. Наверное, если бы она ничего не сделала, а простояла бы так ещё пару мгновений, я бы уже ничего не смог с собой сделать, но в этот момент Нина оторвалась от меня и, глядя прямо в глаза, прошептала:
– Антон! Возьми меня, Антон! Прямо здесь! Сейчас! – Даже сквозь замутившееся нахлынувшим желанием сознание я не мог не заметить какой-то лихорадочный блеск её чуть припухших от слёз алых глаз, немного нездоровый румянец и трясущиеся руки, одной из которых она пыталась развязать пояс моего халата, дрожащими пальцами другой уже поглаживала моё достоинство прямо через штаны. – Мне нужно… очень. Возьми, я же красивая…
Понять, что с девушкой что-то не так, было легко. Куда труднее оказалось обуздать собственное либидо, подогреваемое как жадными, не желающими отпускать нежное девичье тело руками, так и подлыми мыслишками из разряда: «Если женщина хочет, то кто я такой, чтобы отказываться?!»
Вот только головой я всё же понимал, что передо мной не обычная простушка, к словам которой в подобной ситуации, возможно, можно было бы и прислушаться. Да даже не просто смутно знакомая чародейка. Тогда бы ещё можно было вот так воспользоваться ситуацией! Утешить, коли ей это действительно надо… и разбежаться затем в разные стороны, чтобы никогда больше не встречаться. По той простой причине, что завтра ни она, ни я просто не простим ни себя, ни друг друга за эту минутную слабость!
Так что, как бы ни сопротивлялась моим действиям похоть, как бы ни было сильно мгновенно вспыхнувшее желание, подогреваемое телом прекрасной и доступной сейчас девушки, я всё же смог найти в себе силы и оторвать руки от её нежной кожи.
Нина замерла на мгновение, явно мало что соображая и уж точно не понимая, почему я остановился, и его хватило для того, чтобы я, аккуратно взяв её за плечи, отстранил от себя. Чтобы вновь заглянуть в чуть замаслившиеся глазища, в которых сейчас застыл некий болезненный вопрос.
– Нина! Очнись! – ласково попросил я, чуть встряхнув её лёгкое тело.
– Антон, прошу… – прошептали коралловые губы. – Мне очень, очень нужно. Сейчас. С тобой… Сегодня…
– Нет, дорогая, – как мог твёрдо, но всё же ласково ответил я. – Ни мне, ни тем более тебе сейчас этого не нужно! Что бы ты там в данный момент себе ни придумала!
На мгновение повисла тишина. А затем красивое лицо Ефимовой исказила злая гримаса боли и разочарования, и она резко дёрнулась назад, пытаясь вырваться из моих рук, однако я не отпустил. Девушка шипела, ругалась, отбивалась руками и ногами, честя меня то уродом, то импотентом, и, надо сказать, нанесла довольно чувствительный удар между ног, не прошедший в полную силу только из-за того, что я был слишком близко. А заодно многократно стукнула по рёбрам, когда я смог всё-таки притянуть Нину и крепко-накрепко обнять, прижимая к себе.
Больно, но что поделать?! Только терпеть! Потому как в данной ситуации куда хуже было бы жалеть о том, что сделал, нежели о том, чего не сделал! Впрочем, внезапная вспышка ярости так же быстро прошла, и тельце Ефимовой вновь обмякло.
– Почему? – с болью в голосе спросила Нина. – Почему ты отказался? Ты не хочешь меня? Я тебе тоже не нравлюсь?
– Хочу, – прошептал я ей на ушко, прикрытое взлохмаченными алыми кудрями слегка сдавленным от боли в причинном месте голосом. – Очень хочу! И ты мне очень нравишься! Но вот так не хочу!
– Почему? – ещё раз прошептала она.
– Потому что, несмотря ни на что, хочу оставаться твоим другом! – честно ответил я.
– Только другом? – бесцветным голосом спросила Нина.
– И другом в том числе! – объяснил я, поглаживая её по голове. – Но, чтобы оставаться и другом, и может быть, стать кем-то другим, сегодня следовало остановиться.
И стоило мне только произнести эти слова, как девушка разрыдалась у меня на плече, крепко сжимая в кулачках ткань моего домашнего халата. Не знаю, сколько это продолжалось… я в это время пытался стоять ровно и бороться с волнами боли, идущими от рёбер и других повреждённых органов.
– Я хочу, чтобы именно ты сделал меня женщиной, – прошептала она, вновь уткнувшись лицом в моё плечо. – Я отвратительна? Так ведь?
– Нет, что ты! – воскликнул я. – Ты прекрасна, но у тебя был очень тяжёлый день! Обещаю, я сделаю всё, что хочешь, когда ты будешь к этому готова!
Уточнять, что именно сделаю, я не стал. Не уверен, что в её состоянии мои слова значили для неё хоть что-то большее, нежели их тон и то, как именно они были сказаны. Точно так же сейчас было абсолютно бессмысленно объяснять, что она теперь свободна от обещания клану. Что, проснувшись завтра, она пожалела бы о том, что случилось. Воспользуйся я сегодня представившимся шансом, в самом идеальном случае приобрёл бы красноволосую жену, к чему совершенно не был готов, а, скорее всего, отгрёб бы кучу проблем от не самого последнего клана Ефимовых.
И уж тем более глупо было бы говорить ей сейчас, что завтра она найдёт себе другого Ульрика, в которого влюбится и так далее и тому подобное. Сейчас она этого просто не воспримет, а то и вообще опять случится истерика.
– Давай-ка уложим тебя в постельку, и ты немного поспишь! – прошептал я ей на ухо, нежно подталкивая к кровати.
Впрочем, она больше и не сопротивлялась. Признаться, укладывая девушку под одеяло, я даже порадовался немножко тому, что получил тот удар по причинному месту. Это позволяло меньше думать о обнажённой красавице, пусть в какой-то мере я и продолжал любоваться её прелестями, а также меньше сожалеть о том, что только что упустил.
Ну да. Куда там виденным мною в Нахаловке местным ещё молодым, но уже ничего не стесняющимся и немного потасканным красавицам. Алёна? Тут иной случай! Она и обычным человеком была очень даже, а сейчас, получив своё ядро, фигурой быстро стала напоминать идеальную книгу-Марию, но вот сравнивать нагую красоту новоявленной Бажовой и Ефимовой я бы не стал, ибо для меня каждая из них была уникальна.
