Давал мне время, как и обещал.
Это было неожиданно и приятно. Драххи всегда казались сильными, властными, не терпели возражений и непокорства. Подавляли бунты, которые время от времени возникали в городах.
И забирали откуп в виде ниатари.
Но у нас было тихо. Наступал ещё один спокойный день.
– У тебя есть книги? – решилась я спросить после завтрака, когда мы возвращались на наш этаж.
– Нет, – отозвался он. Глянул на меня и добавил: – Во всяком случае таких, какие ты могла бы прочитать.
Ещё немного помолчал и предложил:
– Могу привезти, когда буду в Инемаре.
– Когда? – обрадовалась я.
– Не знаю. Не хочу тебя оставлять, пока...
Вспыхнув, я отвернулась. Понимала, что он хотел сказать.
Но Эллинге не стал настаивать.
– Мне... нечем заняться, – отозвалась я.
– Я... вольно или невольно лишил тебя праздника, – Эллинге шагнул ко мне. – Девушки любят балы, свадьбу считают самым важным и счастливым днём. Я поспешил. Слишком испугался, что могу тебя потерять.
Голос, тихий, глубокий, пробирался под кожу, отдавался странными, непривычными ощущениями... что-то зарождал – незнакомое, дивное...
Эллинге шагнул ко мне, коснулся волос, пропуская меж пальцами.
Неожиданная откровенность, странная ласка и запах...
Вся эта адская смесь смущала. Я подняла глаза, пытаясь понять, что стоит за его словами.
И обнаружила мужа слишком близко. Совсем рядом.
Чувствовала, как бьётся сильный пульс. Смотрела, как глаза заполняет серебро.
Татуировка вспыхнула, разгораясь.
– И я подумал, – шепнул он, – возможно, ты захочешь продолжать? Потанцуешь со мной?
Он, Эллинге Сольгард, который и на свадьбе-то танцевал с таким видом, будто терпеть не может это занятие! И на балу не соизволил... Тут вдруг сам решил меня пригласить?!
Гораздо с большим удовольствием я задержалась бы тогда на свадьбе. Но он спешил на свой драххов обряд.
Или на каком-нибудь балу...
– У вас бывают балы? – вырвалось, пока я подавала ему руку.
Эллинге коснулся к чему-то у себя в кармане, и всё пространство залила мелодия.
Не человеческая: я не могла опознать инструментов, зато отчётливо слышала голос драхха с едва рычащими интонациями. Чужие, незнакомые, чуть шипящие слова.
Но она была красива. И по ритму походила на наши мелодии, поэтому когда Сольгард повёл, я не растерялась.
– Иногда, – согласился он. – По очень важным поводам.
– И мы сможем дать бал? – Эллинге приподнял бровь и я засмеялась: – Я согласна на любой повод.
– Возможно, – уклончиво ответил он.
Музыка лилась, нарастала, менялась. Мы кружились огромными полупустыми залами со стеклянными стенами, и я почти представляла, что мы на самом настоящем балу. Только-только знакомимся...
Танцы сменяли один другой, но мы не прерывались. Эллинге уверенно вёл, обжигая спину горячими ладонями. Менял ритм, позу вслед за мелодией.
В его движениях сплелись сила, грация, искушение. Передо мной был мужчина. Который знает себе цену, который умеет быть и сильным, категоричным Наместником и искусным соблазнителем.
Да! Я вдруг ясно поняла: он меня соблазняет!
ГЛАВА 9
От осознания сердце застучало, я чуть сбилась с ритма.
– Устала? – сразу же заметил Сольгар.
– На балах между танцами обычно перерывы, – отозвалась я, стараясь скрыть волнение.
После всего, что я ему высказала!
Не представляла, как на это реагировать.
Если бы он так же станцевал со мной на моём собственном балу, на моём совершеннолетии, когда я ждала, кто же достанется в мужья... Может, я и не стала бы бояться.
Но сейчас... Он не пытался меня принудить, но в то же время будто бы давал понять, что не собирается больше ждать.
Муж направился к небольшому хрустальному столику, на котором расположилась бутыль с вином и бокалы.
И это продумал! И здесь приготовился!
Проводил меня в кресло. Налил, опустился в соседнее.
Я осторожно попробовала незнакомый напиток, в глубине души побаиваясь, не лишит ли он меня сил, или разума. Чуть пригубила, перекатывая привкус на языке.
Эллинге не настаивал. Принялся расспрашивать о жизни, о детстве.
Я с удовольствием припоминала проделки брата и ночные посиделки с Айрин. Хотела расспросить его, но помнила запрет в предписаниях. Надеялась, что сам расскажет... Однако муж пока предпочитал слушать. Смотреть глубокими синими глазами, зрачки которых то и дело превращались в щёлку.
Потом мы снова танцевали. До самого ужина.
А после ужина Сольгард опять куда-то ушёл, оставив меня в лёгком недоумении.
Нет, я была рада, что дальше танцев не пошло. Просто не понимала.
Он ходит к женщине?
Казалось бы, это не должно меня задевать. Пусть ходит. Особенно если сами женщины не пострадают.
И всё же задевало. Он же мой муж!
– У тебя есть любовница? – не удержалась я, когда он снова возвратился ночью.
Эллинге промолчал, я обернулась, не представляя, что увижу в его глазах.
– Это ревность? – уголок его рта скользнул вверх.
– Нет! – воскликнула я. – Просто Сгерр говорил, и...
– Сгерр-рр! – прорычал Сольгард, резко помрачнев. Опрокинул меня, навис сверху, впившись взглядом в глаза.
– Я переживаю за девушек! – выпалила я. – Вы можете спать только с ниатари!
– Но некоторые ниатари не спешат исполнить свой долг, – хмыкнул Эллинге.
На миг мне показалось, в его лице промелькнула улыбка, и в следующий муж склонился надо мной:
– Ты готова, ниатари?
– Ох, нет, – пробормотала я, и он сразу же выпустил меня.
– Тогда спокойной ночи.
Вот так просто?
Эллинге отвернулся. Какое-то время я смотрела на него, потом ворочалась. Потом попыталась уснуть.
На утро стёкла чуть притемнялись, чтобы яркое солнце не слепило глаза.
В ту ночь я долго наблюдала, как по небу ползёт Луна, как наступает восход, и наверное под самый рассвет только задремала.
Сольгард не будил, и завтрак я пропустила. Вышла уже к обеду, который уже ожидал на столе. И муж ждал в столовом зале на своём месте.
Ничего не сказал, поднялся навстречу. Придержал стул.
