Мои родители, приезжая на день рождения супруги, удостаиваются от меня меньшего внимания относительно других гостей. Они знают меня насквозь. И хотя я окрашиваю свое поведение в оправдательное «они свои», это не объясняет элементарной невнимательности к ним. Так же поступает моя жена по отношению к своим родителям: даже не берет в руки букет цветов, подаренный ими, а лишь показывает рукой, что можно поставить в вазу. Чужому человеку она не позволила бы себе так сказать. Это было бы неприятно, но родители относятся к группе «свои». И это не я такой плохой и не дочь плохая, которые не уделяют внимания родным, это общие правила людей, где близкие люди, которые знают нас насквозь, получают куда меньше шансов подумать о нас хорошо. Людям нужно мнение, поддержка своего взгляда на самого себя. Проще это найти в тех, кто не заинтересован, кто имеет свободное мнение, свободный потенциал оценки.
Хотя часто родители по неосторожности для своих детей в детстве заложили какой-то комплекс, который потом нужно реализовать в большой должности, успехе, богатстве, чтобы компенсировать его, но служить этому будут, скорее всего, другие люди. К новому гостю или дальнему родственнику будет куда больше внимания и заботы, его слова не будут подвергаться критике со стороны. А вот если это же скажет кто-то из близких, жена или муж, вот тут можно ему предложить и рот прикрыть, сделав замечание. Это неравенство в пользу чужих людей, которое стало преобладающим в наше время, говорит о том, что люди укрепляют свой внутренний мир, свои фантазии. Им нужны внешние свободные потенциалы, которые могут поддержать их мнение, а самые близкие люди для этого не сильно подходят. Это работа на публику, напоказ, чтобы окружающие думали схоже тому, как я хотел бы, чтобы обо мне думали. Поэтому есть некоторые усилия, чтобы уважать и почитать родителей, выслушивать жену или мужа, это другая среда, здесь нет той выгоды, которую можно получить от людей чужих. Всеобщая проповедь о том, что нужно помогать людям и лучше не близким, в наше время не столь актуальна, поскольку раньше уважение к старшим, близким, было чем-то по умолчанию, тогда как сейчас об этом стоит упомянуть и с этого стоит начать.
Раньше люди не имели столь сильного внутреннего мира фантазий, ожиданий. Их мир всегда включал их близких, детей, сейчас же порой внутренний мир настолько силен в человеке, что временами выталкивает из себя даже самых близких. Ему нужны те, кто поддерживает его мнение о себе. Если близкие люди не поддерживают мнение человека, то ему может стать приемлемо остаться одному, наедине со своим миром.
Мой внутренний мир требует усилий для своего поддержания. Если этот мир соприкасается с внешним сопротивлением, то это вызывает негативные проявления: гнев, вспыльчивость, осуждение и т. д. Позже мое внутреннее суждение о себе объединяется в группы моих единомышленников, превращаясь, например, в национальную гордость, особенность, которой все мы, 100 человек, можем гордиться. Национальная гордость не образовывается в объективных рамках, хотя и кажется очень естественным явлением. Так же, как я горжусь, что у меня левый мизинец больше обычного. Объединившись с другими людьми, мы становимся нацией, группой людей, у кого мизинцы больше, чем у других. Этим мы будем гордиться, пусть кто-то скажет что-то против наших мизинцев – это наша гордость. Подобная гордость сложно уживается в рамках семьи, ее область максимально отдалена от человека, там есть свободные потенциалы, где есть перед кем гордиться. Если я думаю, что я лучше жены, то в постоянном соприкосновении это приведет к быстрому нарастанию напряжения. Это приводит к быстрому краху наших отношений.
Мы, марсиане, имеем большой мизинец и выше всех прыгаем на левой ноге – это наша гордость. Это объединяется в защитную скорлупу от всех внешних посягательств. Теперь мы будем все вместе защищать свои интересы и биться головой, чтобы ни один чудак с Венеры не сказал, что лучше, чтобы мизинец был маленький. Все национальные проявления, выпирающие интересы, объединенные в красивые слова о геополитике, борьбе за правое дело, зачастую за кулисами являются самомнением, где я хочу, чтобы меня боялись, уважали, трепетали. И таких, как я, еще один миллион марсиан, и все мы приложим усилия, чтобы так и было. Мы просто не мешаем гордости друг друга, но общее дело дает возможность усилить, воздействовать, проявлять свой внутренний мир. Если мы меня посадили с другим марсианином в одну лодку, вполне может быть, что уже через 5 минут этот человек раздражал бы меня, я даже забыл бы про его мизинец, но в общей отдаленности мы ощущаем общий восторг, гордость. В человеке идет ориентация на внешнее, стороннее. Он не может реализовать свою гордость с женой, он не может проявлять гнев на детях, ему нужен кто-то извне. Хотя общее духовное состояние, общие привычки приводят к тому, что человек приходит рано или поздно к негативному проявлению своего внутреннего на свою семью близких, что влечет за собой духовную катастрофу.
Целые страны, народы могут иногда совершать действия, защищая сугубо свое самомнение – чтобы с нами считались, чтобы нас уважали, и порой просто забывают: «Есть какой-то после этого результат? Вот начали уважать, а жить стало лучше?» В недальновидности проявляется та явность, породившая эти чувства. После любого действия должно быть нечто, иначе им руководствуются негативные стороны человека, его гордость и желание возвыситься. И не важно, один человек защищает свое самомнение или нас собралось 10 человек, может, 100. Все стремления оправдать свой внутренний мир приводят человека в область заботы и грандиозного усилия с его стороны. Он готов бежать, прыгать, брать автомат и делать кучу вещей, просто чтобы оправдать свое видение:
– Мы должны победить! За доброе, за правое дело!
С таким лозунгом человек может взять автомат с полной уверенностью, что идет за правое дело, но он идет за свое дело и свои взгляды. Ему дается это легко, его тянет в эту область. Ему не требуется такого усилия, как требуется вынести мусор вечером, поскольку это область не моих обязанностей, чужая.
Привычка видеть мир со своей колокольни: «Есть мой мир и он основной», – но есть что-то противоположное и борющееся со мной. Человек начинает видеть борьбу добра со злом, полагая, что есть какой-то негодяй, который должен быть наказан. То, что негодяй дожил до 100 лет будучи прекрасно материально обеспечен, говорит о какой-то несправедливости мира, но это не так. Понимание этого приходит от привычки, где я защищаю свой внутренний мир, значит, и сам мир должен защищать себя. Но если мир начнет защищать себя и свой «взгляд», значит, он подтвердит реальность какой-то альтернативы его собственной реальности. Это двойственность кажется естественной человеку, где есть его видение и есть что-то с ней не согласное. Однако у мира нет двойственности, поэтому нет никакой нужды защищать, пытаться поддержать мнение или чьи-то представления. Человек в себе видит двойственность Эго и мира, проецируя этот взгляд на все.
Суть добра и Творца, как единственного источника, настолько сильна и непоколебима, что ей не нужно кому-то что-то доказывать, потому что она единична и нет другой, чтобы ее опровергнуть. Лишь человек пытается внести свой мир, взгляд, поддержать свою модель, пытаясь влиять на мир, на других людей, чтобы поддержать искусственно построенное представление о себе. Миру же это не нужно, у него правда, сила, он не пойдет на переговоры, на компромисс, потому что он единичный, единственно верный, и только человек может принять эту правду, но никак иначе.
