Закрытая духовная система, внутренний вакуум своего мира присутствует особенно заметно у людей не сильно близких к духовности, отрицающим ее. Они часто выглядят, как люди идеальные, добрые, у них все в порядке. Где порядка нет, так в этом мире, который по их воле обрел бы должный вид. Этот вакуум и закрытость – что-то обратное смирению, попытка услышать то, что от меня хотят. Иногда в процессе работы встречаются люди, которые недовольны чем-то. Им не нравится уровень сервиса, отношение и т. д. Ты начинаешь идти на уступки, благоволить им, но в итоге они уверены, что им недодали, ты что-то должен им еще. Даже если ты делал для них сверх своих обязательств, они все равно не оценят этого. Иногда я даже делал эксперимент и говорил себе:
– Брось, это не та сумма и не тот вопрос! Дай ему все, что он хочет, все, что в твоих силах.
И делал все для человека, а он получал, принимал это, даже не сказав «спасибо». В его понимании, он получал то, что ему полагается, потому что в своем внутреннем мире он центр, а центр, как должное, получает все. И есть, напротив, люди, которые готовы платить больше, всегда делают вид, что я спасаю их жизнь, делая для них работу. При всей их щедрости, внимании, они благодарят даже в том случае, когда я не был тем, кто оказал услуги на должном уровне. Эти люди не видят себя центром. В любой религии прямо или косвенно есть кто-то со стороны – учитель, наставник, который может дать всему объективную оценку. Закрывшись в своем вакууме, не имея никакой связи с внешним миром, окрестив себя неким гуру-мудрецом, человеком высочайшего уровня, добродетелью последнего этапа, может показаться, что все, игра закончена, остались только лавры.
В поисках стороннего мнения, указания, которое должен дать мне Творец, человек может прийти к мысли, что мир должен в четкой, ясной форме дать команду, и тогда я буду делать. В такой форме это подобно ситуации, где человек – бедняк, раб – приходит к Царю и пытается с легкой небрежностью сказать, что Царю делать и как себя вести. Стоит ли говорить, что для начала нужно себя немного успокоить и уменьшить свой ярый пыл, выйти из замкнутого видения себя, своей непогрешимости, всеобщей мудрости и ясности. Нужно стать все же рабом или кем-то еще, но никак не царем, пытающим диктовать свои условия.
Часто я сам реагировал на замечания других людей критично, особенно людей духовных, но недостаточно духовных для меня. Видя множество их недостатков, их слабости и явную, как мне казалось, несовершенность, тем самым ставил себя выше, умнее их. Мое видение чужого несовершенства и логичное желание увидеть совершенного человека возле меня, казалось закономерным. Ведь со мной все в порядке, а значит, окружающим должно быть понятно, что с ними что-то не так. Критика воспринималась, но очень избирательно. Рассмотрена она была под увеличительным стеклом и в ней, и в самом человеке, находилась куча недостатков и неясностей:
– Он сам делает то, и вот это! И я буду его слушать?!
Такое положение исходит, прежде всего, из видения самого себя как совершенного или близкому к тому. Это желание судить по обложке и отталкиваться от частного, не пытаясь увидеть цельное. Поверхностное положение человека дает определение, насколько он может говорить в мой адрес. Богат, успешен ли он, насколько ему можно верить, насколько логичны для меня, моих ценностей его суждения, делаю вывод, можно ли его слушать. Нужно ли при этом говорить, что столь большой и сложный отбор выдерживали немногие. Мне необходим совершенный учитель, поскольку я сам себя ощущаю таким. Духовности меня должен учить голодающий старец из Гималаев. Он расскажет о смысле жизни, а миллионер или миллиардер из «Форбса» научит меня зарабатывать. Я делал сортировку и выводы, исходя из внешнего, потому что по-другому и быть не могло, ведь по другим факторам они просто не могли пройти, так как не были достаточно совершенны. Это требование совершенства происходит из моего видения себя, как человека совершенного. И в этом вакууме не было места кому-то с изъяном, только самое лучшее, совершенное. Такой высокий порог лишает возможности учиться, принимать замечания от мира вокруг.
Человек по своей привычке зачастую совершает поступки, исходя из попытки обрести совершенную ситуацию, совершенных людей вокруг. Он может делать добрые поступки, помогать, но за этим стоит его желание исправить мир, чтобы он стал удобен для него, совершенен. Иногда молодой отец может ворваться в комнату, где его жена не может успокоить плачущего ребенка. Он словно герой, но герой для себя. Он не может выдержать несовершенство ситуации: в его доме есть плач, его супруга не может успокоить ребенка. Есть разумные границы, до которых человек должен быть способен принимать несовершенность ситуации, людей. Жена может выпытывать у мужа причину, почему он огорчен, задумчив, но ищет в этом опасность для себя, своего благополучия, своей возможности сходить в салон красоты. Когда она узнает, что причина в поломанном мотоцикле, в какой-то, как ей кажется, глупости, она сразу успокаивается. Это кажущееся добро. Люди хотят обрести свои удобства, подобие совершенной ситуации, им тяжело вытерпеть несовершенство.
Все несовершенно, и я тоже далек от совершенства, но смирение – это попытка понизить свой требовательный уровень, чтобы увидеть мудрость даже от самого простого человека и понять, что стоит за каждым простым словом. Порой критика не ясна, даже язвительна, небрежна, иногда она приходит для того, чтобы ужалить и оскорбить, но даже тогда можно увидеть причину, почему это произошло, почему человек столь негативно реагировал, почему он так думает. В чужих поступках лучше видеть не конкретные ярлыки: «Он просто дурак», – а что-то ясное и точное. За всем что-то стоит, нужно лишь принизить свою планку и послушать. Хочется, чтобы сам Творец пришел и сказал правду: велико желание узнать правду только у очень духовного, научиться умению зарабатывать только у самого богатого. Но добро не разделено, оно не имеет границ.
Мир скажет все, что нужно и когда нужно, и единственное усилие с моей стороны – напоминать о том, кто я есть, быть внимательным к внешнему и слушать, что мне говорят. Гордость – это стена, которая становится между мной и Творцом, и тогда я просто неспособен чему-то учиться. Я все знаю и просто начинаю наслаждаться. Незаинтересованность, отсутствие желание видеть истину в определенном для себя свете это та основа, через которую приходят знания, и я уверен, что человек, который в совершенстве будет обладать этим качеством, будет знать даже без книг куда больше, чем любой профессор из вуза. И порой чем человек выше, чем его статус и положение в обществе высоки, тем тяжелее ему быть человеком, который готов учиться от всякого.
– Я вот такой высоты, а тут меня непонятно кто учит!
Такое возмущение о тех людях, с которыми иногда приходится контактировать, нов жизни и в этом мире каждый шаг, вздох имеет свою причину. Если ко мне подходит грязный и нищий с какими-то словами, я всегда пытаюсь услышать, если даже не прямую его речь, то что стоит за этим, – кто этот человек, почему он это говорит, почему так думает. Привычка учиться не так, как в школе, где важно было количество прочитанного, а в глубину, когда одно слово порой вмещает весь мир, а за каждым явлением стоит множество ссылок и за ними можно увидеть правду. Читая книги, приходишь к выводу, что все они написаны об одном и том же, просто люди не понимают друг друга. Чем дальше от духовности, тем меньше ясности, а чем выше, тем вопросы становятся короче, строки яснее. И в конце жизни хотелось бы увидеть в себе ясное видение жизни, способное вложиться в одно предложение, слово, точку.
