– Я и не интересуюсь. Мне нужен сам мистер Бартон. Хотелось бы узнать о нем побольше. Ну знаешь, что он за человек. Кто его друзья, какие у него привычки. Если бы ты могла проследить за ним, когда он вселится, и дать знать…
Кэти отстранилась.
– Не могу. За клиентами шпионить нельзя. Это неправильно.
– Бартон – человек публичный. А отель – публичное пространство.
– Вообще-то это не совсем так. В отеле есть как публичные места, так и приватные. Плюс я тебе не доверяю. Может, ты что-то противозаконное задумал. Я ведь уже знаю, что ты лжец.
– Конечно, как ты можешь мне доверять, если мы едва познакомились. Доверие нужно заработать.
– Звучит почти благородно. – Понятно, говорун. На словах у него все гладко получалось.
– Если доверяешь человеку, с которым только что познакомилась, это еще не значит, что он достоин доверия. Это значит только, что ты идиот. – Тема явно была Максу дорога. – В мире люди делятся на два типа: на простаков и придурков.
– А разве они не одно и то же? – Вопреки лучшим намерениям, Кэти невольно подалась вперед.
– Нет, – серьезно ответил Макс. Объясняя, что к чему, он пристально смотрел ей в глаза, словно и впрямь хотел, чтобы она поняла. – Простаки необязательно глупы. Лучшие из них совсем даже не дураки. Чтобы увидеть вероятности, нужен человек с интеллектом. Можно обмануть придурка, но для мошенничества требуются простаки. Они должны быть готовы ловчить, делать что-то сомнительное, потому что сами хотят что-то поиметь. Вот почему о мошенничествах сообщают далеко не всегда – простак знает, что рассказ выявит и его роль в игре. Вот в чем красота жульничества.
– Но должны же быть и другие, не только придурки и простаки.
– Есть еще грифтеры, – продолжал Макс. – Эти работают на доверии, но я таких не встречал.
– Ты никогда не встречал хорошего человека? Если да, то ты выбираешь не самые лучшие места.
– Нет таких, кто чист, как снег. Мы все живем в тени. – Макс пожал плечами. – И мне еще не встречался человек без малейшего изъяна.
Кэти покачала головой.
– Моя тетя Гвен без изъяна. Без малейшего. И всегда помогает людям. Вся ее жизнь – работа.
– Насчет твоей семьи комментировать не буду. Не настолько глуп.
– А как же те медсестры, которые едут волонтерами в Африку?
– Я не сказал, что люди не могут делать ничего хорошего. Нет, они постоянно делают что-то хорошее, но сами от этого хорошими не становятся.
– Но мы то, что мы делаем, и больше ничего. Если творишь добро, ты – хороший человек. Творишь зло – плохой. Другого ничего нет.
– А как же намерение? Что, если ты имеешь в виду сделать что-то хорошее, но получается плохое? Становишься ли ты из-за этого плохим человеком?
– Я не…
– И как быть, если делаешь и плохое, и хорошее? А ведь обычно именно так и бывает.
– Нужно взвешивать, – сказала Кэти. – Злодеяния есть всякие, одни хуже других. Если кто-то делает чудесные дела, спасает жизни и все такое, а потом крадет батончик «Марс» в магазине, это же не отменяет все то хорошее, что он совершил.
– Но оставляет крохотную вмятинку.
– Вот именно.
– А как быть, если кто-то творит настоящее зло? Может ли он перечеркнуть потом плохое хорошими делами?
– Может быть.
Макс широко улыбнулся.
– Так ты веришь в искупление?
– Да, – раздраженно ответила Кэти. – Абсолютно.
Макс покачал головой.
– Ты слишком милая.
– Вообще-то нет. Искупление совсем не то, что прощение.
– Значит, если я наделаю кучу хорошего, ты все равно не простишь меня за то, что я тебе солгал?
– О… – Кэти задумалась. – Насколько хорошего? Чего, например?
Макс улыбнулся, и в животе у нее закружилась карусель.
– Ну, может, я тебя поцелую. – Его лицо оказалось вдруг совсем близко, хотя он и не наклонялся. И вовсе даже не дотрагивался. Просто сидел рядом и смотрел так пристально, с таким напряжением, будто вся его жизнь зависела от соприкосновения их губ, будто она вдруг стала центром вселенной. – Можно?
Никто и никогда не смотрел на нее так, подумала Кэти и вдруг обнаружила, что не дышит, и торопливо хватила глоток воздуха. Обретя способность говорить, она первым делом откашлялась, чтобы не хрипеть.
– Я не знаю тебя. И я не целуюсь с теми, кого не знаю.
– Но ты же хочешь меня поцеловать.
– Я этого не говорила.
– Интересно. – Макс посмотрел на нее, как будто обдумывал что-то. – Если ты никогда не целовалась с теми, кого не знаешь, то как же ты будешь узнавать людей?
– Через разговоры. Слова. Ну, знаешь, как обычно. – Его настойчивость придавала уверенности ей. Если он и дальше будет доставать ее в таком же духе, она определенно избавится от тяги к нему.
– Через поцелуи быстрее. – Макс улыбнулся. – По тому, как человек целуется, узнать можно очень многое.
Ни с того ни с сего Кэти подумала о Стюарте. Своем первом и единственном бойфренде. Он прислушался к совету быть нежным и, приняв его слишком близко к сердцу, предварял поцелуйный сеанс сотней или около того крошечных, легких прикосновений к ее губам, щекам, подбородку. Каждый раз. Это напоминало прелюдию в исполнении бабочки. Кэти почувствовала, что вспыхнули щеки, и, чтобы скрыть смущение, сказала:
– Ты можешь нести сколько угодно того дерьма, которое парень несет, чтобы залезть девушке под юбку.
Он ухмыльнулся.
– Это верно.
Улыбка как удар в живот. Если она не отодвинется, не отвлечется прямо сейчас, в эту секунду, то поймает его на слове. Каким будет поцелуй Макса? Она могла бы предложить пари, что никакой прелюдии в исполнении бабочки не будет.
Улыбка растянулась, как будто Макс знал, о чем она думает. Он подался вперед, наклонил к ней голову.
– Почему бы тебе не пожить немного? – От него пахло чистой кожей, солнцем и чем-то неопределимо мужским. Он взял ее за подбородок, слегка повернул ее.
Кэти склонила голову набок, сдвинулась вперед и закрыла глаза, чтобы не видеть выражения его лица.
Его губы, твердые и требовательные, разбудили каждый ее нерв. Кэти открыла рот и попробовала их на вкус. Все ее тело как будто таяло и растекалось по земле. Она провела пальцами по его подбородку и поняла, что это именно та форма, коснуться которой ей хотелось всегда.
Макс словно замер в одной позе, не дотрагиваясь до Кэти, и эта его сдержанность одновременно радовала ее и огорчала.
Он первым прервал поцелуй и улыбнулся так, что у нее голова пошла кругом. Кэти хотела схватить его за ворот футболки и затащить на себя. Но вместо этого она привстала и впилась в его губы, проверяя, не был ли первый поцелуй случайностью.
