Все занялись делом. Ядвига, прикрывая ладонью мембрану, вышла в коридор, Марковна присела перед Юлей на корточки, принялась ей веки задирать, пульс прощупывать…
Евдокия, до боли закусив костяшки пальцев, ждала вердикта.
– Жива, – вставая на ноги, сказала врач. – Но еле-еле.
– Юлю надо в комнату перенести, – несмело предложил директор.
– Неси на диван в гостиную, – кивнула Марковна, почувствовав себя на передовой, на самом фланге реабилитационной медицины. – Дуся, открой там балконную дверь. Духотища же… И разойдитесь все, разойдитесь! Чего рты пооткрывали! Борис – вниз, встречать врачей! Евдокия, намочи полотенце. Ядвига, бегом ко мне, неси аптечку.
Глядя, как трезво и расторопно Ольга Марковна взяла в оборот опешившую компанию, Дуся тут же простила ей высокомерие спасителя тел человеческих. Марковна подсунула под шею Юли подушку-валик, расстегнула блузку, приняла от запыхавшейся Ядвиги стетоскоп…
Пошатываясь, Дуся побрела на кухню и остановилась на ее пороге.
Какой кошмар. На столе стоят бокалы, тарелки, лежит кусочек сыра со следами Юлиных зубов… Десять минут назад… Она ходила здесь, смеялась, собиралась «напомадиться» гетерой…
Какой кошмар…
В коридоре от входной двери раздался голос Егора Валерьевича, громкие вопросы Таты, заглушившие всхлипывания Ядвиги.
Врачи приехали так быстро, что, услышав громкие голоса в прихожей, Дуся даже не подумала, что помощь уже здесь. Совсем очнулась, только когда Ольга Марковна встала за ее спиной.
– Кардиограмму снимают, – сказала та устало. Оглядела накрытый стол, произнесла сердито: – Что вы здесь пили?
– А-а-а…
– Ничего не трогать, – внезапно приказала отоларинголог. – Я подозреваю отравление. Вызывай своих этих… – Марковна поморщилась. – Милицию, говорю, вызывай. И никого сюда не пускай.
Спустившись на корточки, опираясь спиной о дверной косяк и перегораживая доступ, Дуся почувствовала себя сторожевой собакой, прошляпившей воров и оставленной приглядывать как будто в наказание. Сиди теперь тут, бестолочь неумелая, охраняй объедки. Другого тебе в жизни не доверят.
На этот раз Олег не кричал. Не обвинял. И не устраивал разбор полетов.
Он приехал к Евдокии домой только к вечеру пятницы. Устало сгорбился на диване и прежде всего задал вопрос, поразивший Землероеву заботой:
– Ты как? Нормально себя чувствуешь?
Евдокия сидела напротив него в пижаме и игривом голубом халатике. Зябко подбирала ноги в смешных тапочках-зайчиках и совершенно не переживала за то, что волосы растрепаны, в глазах прибитая собачья грусть, растрескавшиеся, искусанные губы без помады, а в комнате бардак – как приехала Дуся ночью с четверга на пятницу, как побросала одежду куда попало, так и не собрала. Хорошо, что хоть белье осталось в ванной. Навряд ли б теперь вспомнила прибрать перед мужчиной бюстгальтер.
На вопрос Дуся только пожала плечами. Паршин помолчал немного, вздохнул:
– Выпить – есть? Я сегодня у тебя останусь.
Прозвучи эти слова недели две назад, да даже в среду, Евдокия мигом вспомнила б и о прическе, и о помаде, о малосексуальных тапочках… Запрыгала б, замельтешила, охорашиваясь.
Но тут лишь слабо мотнула головой по направлению кухни и холодильника. Неподалеку, в двух шагах, зеркальный бар с ликерами и коньяком, но Паршин предпочитал схваченную морозом водку.
Вот и пригодилась… Всегда держала.
Олег сходил на кухню, принес себе полстакана водки. Совершенно по-хозяйски достал из бара коньяк и пузатый бокал, наполнил его прилично и втиснул в Дусины пальцы.
– Выпей, – приказал. И неловко, чувствуя неуместность, хмыкнул: – Помнишь?.. Раньше тебе помогало.
Было дело, молча, кивком понуро согласилась прибитая Дуся. При первом знакомстве только солидная для непьющей девчонки порция коньяку позволил расслабиться и не завалить все дело.
Дуся послушно отхлебнула коньяк, закашлялась, как было у них с Паршиным заведено… Олег, как принято, сел рядом и мягко по спине похлопал. Через пару минут, все еще удерживая теплую ладонь на выступающем девичьем позвоночнике, спросил:
– Немного отпустило? – заглянул в глаза. Дуся поймала непривычно смущенный, даже заискивающий взгляд сыщика.
Взмахнула влажными ресницами.
– Олег… ты меня не ругаешь?.. Почему? Я же… я ведь…
– Евдокия, – перебил детектив, – выслушай меня. Ты ничего не знаешь. На кухне Юли, ну, там, где вы сидели… – Паршин отчего-то мямлил, трудно подбирал слова. – В общем, в твоем бокале с шампанским обнаружен яд. – Подбородок молоденькой сыщицы уполз вниз. – Ты ведь не пила шампанское? Не успела даже глотка сделать?
Если б Землероева прежде не приняла на грудь граммов тридцать коньячку, то не исключено – свалилась в обморок.
А так, скинув дружественную руку с плеча, встала на ноги и посмотрела сверху вниз.
– Повтори. Что ты сказал?
– Повторяю: в твоем бокале обнаружен яд.
Евдокия недоуменно застыла над Паршиным.
Как только сыщик переступил порог ее квартиры, Дуся в первую очередь задала вопрос: как Юлия? Олег ответил: в реанимации, отравление, надежды мало. Вечером Евдокия слышала, как отоларинголог общается с реаниматологами в прихожей – кардиограмма не обнаружила неполадок в работе сердца, предварительно врачи склонялись к версии отравления. Несколько ночных часов Евдокия ломала голову над их словами и прекратила только потому, что признала версию ошибочной. Юлию невозможно было отравить, поскольку – НЕКОМУ.
И теперь Паршин заявлял: отравлено было и шампанское, налитое из бутылки, хлопнувшей пробкой в Дусином присутствии.
– И что вы думаете об этом? – Евдокия потрясенно разглядывала макушку сгорбившегося Командира. – Ты и Ханькин?
– Попытка самоубийства и неудачное покушение на тебя. Крохотный шприц со следами яда найден в заднем кармане джинсов Юлии, – не поднимая головы, ответил сыщик.
Евдокии показалось, что в комнату проник морозный ветер. Заполз под штанины пижамы, прокрался выше и выстудил ей душу. Зубы стиснулись от невозможной внутренней стужи. Чтобы проговорить хоть что-то, Евдокия расцепила челюсти с неимоверным усилием, – подбородок прыгал так, что зубы постукивали.
– Паршин, – трудно шевеля языком, прошелестела Дуся, – вы что там, очумели? В даунов решили поиграть? – Голос набирал обороты. – Юлька хотела отравить меня и сама траванулась, да?! Долго с Ханькиным думали?
– Евдокия. Яд обнаружен в грейпфрутовом соке, ты не стала пить коктейль, и яд пришлось добавить в шампанское… Может быть, Юля не ожидала, что ты откажешься от коктейля? Поторопилась выпить свой, а ты даже к шампанскому не притронулась… Так было?
– Да. И что? – Евдокия положила кулак на выгнутое бедро. – Что с того? Юлька открыла шампанское и выжала сок из грейпфрутов на моих глазах!! Я, не отрываясь, смотрела, как она коктейли делает!! Ты чё, в натуре, Паршин, очумел?! Юлька?.. Отравительница?! Убийца?!! – Евдокия всплеснула руками, потом скрестила их на груди, отдышалась и фыркнула: – Да пошел ты, Паршин, к черту.
