— Это Матвей, — торопливо ответила я, пока тот,
столбенея, взирал на Верку. Сама я виделась с ней однажды — на тех самых
шашлыках, и впечатление у меня осталось такое, точно я побывала в эпицентре
стихийного бедствия. Оттого некое помутнение рассудка у Матвея было мне вполне
понятно.
Верка на голову выше меня и весит килограммов сто двадцать,
но при этом отличается исключительной подвижностью. На месте ей не стоялось, а
молчать она просто не умела. Находясь поблизости, Матвей, как и я, чувствовал
себя неуверенно и явно с беспокойством думал о том, что если не побережется, то
будет смят и раздавлен. Интерес к своей особе он явно не приветствовал и все
норовил отодвинуться от хозяйки хоть на полшага.
— А Матвей что, твой приятель? — ухмыльнулась
Верка.
Тут Матвей опередил меня с ответом:
— Мы решили пожениться.
Я помрачнела, а Верка ахнула, так всплеснув руками, что едва
не сшибла меня с ног:
— Серьезно? Здорово!
— Он шутит, — вмешалась я.
— Ничего себе шутки… Я бы на твоем месте сразу в загс
побежала. За базар отвечать надо, — сурово подытожила она.
— Я готов хоть сегодня, — упрямился Матвей. —
Но Катя упорно видит во мне одни недостатки.
— Ну, если она с таким парнем в загс не спешит, значит,
есть причина, — приняла мою сторону Верка. — Проходите, я вас чаем
напою, и поговорим. У меня выходной, времени сколько угодно.
Мы прошли в кухню, которая показалась неестественно
маленькой, когда там появились две такие крупные личности, как хозяйка и ее
гость, мой спутник, однако, несмотря на это, разместились мы с удобствами. И
чай Верка заваривать умела, а к чаю были пирожные и мармелад.
— Наташка мне звонила, — рассказывала Верка,
потчуя нас. — Рыдала в голос: Диму убили. Про Геленджик и сломанную ногу
даже не сказала, видно, совсем ее подкосила гибель возлюбленного. Я собираюсь
на похороны. Хоть мы и виделись пару раз, но долг отдать надо. В конце концов,
Дима принимал участие в моей судьбе, на работу устроил.
— К мужу своей сестры? — спросила я.
— Конечно. Я там почти год проработала, но шеф таким
засранцем оказался, пришлось уйти. Дима, конечно, не виноват, он ведь хотел как
лучше.
— Давно ты ушла от Павлова?
— От Павлова-то? Да уж года полтора.., точно, в октябре
полтора года будет. А на свое место подругу устроила. Ритку Сорокину. Так она
этого хмыря быстро к рукам прибрала.
— В каком смысле? — нахмурилась я.
— В буквальном. Он у нее пикнуть не смел, каждый час
отзванивался, и никаких тебе баб.
— Постой, у него же жена…
— Конечно, жена, но Ритке на это было плевать. Ей
двадцать восемь, особой красоты нет, и претенденты на руку в очереди не стоят,
пора устраиваться, а с женой Павлов жил плохо. Стерва она. Это он так говорил.
Понятное дело, когда у самого баб как грязи, не скажешь, что жена ангел, а я,
мол, скотина. Мужики сразу ищут виноватого, вот и выходит, что супруга —
стерва.
— А ты с ней знакома?
— С Алиной? Виделись, но все больше по телефону
общались. У нее проблемы со здоровьем, о нем она и думала, а на мужа давно рукой
махнула. Горбатого могила исправит.
— А Ритка, значит, смогла прибрать его к рукам.
— Точно. Жениться обещал. Клялся, что с женой
разведется, ребенка просил родить. Но Ритка не дура. Сначала, говорит, роспись,
а уж потом ребенок.
— И он согласился?
— Ага. Баба она железная, слово держит. Да не повезло
ей: думала платье шить подвенечное, а жениха как раз того, застрелили. Не
судьба.
— А вы почему ту работу оставили? — спросил
Матвей, с моей точки зрения совсем некстати, но остановить Верку теперь не было
никакой возможности.
— Так он и ко мне подкатывал. То по заднице хлопнет, то
за грудь ущипнет. Конечно, деньги платил приличные, и я поначалу терпела, так
он совсем распоясался — вроде как я за те же деньги еще и ублажать его должна.
И что обидно: он как будто даже считал, что это само собой разумеется. Ладно бы
ухаживал там, цветы и прочее такое, а то вызовет в кабинет и паскудно так
улыбается, и все с намеками. Я сначала отшучивалась, а потом терпение
кончилось. Хлопнул он меня однажды по заднице, а я его за шиворот взяла и
тряхнула малость. После этого присмирел, зато начал придираться. То ушла на
пять минут раньше, то говорю громко, то цветок не полила. Стало ясно: надо
увольняться. А место-то хорошее, в смысле зарплаты, ну, я Ритку и подсватала. Ей
что ни мужик, все чистое золото. Она как поняла, что с женой у Павлова нелады,
сразу смекнула, что устроиться можно неплохо.
— А ты чего же растерялась? — улыбнулась я.
— Нет, я замуж только по любви. Мне банкир не банкир, а
если бабник, то веры ему никакой. Семья — это святое, а с таким мужем одна
морока.
— Правильно, — похвалил Матвей, хоть его и не
спрашивали.
— Как думаешь, за что могли убить твоего бывшего
шефа? — решила я перейти к интересующей меня теме.
— Не знаю, — вздохнула Верка. — Много чего
болтали. Со мной он проблемами, понятное дело, не делился, а человек был так
себе. Могли быть враги у него, и серьезные.
— Дима намекал, что Павлов связан с криминалом, —
робко заметила я.
Матвей взглянул укоризненно, а Верка пугливо огляделась,
точно проверяя, не стоит ли кто за спиной.
— Я вам все расскажу, но только по большому секрету.
Никому ни словечка, поняли? — Она подалась вперед и зашептала:
— Дима совершенно прав. Павлов в криминале был по самые
уши. Проворачивал малозаконные операции, а говоря попросту, деньги отмывал. Да
и много чего другого на нем висело. Но этого ему показалось мало, и он решил
своих дружков кинуть — спер у них деньги, причем немалые. Воровал с умом,
длительное время, не наглел, но они, видно, все равно узнали.
— Говорят, банк ему уже не принадлежал, и денег он
после себя не оставил, — тоже перешла я на шепот.
— Я думаю, он в бега собрался. Почувствовал, что
жареным запахло, вот и решил начать новую жизнь вдали от родных мест. Но и
те, — Верка неопределенно мотнула головой, — не дремали. Вот и вышло…
— Значит, его бандиты убили?
