Алиса промолчала. Я скупо улыбнулся, сделал чакротело в плече плоским и начал рисовать.
Глава 18. Гулье кладбище
— К-ха, — кровь тонкими струйками полилась через плотно сжатые зубы по губам и подбородку. Вирусу была неведома жалость — новый приступ начался, как только я приступил к рисованию узора.
Арчи!
Алиса паниковала, и я её понимал. Мы были на краю гибели. От второй волны удушающего кашля я едва не захлебнулся. Лёгкие жгло. Они… чесались, как бы смешно это ни звучало. Будто их покусали комары и теперь тысячи укусов невыносимо зудели, вызывая дикое желание их разодрать. В горле пекло, изо рта и носа шла кровь.
Арчи, тридцать процентов готово. Ещё немного, Арчи!
Каким-то чудом я слышал шаги приближающихся незнакомцев. Минут пять — и они увидят меня. Птичка всё ещё сидела на горе из костей и наблюдала за мной немигающим взглядом. Глаза болели, я с трудом держал их открытыми. Из них потекли слёзы. Тяжёлые липкие слёзы. С щеки сорвалась капля и упала на руку, скатилась в костный порошок и растеклась красным пятном. Не слёзы, а кровь. Досадно.
— К-ха… — я с трудом сдержал кашель, и кровь брызнула через ноздри. Перед глазами поплыло, я покачнулся.
Арчи, осталось совсем немного. Только выдержи!
Я крепко прикусил язык, и острый укол боли помог мне собраться. Действенный метод, надо запомнить на будущее.
Указательным пальцем рисую плавную волнообразную линию, вдоль которой большим пальцем веду прерывистый штрих. И так вплоть до центра узора — небольшого кружка. Одновременно с этим средний палец рисует крючки между линиями, а безымянный — прямую черту с другого конца. Боже, как сложно.
Я не заметил, как закончил рисовать. Просто в какой-то момент боль в груди неожиданно отступила и я понял, что узор завершён. Силы оставили меня, и я повалился набок, сплёвывая накопившуюся во рту кровь и стараясь сделать это как можно тише.
Большое красное пятно чётко выделялось на костном порошке и, будто магнит, привлекало внимание — почему-то из-за этого я запаниковал гораздо сильнее, чем когда рисовал узор, буквально находясь между жизнью и смертью. Я стянул с себя жакет и начал лихорадочно собирать в него костный порошок со следами крови.
Арчи, они близко!
Я вздрогнул. Осознал, что сижу в центре пятачка, почти полностью очищенного от костного порошка, и пялюсь на горсть размолотых гульих костей в ладонях. Паника резко отступила. Моя психика в последнее время шалит…
Я поспешно спрятал жакет с кровавым порошком в кошель, снял замаранную футболку и засунул туда же. Достал новую верхнюю одежду. Надел её, взглядом нашёл ближайшую кучу порошка и на четвереньках пополз к ней, стараясь не шуметь. Слух, усиленный чакрой, улавливал голоса незнакомцев, но слов пока было не разобрать.
Я, пересиливая брезгливость, улёгся в кучу костного порошка и активировал узор на плече. По телу прокатилась тёплая волна. И как мне понять, что узор сработал? Судя по описанию, он помогает слиться с окружающей средой, как это делает хамелеон.
«Алиса, сколько процентов чистоты?»
Шестьдесят семь. Невероятный результат, если учитывать твоё состояние, Арчи.
Ну, хоть так.
Не спросишь, сколько тебе жить осталось?
Вопрос Алисы застал меня врасплох. И правда.
«Скажи, Алиса».
Восемь часов, Арчи. Твоё состояние сильно ухудшилось.
Внезапно я осознал, что меня лихорадит, — адреналин схлынул, и на меня обрушился откат. А шаги все приближались и приближались. Что будет, если меня заметят?
— В гульем кладбище давно не было так тихо… — я, наконец, разобрал, о чём вели разговор незнакомцы. Первый голос был негромким и звучал молодо.
Хм, значит, я угадал название этого места.
— Дав-вно, — ответил ему второй голос — задыхающийся и натужный.
Я прикрыл веки, дыша тихо-тихо. Моё самочувствие было ужасным — слабость во всем теле, глаза горят.
— И как долго это продлится? — снова заговорил молодой, на этот раз ближе.
— Б-белова Гр-рань рисует.
— Это я знаю. Как долго она будет рисовать Грань?
Я напрягся. Говорят определённо о Наталии.
Старик, как я прозвал его про себя, не ответил. Они продолжили путь в молчании.
— Смотри, там следы, — раздался голос молодого через минуту или две. — Совсем свежие.
Пульс застучал в висках. Неужели заметят?
— Г-гуль…
— Думаешь? Значит, живой. Давай глянем, вдруг с двумя или тремя атрибутами.
Не успел я испугаться, как сверху, прямо надо мной, послышалось шуршание и сразу следом — звук чего-то падающего.
Шлепок!
Меня обдало слизью. Знакомой горькой слизью. Едва сдержал рвоту, как мерзко!
— Пойдём, — раздосадованно сказал молодой. — Гульи слизняки жрать пришли.
В метрах пяти от моей головы раздался ещё один шлепок, и меня обрызгало новой порцией слизи. Я крепко сжимал губы и с трудом дышал через нос. Горько и противно.
Шаги незнакомцев затихали вдали, в то время как шлепки раздавались всё чаще. Один за другим. Десятки, сотни шлепков. Я лежал, вслушиваясь в раздающиеся вокруг звуки. Что-то большое и скользкое проползло вперёд и захрустело костями.
Я открыл глаза, приподнял голову и увидел… слизня? В самом толстом месте его диаметр достигал метров четырёх, а тело было будто скреплено из костяных колец, измазанных масляно блестящей слизью. Кольца постепенно сужались и сходились в конус. Меня передёрнуло от вида твари.
Прислушался. Вроде бы незнакомцы ушли довольно далеко. Я задрал голову — из тоннеля в стене, у самого потолка, медленно выполз слизняк и завис прямо надо мной. Я подскочил и, спотыкаясь, бросился прочь. Из-за слабости во всём теле двигался я медленнее, чем хотелось бы.
Шлепок!
Буквально в шаге позади меня на пол рухнул слизняк, поднимая волну пыли. Меня подбросило ударной волной, но я чудом удержался на ногах и продолжил бежать, максимально бесшумно. Я деактивировал Узор Скрытности и успел заметить, как ближайшие слизняки наползают на гульи кости и с отвратительным хрустом их жрут. Только вот чем?! Я не вижу у них пастей.
Я подбежал к горе из костей, вокруг которой не было ни одного слизня. И замер. Меня мутило, и, казалось, мои глаза вот-вот выпадут из глазниц. Воздух решительно не хотел наполнять лёгкие.
Где-то сверху что-то щёлкнуло, и я дернулся всем телом. Оглянулся и заметил на вершине костяной горы знакомую птичку. Ту самую, что следила за мной с момента, как я очутился на гульем кладбище. Сейчас я смог, наконец, нормально её разглядеть — белая ворона, только костяная. Вцепилась лапками в острую кость и пялится на меня.
