А потом начались проблемы.
С Александрой он познакомился прекрасным субботним вечером в «Слюссене», пансионате с рестораном, где летом играла живая музыка, сразу через пару лет после того, как переехал на остров. Роберт долго уговаривал его сходить куда-нибудь вечерком. Роберт вырос на Урусте, Мартин дружил с ним с самого детства — мальчики каждое лето проводили вместе. С тех пор, как Роберт женился на Лие, друзьям нечасто выпадала возможность сходить вдвоем в бар.
Александра первая с ним заговорила. Она подошла к Мартину и пригласила его танцевать, когда он стоял один у барной стойки с пивом в руке.
Он колебался — танцевать ему никогда не нравилось.
— Но ты же не можешь простоять так весь вечер, — сказала она с улыбкой. — Это ведь танцы, здесь положено веселиться. Знакомиться с людьми. Общаться. Пойдем.
Она вытащила его на танцпол, а потом, натанцевавшись, они, вспотевшие и довольные, сели за столик и заказали по кока-коле — Александра была за рулем. Роберт разговаривал с какими-то друзьями в другом конце зала, он был знаком практически со всеми местными жителями. Александра и Мартин понравились друг другу с первой минуты. Маленькая стремительная блондинка, она была его полной противоположностью.
Возвращаясь домой тем вечером, он уже знал, что влюблен без памяти. Его так вдохновило общение с ней, что он даже немного испугался. Разговор получился простым и естественным, они рассказывали о себе, прикасались друг к другу. Обычно такие вещи давались ему с трудом. Что она скажет, когда узнает его истинное «я»? Или, возможно, этот новый, легко идущий на контакт Мартин и есть его истинное «я», которое Александре удалось в нем открыть?
Несмотря на почти тридцатилетний возраст, у него никогда еще не было длительных серьезных отношений, не было девушки, с которой хотелось бы жить вместе до конца дней. Зато он всегда мечтал о детях. Причем детей должно быть много — по собственному опыту он знал, как одиноко бывает без братьев и сестер, как пусто и тихо.
Александра работала в библиотеке на острове Уруст, ездила каждый день из Гетеборга, где она выросла и где по-прежнему жили ее родители. Совсем недавно она рассталась с мужчиной, политиком из Партии зеленых, с которым прожила несколько лет.
Была в ней прямота и живость, благодаря которым она легко преодолевала молчаливое спокойствие Мартина, находила новые пути, как вода, омывающая голую неприветливую скалу. Они встречались все чаще. Засиживались допоздна, слушали ее пластинки, пили его виски, обсуждали выбор пути, сделанный в прошлом, мечтали о будущем.
Не прошло и полугода, как она забеременела и переехала к нему.
* * *
Когда он вернулся с газетой, Адам стоял в дверях с Мулле в руках и дрожал от холода, вид у него был заспанный. Мартин крепко обнял сына, и они вошли в дом, где вместе разожгли старую дровяную печь и принялись жарить блинчики.
— А можно мне шоколадной пасты к блинам? — спросил Адам.
— Знаю, ты ее очень любишь, но у нас нет шоколадной пасты, мы забыли вчера купить. К тому же каждый день такое есть нельзя, это ведь тоже сладости. Зубные тролли тоже обожают шоколадную пасту, ты же знаешь.
— А завтра?
— Посмотрим. Мы можем снова съездить в магазин, завтра ведь суббота.
— А сегодня что, вторник? Или пятничные посиделки?
— Пятница. День недели называется просто пятница.
Они завтракали не спеша. Адам рисовал на тарелке картинки из кусочков блина и варенья, Мартин просматривал газету и вполуха слушал новости.
Он положил Адаму еще один блин.
— Ты сегодня хорошо спал, Адам?
На мгновение мальчик задумался, затем кивнул.
— Значит, это не вы с Мулле охотились на драконов в саду? Мне показалось, я слышал ржание твоего коня.
Адам прыснул и помотал головой. Он обожал эти шутки про драконов.
— Нет, спал хорошо.
Над кухонным диваном монотонно тикали большие настенные часы. В прихожей приоткрылась кошачья дверка, и на кухню с гордым видом вошла серая полосатая кошка, лениво, но в то же время требовательно мяукая. Адам спрыгнул со стула, подбежал к кошачьей миске и положил в нее корма из стоящей рядом консервной банки.
— Ну что, Филифьонка, — сказал он, осторожно гладя кошку по спине, пока та со зверским аппетитом поглощала еду, — поймала сегодня ночью мышку? Или маленького дракончика?
На улице светило бледное солнце, и Мартин решил не наводить порядок на кухне сразу после завтрака. Вместо этого они оделись и вышли в сад. К полудню они пробыли на улице не меньше двух часов. Мартин убрал из сарая инструменты, которыми они не пользовались, сгреб изъеденные морозом, полусгнившие листья с лужайки и грядок, поправил покосившуюся стенку компостной ямы.
Теперь небо было затянуто плотными белыми облаками.
— Проголодался? — спросил Мартин Адама, который стоял у игрушечной плиты и варил суп из улиток с сосновой хвоей и блестками.
— У меня же тут есть еда.
— Уверен, что ничего, кроме супа, не хочешь?
— Ну, немножко можно. Булочку. Я хочу булочку.
— Булочек у нас, кажется, нет, но я могу сделать бутерброды, — сказал Мартин. — И сварить горячий шоколад. Мы можем устроить пикник у воды.
— Да, хочу! — просиял Адам.
— Вот и хорошо. Беги за своим ведерком, а я зайду в дом приготовить нам еды.
— А можно, я возьму велосипед?
— Нет, ты же знаешь, зимой слишком скользко, мы об этом говорили.
Адам научился кататься на велосипеде как раз перед тем как выпал первый снег, и ему было трудно принять тот факт, что его трехколесного друга придется отставить до весны.
— А Мулле можно?
— Нет, думаю, Мулле мы оставим дома. А то он еще промокнет, ты ведь знаешь, как брызгаются волны. К тому же кто-то должен охранять дом, пока нас не будет.
Адам с серьезным видом кивнул.
Некоторое время спустя они были готовы. Мартин сложил в корзину термосы с кофе и какао, бутерброды с куриной грудкой и два банана, Адам взял красное пластмассовое ведерко.
Мартин представил себе, как будет сидеть на скамейке и смотреть на Адама, пока тот, как обычно, собирает камушки. У него уже образовалась приличная коллекция, которую он хранил под кроватью в старой жестяной банке. А «самые любимейшие» лежали в хрустальной вазочке с водой на журнальном столике перед телевизором. Они ждали своего часа — Мартин обещал купить Адаму аквариум, когда сын подрастет. Вместо собаки, надеялся Мартин, но вслух этого, конечно, не произносил.
Когда они были уже в дверях, зазвонил телефон. Теперь на стационарный номер звонили очень редко, только иногда родители Мартина или Александры или какой-нибудь продавец. Сначала Мартин не хотел брать трубку, но потом решил, что если это его мама, можно попросить, чтобы они купили по дороге шоколадную пасту, тогда Мартину с Адамом не придется ехать в магазин. Родители Мартина собирались заехать ближе к вечеру.
