– Да! И цветут розы.
– Розы?
– Да. Это из хрестоматии про английский климат: в декабре тепло, дождь и туман и цветут розы. Поэтому у наших женщин красивый цвет лица. Я сегодня без каблуков! – Она приподняла ногу, показывая ему сапог на плоской подошве. – Могу пойти за реку, вы обещали. Хочу много снега.
«А бойфренд не будет против?» – подумал Федор, но вслух этого, разумеется, не сказал. – Тогда вперед!
– Только сначала на елку, хочу посмотреть, где я упала. И на толпу. У нас толпа другая.
– Какая же?
– Много туристов из Азии, фотографируют, своих почти нет. А у вас все свои, домашние.
Федор удивился и подумал, что она права – толпа своя, домашняя. И еще подумал, что каждое ее слово бьет в цель и несет определенную информацию. Ничего лишнего, никаких декораций… скупая речь. «Я хочу много снега, хочу посмотреть на толпу, я без каблуков, пойдем за реку». Четкое понимание желаний… как будто заранее продуманная программа. Возможно, недостаточное знание языка и потому некий полупрозрачный барьер между желаниями и манерой их выражения? Мысленно переводит с английского?
– Тогда начнем с елки, – сказал он, и они отправились на площадь.
Мороз и солнце, снег… много снега впервые за несколько последних лет. Сугробы по краям тротуаров. Народ высыпал на улицу, соскучившись по зиме. Солнце бьет в глаза, скулы у всех порозовели не то от загара, не то от мороза. Равно как и носы. Настроение праздничное. Площадь, как кипящий котел, – говор, смех, визг детишек. Карусель под музыку шарманки, теремки с сувенирами, запах кофе, тянет сизым шашлычным дымком, маленькие лошадки, запряженные в возки, степенно ходят по кругу. И елка, как небоскреб, увешанная громадными золотыми шарами, большой Дед Мороз с багровой физиономией и мешком за плечами, в красной шубе, и Снегурочка в голубом. Классика.
Они постояли у елки – там, где упали вчера.
– Здесь! – сказала Мария, ткнув пальцем. – Здесь я упала впервые в жизни. Если не считать один раз на сцене. А вы?
– Я? – Федор постарался вспомнить, когда падал в последний раз. – Я падал в детстве, наверное. Все время от времени падают.
Мария вдруг расхохоталась. Федор взглянул вопросительно.
– Вы так сказали… все время от времени падают! – Она снова рассмеялась. – Смешно! Это слова философа, да? Жизнь как маятник, падаешь и поднимаешься, да? Перпетуум мобиле. Вечный двигатель.
Озадаченный Федор кивнул.
– Дядя Федя! – услышали они детский крик.
К нему бросились двое малышей: девочка постарше и маленький мальчик. Девочка обняла его, прижалась щекой к животу; мальчик топтался рядом, задрав кверху мордаху.
– Настенька! Герман! – Федор подхватил мальчика на руки. – А где родители?
– Папа вон там! Покупает мокрый шоколад! – выкрикнул мальчик. – Дядя Федя, ты хочешь шоколад?
Мария внимательно рассматривала детей.
– Это твоя тетя? – спросил мальчик, в свою очередь рассматривая незнакомую женщину.
– Это моя знакомая, тетя Мария, – сказал Федор.
Мария потрясла его ручку.
– А я Настя, – девочка тоже протянула ей руку.
– Федя! – взволнованный Савелий Зотов спешил к ним; в руках он держал бумажные стаканчики. – Дети! Федя, они чуть не потерялись! Я же велел вам стоять рядом и никуда не уходить! Настя, ты старшая!
– Мы увидели дядю Федю и… Это тетя Мария! Папа, это знакомая дяди Феди!
– Мария, это мой друг Савелий. Савелий, это Мария.
Мария протянула руку, и Савелий, передав стаканчики детям, смущенно, принял ее и тут же выпустил.
– А где Зося? – спросил Федор.
– Мама дома, она заболела, – сказала Настенька. – Дядя Федя, папа не разрешает на лошадках, скажи ему! Папа, подержи! – Она протянула отцу стаканчик. Герман тоже сунул свой отцу.
– Пошли кататься! – Мария взяла детишек за руки и запоздало спросила у Савелия: – Можно?
Тот посмотрел на Федора и неуверенно кивнул.
– Ура! – завопил Герман. – Кататься на лошадках!
Федор и Савелий смотрели им вслед.
– Кто такая? – спросил Савелий. – Интересная девушка. Студентка?
– Танцовщица из Лондона.
– Танцовщица? – не поверил тот. – Из Лондона? У нас? На гастролях? Откуда ты ее знаешь?
– Случайно познакомились. Что с Зосей?
– Простыла. А как она попала сюда? Из наших?
– Родители из наших, а она родилась в Англии. Здесь с другом, он местный.
– Жених?
Федор не ответил. Они наблюдали, как Настя и Герман в полнейшем восторге ехали верхом на пони, а Мария шла рядом и что-то им говорила.
– Она любит детей, – заметил Савелий. – А где ее жених?
– Не знаю, Савелий. Я с ним незнаком.
– Хорошая девушка, симпатичная. Вы хорошо смотритесь. Ты думаешь, у них серьезно?
– Савелий, я знаю ее со вчерашнего вечера! Через пару дней она уедет…
– Уедет? Она так сказала?
– Она не сказала, Савелий. Она ничего о себе не говорит, о нем тоже, и вообще мы больше про погоду. Смотри, сколько снега!
– Федя, не сердись, – примирительно сказал Савелий. – Просто я подумал, что она… что вы вместе…
Идея фикс всех друзей Федора – поскорей его женить. «Да что ж у вас всех руки чешутся пристроить меня в дело», – пенял друзьям Федор. Один капитан Астахов понимал его и призывал не спешить. А Савелий предлагал познакомить с подружками Зоси…
– Жених… – пробормотал Савелий. – Вот если бы муж, тогда серьезно. Она так на тебя смотрит… сразу видно, ты ей нравишься. И детей любит.
– Савелий, прекрати. Мы собирались в парк, хотите с нами?
– Ну… – на миг задумался он. – Можно. Пушки в снегу, река замерзла… Обидно, если растает до Нового года. Только они же полезут в сугроб, – добавил он неуверенно.
– Не пустим! Согласен?
– Федя, удивительно, что она танцовщица…
– Почему? Какая разница?
– Ну как же! Твои девушки все образованные, интеллектуалки…
– Савелий, Мария не моя девушка, я уже сказал.
– Ну да, ну да…
– Кстати, она читает Монтеня.
– Монтеня? Она?
– Да что ты заладил… – с досадой сказал Федор. – Она.
– Федя, ты только не обижайся, видно, что она славная… а только о чем с ней говорить? Она же…
– Не моего поля ягода? А может, мне надоели ягоды моего поля! – резко произнес Федор.
Савелий испугался:
– Федя, я не хотел… извини! Я дурак.
