— Эй! — крикнула Лили. — Постой.
Она встала, подбежала к мальчику, стоявшему на камне, остановилась в каком-нибудь метре от него.
— Иди сюда, — спокойно произнесла она, протягивая ему руку. — Тебе здесь нельзя стоять. Тут скользко. Ты можешь упасть в воду.
Он повернулся к ней, и в его глазах она заметила нечто особенное, то же, что видела во взгляде своего сына в последнюю ночь перед тем, как он пропал, теперь она вдруг вспомнила, хотя давно уже об этом не думала. Он разговаривал во сне, несвязно, словно беседовал с кем-то. Они с Улофом оба встали, заглянули в комнату к сыну, и он повернулся к ним. Было в его глазах что-то необычное, как будто он наполовину отсутствовал, Лили тогда подумала, это из-за того, что он толком не проснулся.
У этого мальчика были такой же взгляд.
И вдруг он закрыл глаза и упал спиной в воду.
У Лили перехватило дыхание.
Было ощущение, что он сам хотел упасть.
Лили забралась на большой камень и, держась одной рукой за лесенку, опустилась на колени и схватила мальчика за рукав свитера, прежде чем он успел полностью скрыться под водой.
— Милый ребенок, — сказала она и, мобилизовав все силы, неизвестно откуда взявшиеся, подтянула его к себе и заставила подняться по лесенке. Пока она его вытаскивала, с мальчика слетел один ботинок и исчез в глубине.
— Милый ребенок, что с тобой?
Теперь он выглядел обычным мальчишкой, потрясенным, испуганным, как и любой ребенок, который случайно упал в ледяную воду.
Должно быть, ей просто показалось, будто он упал нарочно, она постоянно что-то себе воображала, то одно, то другое, ей все об этом говорили. По крайней мере, Юхан такого не делал. Или делал? Она же не видела, как он оказался в воде.
Она осторожно отвела мальчика к скамейке, завернула его в одеяло, обняла и начала утешать.
Его запах пронзил все ее тело, мокрые волосы, кожа, давно забытый запах детской кожи.
— Лиза! — крикнул он вдруг.
Высвободился из ее объятий и побежал прямо к машине. Похоже, его совсем не заботило то, что одна нога у него без ботинка. Он распахнул дверь автомобиля и прыгнул внутрь, к собаке.
Мальчик сидел в ее машине.
Она огляделась. Вокруг никого. Лили сложила одеяло в корзину, подошла к машине и захлопнула за мальчиком дверцу. Села за руль и поехала. На самом деле, она собиралась по дороге заехать за продуктами, она обычно делала покупки в маленьком магазинчике, где ее помнили и где можно было обменяться парой фраз с персоналом. Но туда можно съездить и завтра.
— Как хорошо, что ты запрыгнул в машину. Твои мама с папой попросили меня присмотреть за тобой, — сказала она. — Они мне звонили.
Но мальчик даже не отреагировал. Он продолжал играть с Лизой.
Она не собиралась причинять ему вред, конечно, нет. Но когда она увидела, что он стоит прямо у дома и пялится на ее ребенка, она действовала инстинктивно, схватила первый же тяжелый предмет, который попал ей под руку, и ударила. Ведь любая мать сделает все, что угодно, чтобы защитить своего малыша от человека, которого посчитает опасным?
С тех пор, как несколько дней назад приходила та женщина, сердце у Лили было не на месте, ее терзали недобрые предчувствия.
Она ударила мужчину, потому что хотела, чтобы он исчез. Из поля зрения, из всей этой истории, из того мира, который ей удалось воссоздать.
И который он теперь разрушал.
Ведь она, разумеется, узнала его.
У них с Юханом все было так хорошо. Он ни в чем не нуждался, живя у нее уже почти год.
Естественно, изначально она думала, что побудет у нее недолго, съест мороженое, послушает сказку, а потом она отвезет его в полицию. Она ведь не похититель какой-нибудь, а родителям будет полезно немного поволноваться и выслушать упреки полицейских в том, что они не следят за ребенком. Нельзя же было отпускать его одного на улицу. Тем более без верхней одежды. И своей фамилии он не знал, а вот у ее первого Юхана лежала в кармане бумажка с адресом и телефоном родителей. Не потому, что она когда-либо оставляла его без присмотра, но, если у тебя ребенок, лишняя предосторожность не повредит. Родителям повезло, что его нашла она, Лили.
Но малыш оказался так голоден, бедняга, что Лили подумала, не оставить ли его поужинать.
Вот такие у нее были мысли. Пока она не разгадала божий замысел.
Первую неделю он плакал каждый вечер перед сном, звал маму и папу, пока не падал от усталости. Она объясняла, что им пришлось ненадолго уехать, со временем все пошло лучше, и через несколько недель он уже почти не вспоминал ни родителей, ни кошку, ни куклу Мулле. Как-то вечером Лили услышала, как он понарошку говорит с мамой по старому мобильному телефону, который был у него в кармане, когда она его нашла, и в следующий же свой выезд на автомобиле она взяла телефон с собой и просто выбросила в канаву. В конце концов мальчик, казалось, и вовсе позабыл родных.
В первый раз, когда он назвал ее мамой, он, похоже, сам удивился: он сказал это между делом, слово просто попало в поток других слов, и Лили сделала вид, что ничего странного в этом нет, что это самая естественная вещь на свете, и с тех пор он продолжал называть ее мамой, и она себя тоже.
Сейчас мама ненадолго уедет. Ты побудешь дома с Лизой. Мама запрет дверь, но скоро вернется.
Снова называть себя мамой — это было непередаваемо. Слова лились из нее, как жидкое золото, освещая ее изнутри, она чувствовала это и даже замечала, глядя на себя в зеркало.
Однако жизнь матери-одиночки, особенно в ее возрасте, была нелегка. Отдавать его в садик она не собиралась, так как всегда считала, что если заводишь ребенка, то сиди с ним дома сама. Ее Юхан не ходил в детский сад ни одного дня за всю свою почти четырехлетнюю жизнь.
К счастью, те немногочисленные разы, когда ей нужно было отлучиться надолго, ей помогал Буссе, например, весной, когда она ездила на похороны подруги в Стокгольм, или когда ей пришлось лечь в больницу для небольшой операции. Мальчику у него нравилось, Лизу он брал с собой, а у Буссе он обожал возиться с кроликами, жившими в клетках в саду за домом.
Лили сказала Буссе, что сидит с соседским ребенком, мол, сосед недавно развелся, а у него сплошные командировки. Она попросила Буссе не афишировать, что мальчик находится у него, соседу не понравилось бы, если бы он узнал, что она перепоручает ребенка кому-то еще. Она не была уверена, что Буссе до конца поверил в ее историю, но знала, что он ее не выдаст, слишком хорошо он к ней относился. Да и с кем он общался?
Рассказать ему правду она не могла. Он бы не понял, что это Бог наконец-то восстановил справедливость и вернул ей ребенка. Море взяло и море вернуло, вот и все. А кто такая Лили, чтобы ставить под сомнение Его решения? И вообще, если бы она вовремя не вытащила его из воды, мальчик был бы сейчас мертв. И все же ей хватало здравомыслия, чтобы понимать, что большинство людей — они как Буссе, или как Улоф, их вера слишком слаба, они не полагались на Бога во всем.
