– Это важно, Илесс. Пожалуйста, услышьте и запомните. Никуда не выходить одной из дома. Без моего разрешения. Ничего не трогать вне вашей комнаты – это для вашей же безопасности. Некоторые приборы могут быть опасны. Некоторые предметы наполнены магией, которая их питает. И ни в коем случае, ни при каких условиях вы не должны покидать теперь Драххан.
– Но, – подняла я к нему лицо. Ни в коем случае? То есть мои надежды ещё хоть раз увидеться с родными...
Глаза Эллинге сделались холодными, почти ртутными – в них не осталось синевы, зато проступало серебро. И всё же я решилась задать вопрос:
– Но почему?
Я почти ожидала ответа в стиле «разве ниатари не учат беспрекословно слушаться мужа?». Однако Сольгард, наградив меня мрачным взглядом, отозвался:
– Ради вашей же безопасности. Сейчас Ленси поможет вам раздеться и... – показалось, голос его чуть дрогнул и сделался хриплым, – привести себя в порядок.
– Ленси? – произнесла я, чтобы хоть что-то спросить. Хоть немного оттянуть момент.
– Служанка, – кивнул муж.
Неужели я наконец-то увижу женщину-драхха? Никто и никогда их не видел, даже ходили слухи, что их и вовсе не существует... иначе для чего бы драххи женились на нас?
Но как такое возможно? Может быть, их просто тоже не выпускают с Драххана?
– Поздравляю, дх’эр Сольгард, ниатари! – немолодой, вполне доброжелательный голос заставил обернуться.
Откуда-то вышла пожилая женщина, невысокая, полная, но... женщина. Человек.
– Спасибо, – поблагодарила я, выискивая на её запястьях следы татуировки. Бывшая ниатари? Может, мать этого фиолетового? Говорят, драххи живут дольше людей, и возможно мой супруг решил поменять жену на молодую...
Теории, выстроившиеся в голове, разбились о совершенно пустые, открытые запястья служанки.
Значит, слуг из людей они тоже берут. Впрочем, все мы тут слуги, во что бы ни облекали драххи наши с ними отношения.
Завоеватели.
Острая неприязнь, обида за весь человеческий род и за свою судьбу, которой не могу распоряжаться, выстрелила в сердце и даже будто откликнулась в свадебном кольце.
Я глянула на него, но ничего не увидела.
Ноздри Сольгарда раздулись, словно он попытался принюхаться, и я поспешно обернулась к служанке. Улыбнулась.
– Идёмте, дорогая, я покажу вашу комнату, – она протянула мне руки. И добавила тихо, когда мы проходили мимо открытой лестницы, уходящей вниз. – Я думала, этот день никогда не настанет. Какое счастье!
Счастье?! Мы вынуждены сосуществовать, но как можно жить среди них, работать на них и считать счастьем то, что они забирают себе женщин!
Никогда этого не понимала. Только никто не стремился объяснить.
Я ниатари. Предназначенная. Но по доброй воле?!
Комната была великолепна. Чуть ли не единственная с дверью. Однако я с радостью променяла бы всё это великолепие на свою старую спальню в отчем доме. Особенно когда осознала, что это не моя комната – а наша с мужем. Отныне и навсегда общая.
Ленси бормотала, что дх’эр Наместник только вчера обустроил её, заказал всё самое дорогое и лучшее, вот этот ковёр под мои нежные ножки и вот это ложе...
Я молча улыбалась, пока она помогала расшнуровать платье, снять корсет и подъюбники.
Нас действительно воспитывают, заставляют заучивать тонны предписаний, обучают манерам и молчанию... которое мне всегда плохо давалось. Жаль, что ниатари выбирают не по характеру, а по силе – так говорил тот драхх, который время от времени приходил в наш храм, чтобы проверить меня. Я часто задавала неудобные вопросы, пока не поняла, что лучше молчать.
– Он хороший, – прошептала Ленси, наполняя мне ванную.
– Спасибо, – кивнула я, – дальше я сама.
Слушать о том, какой хороший мужчина, который совсем скоро придёт и сделает то... от чего хотелось закусить губу и разрыдаться, было выше моих сил.
В окно виднелась Мельда, словно насмешка, напоминала слова Айрин.
Так близко и так далеко...
***
Будь его воля, он забрал бы девушку сразу. Эллинге Сольгард не любил балы и все эти бесполезные развлечения. В его жизни давно уже не было им места.
Он забрал бы её домой, сделал бы сразу же своей, чтобы никто больше не мог претендовать на эту удивительную силу, которая возникла в мире Эрсе, когда он уже ничего не ждал.
Но она выглядела такой молодой, цветущей, ей так хотелось праздника, свадьбы...
И в её глазах он видел страх. Отвращение и страх. Он и без того поторопился. Нужно было дать Иви этот день, время проститься с семьёй, с прежней жизнью. А может, и вообще с жизнью.
И вот теперь он стоял у двери в спальню, – свою собственную спальню! – впервые за долгое время ощущая неуверенность.
Он должен сделать её своей. Сегодня, сейчас. Он видел, как реагировали на неё все эти молодые драххи. И слышал, как на них реагировал её узор Прада.
Девушка, которая подходит чуть ли не каждому. Откуда она такая взялась и как её умудрились проглядеть?
На эти вопросы он ответит потом. После того, как соединит её силу со своей, как сделает её женщиной... Когда уже никто не сможет на неё претендовать.
Эллинге решительно толкнул створки, входя. Традиция требовала ритуальных одежд, постепенного обнажения перед женой.
Он не любил этих глупых людских традиций, считал условностями. Да и опытные женщины, которые до сих пор бывали у него, не слишком пугались драххового тела. Даже когда на коже проступала чешуя. Во всяком случае, они в последний раз закрывали глаза полностью счастливыми.
Но ради молодой жены он облачился в лёгкие домашние брюки и расшитый серебром шёлковый синий халат, распахнутый на груди. Пусть рассматривает, лишь бы...
От этого «лишь бы» внутри всё взводилось пружиной. Если бы не одежды, он мог бы и не удержаться, накинуться на неё сразу же.
Она стояла посреди спальни. В длинной, струящейся ночной рубашке. Светлые распущенные волосы лились по плечам тяжёлым каскадом. Он приблизился, склонившись к этим чудесным волосам, вдохнул их аромат. Аромат девственности, чистоты и яркого огня Прада.
Коснувшись пальцами щеки, повернул к себе её лицо.
И замер, увидев её глаза.
Огромные, наполненные слезами. Губы дрожали, как и руки.
– Иви, – шепнул он, пробуя на вкус её имя.
Губы манили, пьянили. Он даже не помнил, когда испытывал такое влечение к женщине.
Хотелось скинуть с неё сорочку, любоваться изгибами, целовать, овладеть ею... множество раз. Столько, сколько позволит огонь Прада.
Девушка сжала зубы, словно с трудом сдерживая гримасу отвращения. Ему захотелось что-нибудь разнести. Схватить её за волосы, содрать рубаху, заставить...
