Бабкин заметил, что Юрий сказал не «пропала», а «уехала», и подумал, что Баренцев почти уверился в том, что жена бросила его ради поездки с любовником. Две попытки «свиданий» не удались, и она окончательно махнула на мужа рукой.
Илюшин понимающе покивал.
– Кстати, чья была идея – выбрать Белорусский вокзал? – спросил он как будто невзначай.
– Не помню, – пожал плечами Юрий. – Кажется, моя, но я не уверен. Мы говорили о кафе, и вокзал как-то сам собой возник в разговоре. Какое это имеет значение?
– Дело в том, что Оксана была на вокзале за день до вашей неслучившейся встречи. Вы не знаете, что ее туда привело?
– Честно говоря, не имею ни малейшего понятия. – Юрий выглядел озадаченным. – Вы уверены, что она приезжала на Белорусский?
– Абсолютно. Если только ваша жена не имеет привычки передавать свой телефон третьим лицам.
– Что вы! – Он даже рассмеялся. – У нее последняя модель айфона. Поверьте, Оксана не выпускает его из рук. Но вы меня действительно удивили…
Предположение, что его жена встречала кого-то на вокзале, Баренцев уверенно отверг.
– Не могу представить ее в роли встречающей. Она не такой человек, поверьте! И потом, у нее и подруг-то нет.
– Возможно, ей кто-то что-то передавал?..
– Но она отправила бы одну из наших помощниц, Ладу или Ингу. Нет, это действительно странно! У меня имеется одна догадка, единственное возможное объяснение… Но тогда придется допустить, что вы все-таки ошиблись и Оксана побывала не на самом вокзале, а около него. Офисы вокруг Белорусского напичканы фирмочками в меру шарлатанского уклона. Целительные алтайские бальзамы, омолаживающая косметика мертвых и живых морей… Оксана, при ее грандиозной предприимчивости, всегда была падкой на подобные предложения. Я помню, несколько лет назад она ездила на другой конец города, чтобы некий старец, приложив к ней электроды, поведал ей о направлениях токов энергии в ее организме. Само собой, старец прописал ей ещё гору гомеопатических шариков, которые можно было купить только у него. Я могу лишь предположить, что и на Белорусском Оксана нашла что-то подобное. Других идей у меня нет.
– Юрий Алексеевич, почему вы прогнали Федулова? – неожиданно спросил Илюшин.
– Накричали на него, – в тон ему, добродушно поддакнул Сергей.
– Оскорбляли прилюдно…
Юрий вскинулся, словно у него над ухом прозвучал выстрел.
– Мало оскорблял! – с неожиданной яростью процедил он. – Надо было не кричать, а ударить его по лицу, по этой омерзительной харе…
Бабкин вспомнил Федула – сорокалетнего дюжего краснорожего мужика с ручищами и бицепсами, перекатывавшимися под кожей как чугунные шары, и подумал, что щуплый Баренцев не продержался бы в этом противостоянии и пяти секунд.
– Но вы ведь сами рассказали нам, что у вас с Оксаной была договоренность…
– Оксана здесь вовсе ни при чем! – перебил его Баренцев. Ручку он отшвырнул, так что она пролетела через весь стол и упала на ковер, снова выхватил очки из ящика резким движением, как в вестернах выхватывают кольт из кобуры, и таким же точным движением кинул их себе на нос. Огромные его глаза за стеклами очков теперь не казались Бабкину нелепыми. Он даже подумал, что, пожалуй, дал бы Юрию не пять секунд, а все двадцать. – Она может спать с кем пожелает, хоть… хоть с Ингой! – выпалил он, и Бабкин, не удержавшись, сдавленно крякнул. – Федулов – урод! Урод! – с нажимом повторил Юрий.
– Он вас обворовывал? – непонимающе спросил Бабкин.
Юрий махнул на него рукой:
– Как он мог меня обворовывать? Все свои дела он ведет исключительно с Оксаной, я – человек посторонний, не считая, конечно, того незначительного факта, что он трахается с моей женой. Дело не в этом. Он…
На Баренцева вдруг напала немота. Он силился выдавить что-то через плотно сжатые губы – и не мог. Зрелище было странное и неловкое.
– Это касается Леночки? – неожиданно спросил Макар.
Юрий медленно выпустил воздух. Реплика Илюшина, казалось, вернула ему дар речи.
– Да, – глуховато сказал он. – Это касается Леночки. Я ни в чем не могу официально обвинить этого человека, потому что моя уверенность основывается на его небольшой промашке и моей отцовской интуиции. Но я запретил бы Федулову приближаться к девочкам. И вообще к детям. Он видит в них сексуальные объекты. Я заметил это накануне, не поверил своим глазам. Бригада как раз подготовила яму для беседки и залила цементом. Вечером, после их ухода я расспросил Леночку, надеясь, что мне все-таки показалось… – Ноздри его раздулись. – А наутро выставил этого ублюдка. До сих пор жалею, что не врезал ему.
«Пожалуй, даже тридцать секунд», – уважительно решил Сергей.
Поговорив с Юрием, сыщики обошли всех домашних. Ни Жанна, ни Медников, ни горничные ничего не знали о том, что могло потребоваться Оксане на вокзале.
– Я уверен, это она предложила мужу встретиться там, – говорил Сергей, пока они шли к своему коттеджу. – Он забыл об этом, и ему кажется, что это его идея. Но вот отчего Баренцеву тянуло туда со страшной силой – это вопрос!
– У нас сплошные вопросы. Промзона – зачем? Фейерверки днем в субботу – зачем? Машину бросать в подмосковном селе – зачем? И коврик из машины уносить с собой…
– И ножницы, – напомнил Бабкин.
– Ножницы можно использовать как оружие самозащиты. А вот как можно использовать овечью шкуру, я не могу представить.
– Все-таки стою на том, что она ее выкинула по естественным причинам. Или уехала в чужом автомобиле, а мы не смогли ее отследить.
– Может быть, может быть… Я ищу одно общее объяснение, в которое укладывались бы все детали, в то время как они могут быть лишь цепочкой случайных совпадений.
Между деревьев появилась Василика Токмакова. Медленно прошла к своему коттеджу, едва заметно кивнув сыщикам.
– Двойная спираль получается с Баренцевой, – сказал Илюшин, глядя ей вслед.
Сергей попросил пояснить, что он имеет в виду.
– На первом витке этой спирали Оксана выглядит врагом почти для всех, кто оказывается в ее зоне поражения. Она прогибает их, ломает, давит из них сок, выкручивает им суставы. Творит из них, как демиург, то, что ей хочется. Правда, не слишком успешно.
– Ты имеешь в виду сестру?
– И ее тоже, – согласился Макар. – Сопротивление материала заставляет ее злиться, и это еще сильнее обостряет конфликт. Однако на втором витке, если присмотреться, становится ясно, что жизнь всех ее близких находится в прямой зависимости от нее.
– Из-за денег?
– И Жанна, и Медников, и Юрий – все заинтересованы в том, чтобы Баренцева жила и здравствовала долгие годы. Бизнес ее сестры неустойчив. Жанне постоянно нужна направляющая рука, а еще лучше – приток новых средств. Медников нашел себе дом, за который не нужно платить. К тому же Оксана капризна, как барыня: сегодня не дала денег, а завтра возьмет и даст, если он ее развеселит или хорошо спляшет. С Юрием похожая история. Оксана оплачивает его досуг, то есть почти всю его жизнь.
