– Она неутомимая в течение ровно одной недели, – поправил Илюшин, покусывавший карандаш и явно думавший о чем-то своем. – И это тоже должно быть как-то связано с ее исчезновением, нутром чую. Неспроста вся эта активность, Серега. Он, разумеется, тоже ничего не знает?
– Абсолютно. И, наконец, номер четыре, темная лошадка в нашем списке – ты не поверишь! Артур Гороян.
Илюшин поднял на него удивленный взгляд:
– Однофамилец или родственник?
– Родной племянник. Двадцать восемь лет, без определенных занятий, без жены, без детей, ездит на дорогих арендованных машинах, меняя их по настроению. Шестнадцатого, то есть накануне исчезновения Баренцевой, провел у нее четыре часа, с шести до десяти вечера. И с тех пор толком не известно, где он. Татаров сейчас пробивает его телефон, но дело осложняется тем, что этих телефонов у Горояна то ли три, то ли четыре, один забыл, сразу купил новый – в общем, широкой души парень. Нормальный богатый бездельник, спортивный, накачанный… Ну, ты видел. Ни перед кем не отчитывается. Свободная птица, короче говоря! И единственный, с кем Татарову не удалось поговорить. Его дядя последний раз общался с ним позавчера. Телефон, с которого поступил звонок, находится в Ростове, но это не сотовый, а стационарный аппарат ресторана «Кишмиш». Артур там кутил. По словам Саркиса, был так очевидно пьян, что дядя разозлился и бросил трубку.
Илюшин изобразил напротив куста сильно похудевшего человечка «Мишлен». Постучал карандашом, оставляя на листе мелкие серые точки.
– Выглядит так, словно Баренцева провела кастинг и остановилась на последней кандидатуре.
– Ага. Тест-драйв. Взяла молодого здорового самца и укатила в неизвестном направлении. Татаров, само собой, связался с рестораном и предъявил им фото Баренцевой для опознания. Но Артур в тот вечер сидел в компании то ли трех, то ли четырех девиц, и официанты не уверены, что ее не было среди них. Вернее, они считают, что ее не было, но как-то неуверенно. Прежде, чем ты заведешь нашу песню про камеры, – камеры есть, и стол, за которым кутил Артур, даже попадает в поле их обзора…
– Но?..
– Но запись обновляется каждые сутки. В смысле, сутки записываются на предыдущие. То есть, можно полагаться только на память официантов.
– Чеки? Карты?
– Гороян расплачивался наличными. А карта Баренцевой, как ты знаешь, нигде не засветилась после ее исчезновения. Может быть, она взяла деньги из сейфа.
– Социальные сети?
– У Артура один-единственный аккаунт Вконтакте, фактически мертвый: последнее посещение – два года назад. Если он и выкладывает фотографии, то под другой фамилией или вообще под ником.
– Неужели все-таки любовник? – пробормотал Макар. – Уехала, как мы и предполагали с самого начала, но уехала второпях: побросала в сумку первые попавшиеся вещи, они встретились в селе Алабушево, она пересела в его машину, может быть, на заднее сиденье – и тогда неудивительно, что мы ее не обнаружили на камерах, – и они умчались вдвоем, плюнув на дорогой потерянный айфон, на фейерверки, на дочь и близких… Едут на юг, останавливаются у приятелей Горояна, у таких ребят всегда широченный круг знакомств… Пьют, веселятся, пока Жанна рыдает, а мы землю носом роем вместе с Татаровым…
– По-твоему, Баренцева на такое способна?
– У меня сложилось впечатление, что она могла бы наплевать на мужа и на дочь, не говоря уже о брате, но сестру должна была предупредить, – медленно сказал Илюшин. – С другой стороны, они ссорились накануне ее исчезновения; Жанна вывела Оксану из себя.
– Татаров бросил все усилия на поиски Горояна. Он считает, что они объявятся в ближайшую неделю где-нибудь на нашем юге.
Илюшин молчал. Сначала он нарисовал маленькую лягушку в центре листа – хорошенькую, большеглазую, почему-то с коротким хвостиком. «Короны не хватает», – чуть было не ляпнул Бабкин, но прикусил язык: мешать и приставать с советами нельзя! Макар никогда об этом не говорил, и поначалу Сергей лез со своими ценными комментариями, но спустя несколько расследований – вот она, поразительная наблюдательность профессионального оперативника! – заметил, что Илюшину работается легче, если не подавать вообще никаких звуковых сигналов. Прикинуться ветошью. Не отсвечивать.
При этом его молчаливое присутствие, как Бабкин заметил еще примерно через пять расследований, Макару скорее нравилось. Или не нравилось, а, как бы это сказать… Стимулировало, что ли. Вдохновляло. Раскрепощало. Тьфу, черт его разберет, что оно делало с ним, уж раскрепощение-то Илюшину точно не требовалось, но только Макар рисовал живее и быстрее.
Свидетели, жертвы, подозреваемые – все, пропущенные через реторту илюшинского воображения, были пойманы и запечатлены на бумажном листе в дистиллированном виде. Беспримесная суть. Так, во всяком случае, обозначал это для себя Бабкин. А что думает сам Макар про свои каляки-маляки, он не знал.
Илюшин стер лягушечку. На ее месте возникла рыбка. Сергей молча наблюдал, как появляется и разрастается пышный хвост – все больше, все наряднее, до чрезмерности, до уродства. Тщедушное тельце и огромная, тяжелая, грозовая туча хвоста. «Золотая рыбка? Исполнение желаний?»
Макар оторвался от рисунка и снова подошел к карте. Ткнул острием в Алабушево.
– Какие, ты сказал, маршруты проходят через эту остановку? Тридцать пятый, девятый…
– …и четырнадцатый экспресс, – Сергей помнил их на память.
Карандаш переместился к той остановке, на которую Макар вышел через поле.
– А через эту?
– А это у нас что?.. Так, подожди, надо поискать. Ага, здесь всего два: двадцать восьмой и четырнадцатый-экспресс.
Илюшин подошел к нему, склонился над компьютером.
– Четырнадцатый-экспресс – это обычная маршрутка. Я ее встречал.
– Думаешь, Баренцева села в автобус, добралась сюда и пешком через поле вернулась домой? Зачем? И почему ее здесь никто не видел? Давай предположим, что она решила бросить все, уехать – пускай с одним из тех любовников, с которыми она кувыркалась последнюю неделю. Подъехала к станции – ба, забыла любимую сумочку! И что она делает? Бросает машину, пересаживается в автобус, едет, идет пешком два или три километра, прокрадывается в дом – зачем? Здесь и так все принадлежит ей! Я не уверен, что она вообще умела ходить пешком. Ты видел каблуки на ее туфлях?
Макар вернулся к рисунку, покатал карандаш в пальцах. Наконец подбросил его и с размаху воткнул остро заточенный грифель в угол листа наподобие копья.
Сергей хотел спросить, означает ли что-нибудь эта рваная дырка, но у него завибрировал телефон в кармане.
– Здорово! – крикнул Татаров сквозь какие-то шумы и трески. – Я коротенечко! Гороян пока не объявился, зато пришли полные сводки по имуществу Баренцевой.
Бабкин щелкнул пальцами, привлекая внимание Илюшина, и включил громкую связь.
– Слушаем тебя с Макаром Андреевичем очень внимательно.
