— Где он? — вместо приветствия спросил он старуху.
— Светлого утра, бие Орис, — не замечая его грубости, радостно отозвалась она. — А я как раз оладий испекла.
— Кто там, Сатифа? — послышался из дома голос маэстро.
— Брат Себастьяно пришел, — отозвалась экономка.
— Так зови его завтракать!
— Где этот шисов дысс?
— Так спит же брат ваш, — отодвигаясь, вздохнула старуха. — Вернулся со вторыми петухами. Ох, молодость…
Не дослушав, Орис протиснулся мимо нее и взбежал на второй этаж.
Полуголый Стриж обернулся от умывальника к распахнувшейся двери, и Орис замер, словно наткнувшись на стену собственной боли. Никаких сомнений — виноватые глаза ублюдка не пытались лгать.
Не тратя времени на слова — к чему теперь слова? — Орис бросился на Стрижа. Несколько секунд они катались по полу, словно взбесившиеся коты. Трещала мебель, что-то внизу верещала Сатифа, но Орису было все равно. Он сосредоточился на одной мысли: убить! Но тело подводило, удары не достигали цели. Знакомый ритм дыхания, годами отработанные движения, даже запах соперника — привычный и родной — кричали: это не всерьез! И удары, что наносил в ответ Стриж, не отличались от сотен нанесенных раньше, когда они еще были братьями.
Бесплодную драку прервал свалившийся кувшин.
Грохот, брызги воды, летящие осколки, кровь на плече брата.
Оба вмиг вскочили — спина к спине, в поисках настоящего врага. И тут же отпрыгнули, никого постороннего не обнаружив.
— Ну? — спросил Орис, облизывая содранные костяшки пальцев.
— Что ну? Полегчало? — Стриж растянул разбитые в кровь губы.
— Почему? — Орис мягко, по-кошачьи, подступал к Стрижу.
— Надо было.
Оба хищно кружили по комнате, ни один не решался напасть.
—Ты не забыл, что он мой отец?
— Не забыл.
От холодного тона Стрижа вновь вспыхнула ярость.
— Ты… проклятый ублюдок! — выплюнул Орис и прыгнул, подминая Стрижа под себя и нанося быстрые сильные удары. Сквозь алую пелену он не сразу заметил, что брат не сопротивляется, только прикрывает локтем глаза и прячет кисти рук.
— Что не дерешься, шисов дысс? — отвесив последний удар, он отскочил на несколько шагов. — Трусишь?
— Угу. — Отняв от руку от лица, Стриж поморщился и сплюнул кровью. — Именно.
Он не спешил подниматься, словно предлагая Орису продолжить. А может быть, прийти в себя и полюбоваться на дело рук своих: на ребрах наливался синяк, ссадины на руках и груди кровоточили, волосы над левым виском слиплись и потемнели — кажется, Орис приложил братца о ножку табурета.
— Вставай, багдыр`ца.
— Хочешь добить? Давай. — Стриж поднялся и нехорошо ухмыльнулся. — Так пойдет, или ножик дать?
Он демонстративно медленно вытащил из-за спины нож — конечно, как можно было забыть, что безоружным Стриж не бывает никогда! — и метнул Орису под ноги. Доска завибрировала. Орис кинул взгляд вниз, на подрагивающую рукоять, потом на Стрижа… быстро выдернул нож, не отрывая глаз от… шисова ублюдка? Или все же брата?
— Ну? — тот спокойно стоял напротив, опустив руки. — Или все же поговорим?
— Не о чем с тобой разговаривать.
Сжимая рукоять, Орис рассматривал Стрижа. Что-то с братом было не так. Чтобы он отказался подраться? И выглядит, как старик.
— Тебе видней.
— Ты шакалий сын. Ты убил моего отца. Ты покойник, — выговорил Орис простые и правильные слова. Но метнуть нож в беззащитное горло не мог. Ведь не увернется, не пошевелится.
— Угу. — Стриж передернул плечами, словно в нетерпении.
— Дери тебя шис! — выдохнул Орис, бросая нож.
С чистым звоном лезвие вонзилось в стену позади Стрижа, смахнув по пути пару соломенных волосков. Как Орис и подозревал, шакалий сын и не пошевелился. Только грустно усмехнулся, напомнив шкодного мальчишку, которого за вечную улыбку до ушей дразнили лягухом.
— Будешь ты драться, или нет?
— Не буду.
— Почему?
— Потому. — Отвернувшись от Ориса, Стриж намочил полотенце в умывальнике и приложил к разбитой голове. — Хочешь сдохнуть, пойди утопись. Я тебе в этом не помощник.
Орис опешил от такой наглости. Но в уголке сознания закопошилась здравая мысль: если брат справился с самим Мастером Ткачом, что для него он, Орис? На что он вообще рассчитывал, набрасываясь на Воплощенного? Не говоря уже о том, что подумать просто забыл. Видел бы отец…
— Да, наставник велел сказать, чтобы ты не вздумал перечить Седому. — Стриж продолжал промокать кровь с плеча.
— То есть?
— Он будет главой гильдии.
— Да пошел он! По закону новый Мастер — ты.
— Не выйдет. У меня… короче, сделаешь умное лицо и подтвердишь, что уважаешь выбор совета мастеров.
— Так они и поверили.
— Не твои беды.
— Ладно, с Седым разберемся потом… Стриж!
— Да?
Брат, наконец, обернулся, и Орис понял, что мстить больше не хочет. Дурь это, терять и отца, и брата. А вот выяснить, что же у них такое произошло, надо.
— Пойдем, что ли, завтракать? Сатифа оладий испекла. К твоему возвращению, шисов ты дысс.
Глава 12. А был ли Тигренок?
Одной из особенностей сильных шеров является непроизвольное влияние на погоду. Особенно это относится к шерам водной и воздушной стихий, принадлежащим к королевским семьям. Один из самых известных случаев такого влияния — семидневный дождь, накрывший всю территорию империи после победы над Школой Одноглазой Рыбы. Некоторые утверждают, что виной его была Ольберская королева Киллиана Стальная, ради мира в империи убившая своего возлюбленного, одного из личных учеников Ману.
Ученые отрицают возможность того, что причиной погодной аномалии послужила непосредственно смерть самого Ману, называющего себя сыном Синего Дракона.
«Общая теория стихийной магии», учебник для муниципальных школ
2 день журавля
Шуалейда шера Суардис
Она проснулась от холода. В окно задувал мокрый ветер, шуршал в ветвях каштана дождь. Остатки сна тоже были холодными и мокрыми: кривая зеленая луна, темные дома и страшная крылатая тварь, воющая посреди мостовой.
Шуалейда поежилась, не открывая глаз. Потянулась к любимому — и наткнулась на кусок металла на остывшей подушке. Не желая верить, зажмурилась. Позвала:
