– О чем это ты?
– Да о Дее. Ты еще не слышала новости? Она призналась, что влюблена в своего Нэйтона. Представляешь, какой позор?
Я почувствовала, как внутри все оборвалось. Обернулась к Нэйту. Он смотрел на меня с каким-то детским удивлением, а мне хотелось рыдать от отчаяния.
– Не приведи Инг дожить до такого! – в полный голос ответила Ванесса, и я не выдержала. Мне было стыдно. Прежде всего перед самим Нэйтом.
– Успокойся, – сказал он тихо. – Пусть говорят.
– Она всегда была странная, – продолжала Сильвия.
– Не более странная, чем вы! – подскочила я и бросилась вон из аудитории.
Глава 10
Нэйт
Дея вылетела из аудитории так, будто за ней гнались, а я замер в растерянности. Наверное, потому, что никак не мог осознать слова этих девчонок. Дея влюбилась в меня? Что за глупости? Но если это не так, почему тогда она убежала? Что вообще происходит?
Я забрал сумку с учебниками и пошел следом. Аура ее магии вела в общежитие, но я чувствовал, что она движется дальше. Куда? На крышу? Да, крышу они с Эженом давно облюбовали. Я знал, но не запрещал, потому что им обоим было это необходимо. Дее – друг, Эжену – поддержка, когда мир рухнул на голову. Поэтому вреда в этом не было.
Но сейчас, в преддверии великой ночи, погода испортилась, ступеньки были скользкими, а Дея расстроена. Я побежал вперед: побоялся, что она упадет, но нет. Дея замерла на крыше. Я тоже забрался туда.
Она сидела на перевернутом ящике. Когда он тут появился? Я упустил этот момент. Наверное, они с Эженом и притащили, потому что еще один такой ящик лежал рядом. Дея закрыла лицо руками и безудержно всхлипывала. Глупая девочка. Разве из-за этого стоит плакать?
Я подошел и сел на соседний ящик, придвинувшись к ней как можно ближе.
– Зачем ты пришел? – Она подняла мокрое от слез лицо. – Зачем?
– По-твоему, не должен? – спросил спокойно.
– Нет!
– Почему?
– Ты же их слышал. – Дея всхлипнула и покачала головой.
– Слышал. И что с того? Это правда?
Она замерла на миг, а затем с горечью кивнула. С ума сойти! Что я такого сделал, чтобы эта девочка вообще посмотрела в мою сторону? Я не был рыцарем или героем, отталкивал ее, как мог. Мне не нужна была чья-то любовь, и я сам разучился любить. Но она плакала так безнадежно, что стало больно. Я вздохнул и обнял ее за плечи.
– Иди сюда, – тихо.
– Мне не нужна твоя жалость…
– Это не жалость.
Дея посмотрела на меня и осторожно перебралась на колени. Глупая маленькая девочка. Как давно я сам был таким же: наивным и полным любви. Она уткнулась носом мне в плечо и разревелась пуще прежнего, а я гладил ее по голове и говорил на ухо:
– Не плачь. Оно того не стоит. Это просто детская влюбленность, это пройдет.
– Нет! – высвободилась она. – Ты что, не понимаешь? Я уже почти год…
И снова спрятала лицо. Боги, разве можно быть таким слепым? Я ни разу даже не предположил, что она может чувствовать ко мне хотя бы дружбу, не говоря о большем. Стало горько. Нет, Дея не виновата. Она совсем одна. Ей нужен кто-то, за кого можно держаться. Вот только я подхожу для этого меньше всего.
– Прости, – всхлипнула она.
– За что ты извиняешься? За то, что твоя душа жива? Послушай меня, Дея, и постарайся понять. – Я давно так не подбирал слова, понимал – нельзя забирать у человека надежду. Человек без надежды станет… мной. – Я хочу, чтобы ты меня услышала. Дело не в том, что ты испытываешь ко мне симпатию. Я не говорю – любовь, это вряд ли она, но допустим.
– Я люблю тебя. – Дея заглянула мне в глаза, пытаясь хоть что-то в них увидеть, а я только отвернулся.
– Хорошо, любишь. Но я не люблю тебя, Дея.
– Я знаю! – поторопилась ответить она.
– Нет, подожди. Я не люблю тебя не потому, что ты слишком юная или не нравишься мне как человек. Дело во мне, Дея. Я просто никого не могу любить. Совсем никого. Когда вместо сердца дыра, оно больше не может чувствовать. Прости, но ты должна это понимать. За годы рядом с Хайди от меня ничего не осталось.
– Неправда! – воскликнула она горячо. – Ты самый хороший, самый добрый, самый…
– Не надо приписывать мне качеств, которых нет. – Я снова обнял ее, чувствуя, как она затихает. – Мне плевать, что болтают твои подружки, но я не хочу причинить тебе боль. Ты заслуживаешь большего. И я уже не говорю о том, что иль-тере и ай-тере не могут быть вместе.
– Мои родители смогли.
– Мы можем только догадываться. И опять-таки дело не в этом. Если бы я мог, то перестал бы тебя мучить и ушел, но…
– Нет! – Дея вцепилась в меня, будто я действительно собрался уходить. – Нет, пожалуйста. Я не смогу без тебя. Обещаю, что больше не заикнусь ни о чем подобном. Девочки сами сделали выводы, я не хотела… Никогда бы не сказала.
– Хорошо, давай забудем.
Самое легкое, что я мог предложить. Вот только я сказал Дее правду. Не может любить тот, кто практически мертв. Не может любить тот, от кого осталась одна оболочка. Меня нет. Есть моя проклятая сила. Есть упрямство, которое заставляет подниматься с кровати каждое утро и жить, а меня – нет. И от этого было страшно. Я не знал, сколько еще смогу так вынести. Год? Два? Меньше? Потому что эта пытка должна рано или поздно прекратиться.
– Нэйт? – испуганно позвала меня Дея, коснулась щеки. – Мне от тебя холодно.
– А обычно разве нет?
Хайди всегда говорила, что моя сила – как лед. Вспомнилось, как Дея недавно сказала, будто моя сила теплая. Странно…
– Нет, всегда очень тепло. – Дея пожала плечами и прижалась ко мне. Она успокоилась и затихла, зато у меня внутри бушевала буря. И она каким-то образом это чувствовала. Сквозь кожу, сквозь магию. Глупая девочка…
– Тебе просто нужно отдохнуть, – вынесла она свой вердикт. – И мне тоже. Знаешь, как бы я хотела оказаться далеко-далеко отсюда? От студентов, от Хайди? Чтобы никто не нашел. Но мне некуда идти. У меня нет дома.
– Мне тоже некуда, Дея, – ответил я. – Моя семья не жаждет меня видеть.
– Почему? Из-за типа силы?
– Да. Когда я в последний раз звонил отцу, он сказал, что не знает меня, а мать и вовсе отказалась подходить к телефону. Уже семь лет прошло. Сейчас мне все равно, а тогда было обидно.
– Еще бы. Я бы не вынесла.
– Со мной рядом была Элли. Поэтому я справился. И с этим, и с силой. Наверное, если бы не попал к Хайди, когда-то справился бы и с ее смертью. Может быть. Не знаю.
Потому что у меня не было времени даже думать об этом, осознать свою потерю. Мой мир рассыпался за какие-то сутки, и я до сих пор собирал осколки. Себя и своего мира.
