Она положила на книжную полку свои книги вместе с красным дневником, который Гвен подарила ей много лет назад. Кэти давно его не читала. Потеря способности составлять заклинания и читать карты сказалась на ней не самым лучшим образом. Она говорила, что старается изо всех сил, но на самом деле это было не так. Теперь она чувствовала себя иначе. Страх никуда не делся, но за ним ощущалась кипучая энергия, которой не было раньше.
Кэти села на кровать и пролистала дневник. Заклинания, рецепты и советы от Гвен и Айрис перемешивались с эпизодами из семейной истории, анекдотами и цитатами. Она взялась за чтение всерьез, вернулась к началу и откинулась на подушки; на пустой стене напротив удлинялись тени.
Когда через несколько часов Кэти вышла из спальни; в ее голове уже сформировался план. Было полнолуние, идеальное время для осуществления задуманного, что Кэти приняла за доброе предзнаменование.
Гостиная уже выглядела более жилой, со сказочными огоньками вокруг минималистского камина с его нефункциональным искусственным огнем и большой стеклянной чашей, наполненной цветной стеклянной галькой и другими волшебными штучками.
– Как ты думаешь, у нас не слишком много волшебных огней? – спросила Кэти, прищурившись, оглядывая комнату.
– Сказочных огней слишком много не бывает. – Анна открыла бутылку диетической колы и протянула Кэти полный стакан. – За нас.
– За нас. – Кэти чокнулась со стаканом Анны.
– У нас будут правила?
– Соглашение о соседстве по дому? – спросила Кэти. – И я вдруг узнаю, что на самом деле съехалась с Шелдоном Купером?
– Нет. Я просто не хочу быть другой Шари. Я хочу, чтобы мы остались подругами.
– Но я все еще дружу с Шари, – сказала Кэти, удивленная словами Анны. – Шари – замечательная.
Анна покачала головой.
– Но ты все время на нее жаловалась. Не хочу, чтобы ты была на работе и дулась из-за того, что я не отмыла сковородку.
Кэти села на диван рядом с Анной.
– Мне жаль. Я не понимала, что была таким нытиком.
– Не была, – сказала Анна. – Я просто не хочу, чтобы мы ссорились.
– Все, что от тебя требуется, это дать согласие не заниматься сексом на этом диване. – Кэти протянула руку, и они скрепили договор.
– Никогда на софе, – нараспев произнесла Анна. – Клянусь.
Кэти запрокинула голову.
– Думаешь о том, чтобы сделать это в кресле, да?
Анна сделала невинные глаза.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Кроме того, кресло выглядит крайне неудобным.
Кэти засмеялась.
– На самом деле ты можешь заниматься сексом где угодно, только не пользуйся моей зубной щеткой.
– Шари пользовалась твоей зубной щеткой? – Анна наморщила нос. – Фу.
– Ты не представляешь, – сказала Кэти.
После приятного вечера, который они с Анной провели на кухне, где мастерили блинчики и подпевали радио, Кэти переоделась в темную толстовку с капюшоном и джинсы. Она не собиралась маскироваться полностью, к тому же зажженная свеча и полная луна не давали такой возможности, но ничего не могла с этим поделать. Оставалось только надеяться, что Вайолет, Генри и другие призраки заняты и что никто из сотрудников или гостей отеля не будет гулять поздно ночью.
– Куда идешь? – Анна поймала ее на выходе, у двери. Кэти собиралась соврать, но решила, что пусть лучше кто-нибудь знает, где она. Так, на всякий случай.
– Я с тобой, – сказала Анна после того, как она объяснила. – Дай мне минутку.
Кэти подождала, пока Анна наденет кроссовки и серый кардиган поверх пижамы.
В саду «Гранджа» было тихо. В лунном свете пруд казался еще больше и глубже, чем днем. Кэти села на самый дальний от дома широкий каменный край и поставила свечу. Какая-то рыбка с тихим всплеском высунулась на поверхность.
– Что ты собираешься сделать? – Анна села, скрестив ноги, по другую сторону от свечи. – Я могу чем-то помочь?
Кэти задумалась. Гнев опасен, но он придаст сил.
– Могу я подержать тебя за руку?
Анна улыбнулась.
– Ты смеешься? Я хотела попробовать это с тех пор, как мы познакомились.
Кэти подумала о том, чтобы начать с предостережения, как это неизменно делала Гвен, но затем решила не быть занудой. Такой, какой она была недавно, все равно ничего не случится. Учитывая, как все было в последнее время, ничего особенного не случится.
– Хорошо. Когда я зажигаю свечу, ты держишь меня за руки по обе стороны от нее – вот так. – Кэти подняла руки вверх, демонстрируя, что делать. – Смотри на пламя свечи и постарайся расслабиться.
– Мы будем что-то декламировать?
– Нет, – сказала Кэти. – Если сработает, это будет довольно быстро. Я могу ненадолго отключиться. Не беспокойся об этом и не тормоши меня.
– Хорошо, начали.
Кэти взглянула на луну и зажгла свечу. Потом взяла Анну за руки и попыталась расслабиться. Она хотела дойти до воспоминаний, которые могли храниться в отеле. В его основании. Хотела знать то, о чем не говорила Вайолет.
– Правильно ли я делаю? – прошептала Анна. Ее голос, казалось, доносился издалека, и Кэти обнаружила, что не может открыть рот, чтобы говорить. Свеча вспыхнула, и жаркий белый свет разлился перед глазами. Белый свет превратился в солнечный, и Кэти испытала облегчение: она больше не чувствовала рук Анны. Она сидела на том же месте, но солнце отражалось от воды, и его блики резали глаза.
Слева от нее стоял мужчина с огромными бакенбардами и в жилете. Сначала в ее сознание вошли солнечный свет, пение птиц и звуки крокетной биты, потом она поняла, что слышит мужской голос. Мужчина не говорил, он вещал. Голос распался на слова, и сознание Кэти приняло их: Ты не будешь больше видеться с ним. Я запрещаю.
Кэти оглядела себя. Белое летнее платье, разукрашенное оборками. Изысканные ножки в мягких шелковых тапочках. Не ее ножки. К горлу подступила тошнота.
Папа, пожалуйста. Кэти почувствовала, как шевелятся ее губы, как дыхание покидает тело, но голос принадлежал не ей. Хотя и звучал знакомо.
Разговор окончен. Ты не увидишь этого человека, ты не будешь разговаривать с ним, а двадцать шестого июня выйдешь замуж за лорда Сомерсета.
Лицо ее отца смягчилось. Это для твоего же блага. Со временем поймешь. Бараньи отбивные стали ее отцом, внезапно знакомым, любимым и сердитым. Затем лицо потемнело, будто его накрыла тень, и сцена в саду погрузилась в темноту.
Кэти почувствовала знакомую панику, но мгновение спустя Анна трясла ее.
– Очнись. Господи, очнись.
– Я в порядке. – Она села.
– Слава богу. – Анна казалась белой в лунном свете. – Я думала, ты умерла или что-то в этом роде.
