– Ты все продумал, – прошептала Марианна, отвечая Робину такими же нежными поцелуями, прикасавшимися к его лицу лепестками цветов, – а мог бы просто однажды поцеловать меня наяву – и у меня не хватило бы сил противиться тебе!
Услышав ее слова, Робин усмехнулся, отстранил Марианну и посмотрел в ее светлые, полные мягкого серебра глаза.
– Правда? А помнишь, я поцеловал тебя полмесяца назад? – спросил Робин и довольно жестко сказал: – Ты уже тогда могла бы остаться, а не убегать от меня.
– Не могла, – тихо, но твердо ответила Марианна, – ты накануне провел ночь с другой женщиной.
– Мне казалось, что мы договорились: все это в прошлом! – с усмешкой напомнил Робин.
– Так и есть, – ответила Марианна, отвечая ему ясным спокойным взглядом, – но ты спросил, почему я не осталась тогда, и я всего лишь объясняю тебе, в чем была причина.
Закрыв глаза и улыбнувшись счастливой улыбкой, Марианна потерлась щекой о мягкие волосы Робина.
– Знаешь, я сейчас подумала: а если бы ты не привез меня вчера в этот дом? И мне стало страшно! – призналась она.
– А ты больше не думай об этом, – улыбнулся Робин, – я принял решение еще днем, когда мы с тобой укрывались в овраге. После боя ты посмотрела на меня такими глазами, что мы едва там и не остались! Только мысль о том, что вокруг рассыпался целый отряд стрелков, меня остановила, и я решил, что увезу тебя вечером в этот дом.
– Но уже через несколько минут ты так накричал на меня! – с упреком заметила Марианна.
Робин приподнял ее над собой и, посмотрев ей в глаза, с едва заметной укоризной покачал головой:
– Радость моя, ты, конечно, спасла бы мне жизнь, закрыв собой. И отняла бы ее, если бы та стрела тебя убила. Прости меня за несдержанность, которую я проявил, но за те мгновения у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь без тебя. Безрадостные дни, пустые, холодные ночи – и те и другие, наполненные вечной болью потери. Прошу тебя, никогда так больше не делай!
– Не буду, не сердись! – улыбнулась Марианна. – Вилл уже подсказал мне, как надо было поступить, осталось только потренироваться: тебя не так-то просто свалить с ног!
– Тебе-то как раз не сложно! – рассмеялся Робин. – Сама видишь: я уже полдня лежу в постели!
Он уложил ее рядом с собой и, став серьезным, сказал:
– А вечером у меня вообще не осталось выбора, поскольку я не успел перехватить Вилла с его разговором к тебе. Надо было немедленно увозить тебя, чтобы не вытаскивать потом из его постели.
Рука Марианны, лежавшая в ладони Робина, вздрогнула и окаменела. Марианна попыталась высвободиться, но Робин лег щекой на ее ладонь.
– Если ты сейчас выдернешь руку, то ударишь меня по лицу, – улыбнувшись, предупредил он. – Ударишь?
– Нет, – сдалась Марианна, – но как ты мог подумать, что я соглашусь на предложение Вилла?!
– Мне приятна твоя уверенность, но Вилла ты серьезно недооцениваешь. Я сам виноват: не считал никого из стрелков равным себе соперником и упустил из виду именно Вилла, поскольку он мой брат. А он-то очень опасный соперник! И при всей своей осведомленности ничего не знал о нас с тобой и счел тебя законной добычей того, кто первым схватит.
– Я не хотела бы оказаться причиной раздора между вами! – с тревогой воскликнула Марианна.
– Ты и не станешь, потому что никакого раздора не будет, – спокойно ответил Робин, бросив на Марианну взгляд, по которому она поняла, что он не намерен продолжать этот разговор, считая, что сказанного достаточно.
Оставив Марианну, он легко поднялся с кровати, взял с пола пустой кубок и, как и прежде, не стесняясь своей наготы, подошел к сундуку, из которого достал кувшин с вином. Марианна не сводила с него глаз, любуясь каждым его движением и думая о том, что почти забыла, как он совершенен в любой линии его сильного тела, исполненного грации леопарда.
Наполнив кубок вином, Робин вернулся к Марианне и сел рядом с ней на кровать.
– А теперь, милая, ты вернешь мне слово, – сказал Робин, поставив кубок на пол, и, посмотрев Марианне в глаза, протянул к ней руки ладонями вверх, – и примешь мое!
Марианна села напротив него, положила ладони поверх ладоней Робина и торжественно произнесла:
– Я, Марианна Моруэнн Невилл, даю тебе слово в том, что стану твоей женой!
– Я, Роберт Рандвульф Рочестер, принимаю твое обещание и даю тебе слово в том, что стану твоим мужем.
Робин подал Марианне кубок, она выпила из него половину, вернула кубок Робину, и он допил остававшееся в нем вино.
– Тебя не смутила краткость наших клятв? – рассмеялась Марианна, проводя ладонью по щеке Робина и не сводя с него любящих глаз.
– Нет! – рассмеялся он в ответ, целуя ее ладонь. – Все-таки это уже третья наша помолвка! Вот когда будем стоять у алтаря, тогда я не упущу из брачного обета ни единого слова, и ты лучше заранее выучи наизусть все, что должна будешь мне пообещать!
Посмотрев на Марианну долгим задумчивым взглядом, Робин провел кончиками пальцев по ее лицу и сказал:
– Знаешь, милая, мне казалось, что я любил тебя так сильно, что с большей силой и невозможно любить! Но, наблюдая за тобой все время, что ты провела в Шервуде, я понял, что ошибался. Я видел, как тебе было трудно. Иной раз я даже ждал, что ты не выдержишь, поддашься усталости, вспомнишь, что ратное дело не женское занятие. Но нет! У тебя оказалась исключительная воля и такая сила духа, что ты приводила меня в восхищение. Ты падала с ног от изнеможения, мокла под дождем, кормила комаров, терпела зной, но лишь крепко стискивала губы. Ни одного слова жалобы! И, видя твое упорство, я чувствовал, как моя любовь к тебе растет с каждым днем, что ты проводила в лесу рядом со мной.
Марианна слушала его, поддаваясь ласковому скольжению его пальцев, и, когда он замолчал, тихо призналась:
– Помнишь, в нашу первую ночь ты сказал мне, что я не узнаю тебя, увидев таким, каким ты можешь быть в Шервуде? Ты действительно оказался иным, чем я себе представляла, хотя я полагала, что хорошо знаю тебя. Но я ошибалась: ты открылся мне совсем с другой стороны. Да, ты жесткий, требовательный, можешь быть беспощадным, но при этом никогда не поступаешься справедливостью. Оставаясь на недосягаемой высоте, ты все время был рядом с нами, не то что терпя все неудобства, но попросту не замечая их. Считая, что я потеряла в тебе возлюбленного, я полюбила тебя как правителя и командира. Если до Шервуда я просто любила тебя, то сейчас я горжусь тем, что твой выбор пал на меня!
– Да, милая! Я подмечал в твоих глазах восторг, – ответил Робин и от души расхохотался. – Признаюсь, меня это сначала обескуражило, а потом позабавило. Ты единственная на свете женщина, которую можно покорить не куртуазными речами, а приказами военачальника!
– А ты? – рассмеялась в ответ Марианна. – Кто, кроме тебя, мог восхищаться в женщине отнюдь не женскими свойствами?
