И тут, словно услышав мои мысли, Лилит подняла глаза на Тесс, и мы все увидели нечто больше наших ожиданий.
В глазах Лилит стояли слезы.
И вдруг она заревела. Так громко, так истошно, и свирепо, и люто, словно с нее кожу живьем сдирали. Это рыдание выражало невероятную неописуемую мучительную боль от потери, настолько идентичную нашим собственным терзаниям, оставленным нам Вспышкой, халатностью человечества, их эгоизмом и безжалостностью ко всем живущим тварям на планете, ко всей цветущей жизни на земле. Как богохульники, они оскверняли наш дом родной, утешая свои низменные потребности, неспособные побороть алчных демонов внутри, нежелающие сказать «стоп! хватит!» своему расточительству, потому что не желали прекращать этот пир и торжество ненасытности и садизма.
Пустота в груди, оставленная потерей Кристин, завыла в унисон с Лилит. Бездонные раны в душах ребят снова забили знакомыми кровавыми болезненными фонтанами, заставляя проживать одни и те же моменты прошлого, когда они теряли родных, близких, друзей снова и снова. Мы словно объединились в одну страдающую биомассу, которая разветвила свои нервные окончания по всем нам, и теперь заставляла плакать. Но я больше, чем уверен, что ребята не хотят плакать, они хотят реветь, рычать, неистовствовать вот ровно так, как это делала сейчас Лилит.
– Знаю, – кивала Тесс и тоже плакала, смотря на Лилит, – мне тоже их очень не хватает!
Ее голос сорвался на последнем слове, и тут слезы прорвали барьеры в моих собственных глазах, подталкиваемые горюющим сознанием, которое шептало, точно плакальщица на похоронах человечества, что если командир не стесняется слез, то нам всем и подавно не следует.
Слушая жалобный вой Лилит, мы дали волю слезам, наплевав на бравость и мужественность: даже Зелибоба снял три-дэ очки, поставил локти на колени и закрыл ладонями глаза, не в силах совладать с бездонной печалью, плотной паутиной сковавшей наши одинокие сердца и израненные души. Лилит ревела по-звериному, прижимая кулак с кулоном к груди и раскачиваясь из стороны в сторону, как умалишенная. Тесса плакала по-человечески рядом с ней, прижимая свой кулон к груди. И вместе мы оплакивали целый мир, который потеряли. Его уничтожили за нас, искромсали, истоптали, оставив нам лишь смерть, разлуку, тонны крови и невыносимую боль, с которой мы вынуждены выживать и бороться за возвращение тех, кто как раз и разрушил его! Закованные в безвыходную участь, которую мы не выбирали, которую нам насадили те алчные ублюдки типа жирного Альфреда Гласса из Фармчейн и равнодушного Вейнера Графа из Сандоз, так точно олицетворяющие две самые разрушительные черты человека, мы страдаем физически от обезобразившей нас болезни и душевно от нескончаемой скорби.
Я не хочу возвращать к жизни ни Фармчейн, ни Сандоз, ни олигархов, ни военных диктаторов. Я хочу похоронить их под грудами миллионов разлагающихся трупов, что они породили, хочу, чтобы они мучились в аду до скончания веков. Но я хочу вернуть Лилит, ее маленьких детей… хочу вернуть Кристин. Я буду бороться за тех людей, которые стали жертвами кучки ненасытных варваров, поглотивших целую планету для того, чтобы в конце концов умереть от прожорливости.
Рыдания Лилит затихали, и мой взор уловил изменения в ее бешено скачущих мозговых ритмах. Сыворотка прекращала действие, вирус отвоевывал поле битвы обратно, восстанавливая свой гомеостаз. Энцефалограмма демонстрировала постепенное снижение активности мозга, пока шестнадцать разноцветных линий не вернулись в привычный монотонный ритм.
– Тесса, уходи оттуда! – немедленно скомандовал.
И поразился тому, насколько хрипло прозвучал мой голос.
Тесса очнулась и вышла из ямы отчаяния, вытерла мокрое от слез лицо ладонями, а потом подошла к Лилит, обхватила ее лицо руками и взглянула той в яркие голубые глаза.
– Помни о своих детях! Помни это чувство! Держись за него! Оно вытащит тебя из безумия! – проговорила Тесс, надеясь, что Лилит поймет ее.
Ровные линии энцефалографа доказывали, что слова Тесс остались неуслышанными настоящей Лилит, и когда Тесса запирала дверь бокса, Лилит уже снова впала в безумие. Она забыла про кулон, который продолжал висеть у нее на груди, как оскверненная святость, и снова прыгала по боксу, рыская в поисках знакомых запахов.
В лаборатории вдруг стихло. И еще долго никто не мог произнести ни слова, потому что мы вспомнили всех, кого потеряли, вспомнили бездонную пустоту и ноющую боль в груди, о которой так старались забыть. Мы все потеряли кого-то. Мы все сироты. Мы забыли, что такое родительская любовь, любовь супруга, любовь детей, а Лилит своим чудовищным ревом нам напомнила. Она оплакивала своих потерянных малышей. Возможно, она даже сама убила их. Это жутко! Это чудовищно! Но даже зная, что здесь в этом мире ее ждет полная разруха, ужасная правда, невыносимая боль, Лилит готова вернуться. Она где-то там, по-прежнему живая и прекрасная. И она ждет, когда мы спасем ее из небытия.
– Вытащи ее оттуда! – сказала Тесса.
Я не сразу понял, что услышал ее слова. А когда мозг переработал их, не смог ничего ответить. Кроме как кивнуть.
Мы смотрели друг на друга, полные ненависти на самих себя за то, что уподобились человеку из прошлого и пытались делить авторитет, известность, поддержку сторонников, совершенно забыв о том, ради чего мы все здесь собрались. Взглядами мы обменивались всем: извинениями, прощениями, печалью, утешением.
Тесса тоже потеряла дорогих ее сердцу людей, просто не говорит об этом. Как и я. Как и все мы. Этот жестокий факт мы просто сделали частью обыденной реальности мира после конца света, когда не осталось ничего, кроме боли и скорби.
Весь мой эксперимент перестал быть рутиной чередующихся исследований, научных достижений и препарированием подопытных зараженных. Он превратился в горькую жизнь. Нет больше ни здоровых, ни инфицированных. Есть только люди, которые уничтожили свой рай из-за глупости, из-за жадности, из-за собственного эгоизма. Есть только люди, которые раскаиваются в содеянном и отчаянно пытаются вернуться к жизни.
Глава 7. Это – мой ад
14 января 2072 года. 08:00
Калеб
Штурмовать две Зоны военного блока пятью десятками солдат – перед нами стояла практически невыполнимая задача, поскольку каждая Зона охраняется похлеще райских врат. И если бы Триггер не облегчил нашу участь кодами разблокировки дверей и своей ключ-картой, шансов выполнить миссию успешно не представилось бы.
– Все готовы? Пора разбить это киндер-яйцо! – послышался бодрый голос Фунчозы в ухе.
Я слышал его в наушнике, а также рядом с собой. Мы с ним и Антенной командовали тремя отрядами: Васаби, Маяк и Тесла, задача которых прорваться через запасные ворота Зоны Браво в генеральский отсек и устранить угрозу истребления десяти тысяч человек, подведя черту эре Генеральского режима. На наших плечах зиждется основная часть миссии. Все, что делалось до этого момента: шептания за дверьми, тайные встречи, споры над техническими планами Зон, соевые брикеты на чертежах, изображающие наши отряды, тренировки на симуляторах, скрытно имитирующие будущие тактики нападения – все это было подготовкой и разминкой к реальному тесту наших стратегических способностей, боевых навыков и умений выживать посреди враждебного к человеку мира.
