Еще одним из спорных моментов, пусть и второстепенным, но также горячо обсуждаемым Николаем и Фотием, был вопрос о целибате. Фотий серьезно противился обету безбрачия среди священнослужителей, приводя в качестве довода наличие детей у святых Церкви, которое не помешало последним примкнуть к небесному воинству Христа. Фотию было за что бороться – в дни его ожесточенных споров с Николаем у него родился сын, которого нарекли Теодором.
Мальчик, естественно, получил блестящее образование от своего ученого отца, но еще отроком, в семидесятые годы, вследствие непрекращающихся конфликтов в Византии, приведших в итоге к низложению Фотия, был вынужден уехать в Рим. Восстановление Фотия на патриаршем престоле не заставило Теодора вернуться в Константинополь. Честолюбивый отец настоял на том, чтобы тот продолжал карьеру в Риме – логове своих оппонентов, тща себя надеждой, что сын его, утвердившись на самом верху католической иерархии, будет наилучшим проводником его идей на Запад, а там, глядишь, поспособствует и восстановлению единства Церкви Христа. Надежды Фотия сбылись, однако великий патриарх совсем немного не дожил до этого момента, окончив в глубокой ссылке свои последние дни на бренной земле.
Мы уже имели возможность убедиться в немалых талантах кардинала Теодора, ставшего достойным наследником своего великого родителя. Энергичная армянская кровь, протекавшая в его жилах, не повергла его в состояние растерянности и бездействия при известии о смерти его соратника, папы Романа Марина. Пришло время брать быка за рога, решил Теодор, и он направил все свои силы на то, чтобы довести начатое Романом дело до логического завершения, а именно провести Церковный собор, на котором, помимо всех озвученных Романом моментов, надлежало теперь для начала осуществить выборы нового понтифика.
Однако, у его оппонентов из сполетской партии тоже нашелся достойный руководитель. Бывший епископ Чере Сергий проявил в эти дни не меньшую энергию, добавив к ней изрядную дозу хитрости и осмотрительности. Поняв, что на выборах папы его ждет очередное поражение, он призвал своих соратников отказаться от поездки в Рим, чтобы не допустить заседания Церковного собора по всем вопросам, связанным с Трупным синодом. Все священники сполетской партии, опасавшиеся на Соборе потерять свои посты, а также многие, занимавшие нейтральные позиции, настояниями и посулами Сергия спешно покидали город, разворачивали свои поезда на подходах к Риму и либо возвращались в свои приходы, либо останавливались в Сполето. В итоге Теодору и его сподвижникам удалось собрать Совет Церкви достаточный для выборов папы, но – ухмылка тогдашних церковных правил! – недостаточный для выноса решений по Трупному синоду.
Теодору пришлось довольствоваться этим. На следующий день после церемонии погребения папы Романа, 8 декабря 897 года состоялся совет церкви, римской знати и представителей городского плебса по выборам нового понтифика. В этот день сбылись самые смелые мечты патриарха Фотия – его сын Теодор был провозглашен епископом Рима!
Коронация состоялась спустя два дня и прошла на удивление скромно. На ней отсутствовали многие высокопоставленные правители Италии – в частности Беренгарий Фриульский, Анскарий Иврейский, даже Адальберт Тосканский, не было делегаций из франкских земель. Впрочем, участие в коронации молодого императора Ламберта скрасило отсутствие вышеперечисленных вельмож и обусловило полную легитимность выборам папы.
А уже утром следующего дня Теодор, стремившийся как можно скорее взять реванш у всех своих противников, огласил следующее:
– Волею Господа нашего Иисуса Христа, являясь смиреннейшим рабом рабов его, я, епископ Рима, повелеваю предать христианскому погребению останки благочестивого папы Формоза, которые преступными деяниями узурпатора Стефана были осквернены и по решению нечестивого собрания, произведенного над ним, выброшены на поживу хищникам и гадам земным! Да свершится правосудие, да простит нам Господь наши греховные деяния и да будет прощен Великий город Рим, допустивший это!
Город встретил известие неподдельным ликованием, как встречают провинившиеся дети весть о прощении их родителями. В этот же день в пещеру рыбаков из Кампании наведались высшие чины церкви, останки Формоза были бережно извлечены из этой пещеры и приготовлены для похорон, которые намеревались провести на следующий день.
12 декабря 897 года состоялось торжественное погребение. Римляне встречали повозку с телом покойного папы, падая на колени и голося покаянные молитвы. Процессия не поленилась сделать завидный крюк, и, направляясь к базилике Святого Петра, наведалась в Латеран, где в начале года над Формозом свершался суд, отныне провозглашавшийся как чудовищное бесовское злодеяние. Толпа римской черни, мстительная, как и любая подобная ей толпа, теперь горячо жаждала видеть тех, кто судил Формоза. Но никого из сполетской партии в этот день в Риме не было. Формозианцы умело подогревали градус антипатии римлян к сполетцам, собственно, именно для этих целей они и провезли Формоза мимо Латеранского дворца. Теодор был доволен – могущество сполетцев оказалось подорвано, причем их же собственной злобной глупостью.
– Появись сейчас наш друг Сергий, ему было бы несдобровать, – с улыбкой говорил он в этот момент своим единомышленникам и встречал понимающие улыбки в ответ.
– Да простит нам Господь эти наши мысли, но мы ведь, прежде всего, воздаем должное достойному христианину Формозу, и лишь в сотую очередь сводим счеты с нашими недругами, – не слишком искренне ответил ему тибуртинский священник Иоанн. По его виду было заметно, что навряд ли сведение счетов находится в его личном рейтинге так низко.
В пышной процессии, сопровождаемой пением псалмов, неподалеку от папских носилок красиво и важно восседали Теофилакты. Теодора тоже изволила сесть верхом на лошадь, что было весьма необычно для того времени, а также не постеснялась полностью открыть римлянам свое прекрасное лицо и сбросить на свои плечи распущенные волосы. В утешение всем тем, кого мог оскорбить ее вольный вид, она не поскупилась на щедрую милостыню горожанам.
Теофилакт, видя такие траты, даже в один момент нахмурился и возжелал было сделать нравоучение своей супруге, с ослепительной улыбкой густо кидающей нуммии
121 жителям Рима, но вовремя сдержался, ибо вдруг услышал со стороны плебса многоголосое благословение их семейству и неподдельное восхищение города прелестной гречанкой.
– Поверьте, супруг мой, любовь Рима стоит дороже всех денег, находящихся в нем, – торжествуя свой успех, воскликнула Теодора.
К исходу дня процессия, изрядно утомившись, достигла, наконец, Собора Святого Петра. Римская милиция ограничила вход в собор, допустив внутрь только представителей высшей знати и духовенства. Чернь мгновенно запрудила обширную площадь, уже тогда существовавшую перед базиликой Святого Петра, но еще пока незамощенную брусчаткой. Народ и не думал расходиться, тем более, что, несмотря на декабрь, погода в этот день выдалась какой-то особенно яркой и солнечной, будто природа также присоединилась к восторгу Вечного города.
