Робин долго молчал, потом медленно покачал головой:
– Нет. Ничего невозможно сделать, Мэриан. Ничего.
Заметив, как по ресницам Клема пробежала дрожь, Робин выпрямился и тихо сказал:
– Перевязывай, Мэриан, перевязывай и постарайся, чтобы он увидел твою улыбку, когда очнется!
Марианна кивнула и стала осторожно накладывать повязку, стараясь улыбаться так, чтобы сквозь улыбку не было заметно дрожание губ. Открыв глаза, Клем посмотрел на Марианну, слабо улыбнулся ей и перевел взгляд на Робина.
– Скажи правду! – потребовал он, глядя в потемневшие глаза Робина. – Ты никогда не лгал, и сейчас не надо. Сколько мне осталось?
– Не больше трех часов, – ответил Робин. – Еще столько же мы с Виллом сможем тебя продержать.
Клем глубоко вздохнул, принимая то, что услышал, и поморщился от боли.
– Нет, – сказал он, закрывая глаза. – Не растрачивайте собственные силы впустую. Отправь кого-нибудь за отцом Туком, Робин. Я хочу исповедоваться.
Робин несильно сжал плечо Клема и ушел. Когда Марианна закончила перевязку, Клем нащупал ее руку и с видимым усилием поднес к губам.
– Какие у тебя ласковые руки! А лицо сейчас такое красивое и такое грустное, хоть ты и пытаешься улыбаться!
Марианна улыбнулась уже искренно и, склонившись над Клемом, поцеловала его в лоб.
– Ты бы помолчал немного и поберег силы!
– Зачем? – тихим смешком отозвался Клем.
В его глазах зажглась прежняя веселая улыбка, и она увидела Клема таким, как в свое первое появление в Шервуде, когда он, спрыгнув с дерева, остановил ее лошадь. Он долго смотрел на Марианну, не выпуская ее руки, и тихо сказал:
– Ты всегда нравилась мне, Саксонка. Хотел бы я такую сестренку, как ты.
Марианна ласково провела ладонью по его лицу и заглянула в глаза Клема так, словно хотела о чем-то спросить, но промолчала.
– Нет. Не страшно, – ответил Клем, угадав ее незаданный вопрос. – Я прожил хорошую жизнь и ни одного дня в ней не хотел бы менять. Мне жаль только, что я не встретил свою Светлую Деву, как Робин – тебя. Ведь она где-то есть?
– Конечно, Клем, это непреложный закон, – ответила Марианна.
– Потому и жаль, – вздохом слетело с губ Клема. – Что ее теперь ждет? Когда погибаете вы, мы тоскуем, но продолжаем жить, а когда мы, то вы умираете следом за нами.
– Это наша привилегия за обреченность любить, – грустно улыбнулась Марианна. – Вас же обязывает служение, и вы не имеете права поступиться долгом и ускользнуть так, как позволено нам.
Перепоручив Клема заботам Кэтрин, Марианна вышла в трапезную. Там в полном молчании сидели стрелки, которые в этот час были в лагере, – кто за столами, кто на лапнике, застилавшем каменный пол. По их лицам она поняла, что им уже все известно про Клема. Марианна подошла к Робину, который сидел на полу возле очага. Привалившись спиной к стене, он неотрывно смотрел вглубь пламени невидящими глазами. Таким же он был, когда узнал о гибели Мартина. Марианна опустилась на пол рядом с ним, его руки медленно обняли ее плечи, пальцы сомкнулись в замок на ее груди. Положив подбородок на макушку Марианны, Робин по-прежнему не отрывал взгляда от переливов и языков огня.
– Робин, неужели ни ты, ни Саксонка ничего не можете сделать?! – с отчаянием спросил Дикон. – Ведь вы оба – самые искусные целители, наверное, во всем королевстве!
Робин тяжело вздохнул и негромко ответил:
– Нет, Дик. Есть раны, с которыми справиться невозможно. Клем получил именно такую, и скоро счет изменится с часов на минуты. Боюсь, что и отец Тук может опоздать.
– Ему ведь только двадцать два года! – с горечью воскликнула Клэренс и покачала головой. – Я никогда не смогу привыкнуть к тому, что тот, кто утром был весел и здоров, вечером того же дня умирает!
Отец Тук успел. Он примчался в сопровождении Вилла, их лошади были покрыты мылом и роняли с губ хлопья пены. Перекинувшись с Робином несколькими словами, священник поспешил к Клему. Стрелки продолжали сидеть в трапезной, словно в ожидании ужина, но столы были пусты, и все молчали. Лишь громкий треск прогоравших в очаге дров нарушал мертвую тишину большой залы.
Послышались шаги, из коридора вышел отец Тук и, обведя стрелков покрасневшими от слез глазами, остановил взгляд на Робине.
– Бедный мальчик! – пробормотал он хриплым голосом. – Он зовет тебя, Робин, и всех остальных зовет тоже. Он хочет проститься.
Единодушный вздох горечи пролетел по трапезной. Робин молча поднялся и вышел, стрелки устремились следом за ним, а Марианну удержал отец Тук, поймав за руку.
– Дочь моя, – сказал он, не сдержав тяжелого вздоха. – Клем очень страдает. Я прошу тебя, если это в твоих силах, облегчи ему последние минуты, избавь от боли!
Марианна молча кивнула и пошла в комнату, где лежал Клем и которую сейчас заполнили стрелки. Робин присел на край постели рядом с умирающим. Бросив взгляд на покрытое бисером пота лицо Клема и его кривившиеся от боли губы, Марианна быстро смешала в кубке воду с большой порцией сока опийного мака и поднесла его к губам Клема. Он открыл глаза, его губы дрогнули в слабом подобии улыбки, и Клем отвернулся от кубка.
– Не дурмань меня, Мэриан, – тяжело дыша, попросил он и перевел взгляд на Робина, – ведь я воин. Я должен уйти с ясным сознанием.
– Да, Клем, – тихо подтвердил Робин, взяв бессильную руку в свои ладони, – ты – воин.
По безмолвному знаку Робина Марианна не стала настаивать и отошла от постели Клема. Задыхаясь от частого, прерывистого дыхания, Клем благодарно сжал руку Робина холодеющими пальцами.
– Я всегда любил тебя как старшего брата! – раздался его еле слышный голос, и блестящие глаза Клема устремились в темные от печали глаза Робина. – Окажи мне честь, мой лорд! – и, когда Робин вопросительно изогнул бровь, прошептал: – Проводи меня.
Его слова остались непонятными для стрелков, но Робин понял просьбу Клема и согласно склонил голову. Клем облизал потрескавшиеся губы, обвел товарищей тускнеющим взглядом, из его груди вылетел вздох:
– Храни вас Бог! Храни Святая Дева наш Шервуд!
Слабо улыбнувшись, он посмотрел на Робина, чей взгляд устремился в угасающие глаза Клема, и тот окунулся в глубокую синеву глаз лорда Шервуда. Потом синь стала светлеть и растаяла вовсе.
****
Перед Клемом разлился свет, и он оказался на сияющем, словно луч солнца, пути, по которому рядом с ним шел Робин и вел его за руку. Сияние стало нестерпимо ярким, когда Робин остановился, преклонил колено и склонил голову.
– Зачем ты пришел? – раздался громоподобный голос.
– Я привел к тебе твоего воина, Могущественный, – с печалью ответил Робин, не поднимая склоненной головы. – Прими его в свои земли!
– Он достоин того, чтобы ты сам просил за него?
