— В столицу срочно еду, а продать бричку не успел.
— И-и-и…
— И почему бы не помочь хорошему человеку, у которого трое детей и жена на сносях?
— Э-э-э…, - при этом он даже полез за пазуху и вынул завязанный узлом платок.
— Всё равно у тебя денег не хватит на такую красавицу. Потому забирай так. И быстро! Пока я не передумал. Да, и помалкивай о моей щедрости.
Мужик ударил себя в грудь кулаком, подпрыгнул на месте и, с пробуксовкой рванул в сторону главного зала ожиданий. Через пять минут он уже выглянул на площадь в сопровождении жены, троих детишек от трёх до семи лет и всего с парочкой сумок. Ну и вещмешок у него за плечами громоздился, напоминая знаменитый шаблон «мечта оккупанта».
Загрузились они быстро. Ну прямо цыгане на пути к свадьбе. Новый возница разобрал вожжи, тронулся, и каждые десять секунд оглядывался на застывшую фигуру в мокром плаще. Всё никак не мог поверить своему счастью. А может и догадался своей крестьянской смекалкой, откуда всё оно может взяться. Но судьбе не противился, смекая, что практически ухватил бога за бороду. И наверняка ещё долго на Макаровских хуторах будет тщательно кормиться бережно утаиваемая лошадь, а бричка только к весне увидит свет, покинув тёмный, наглухо закрытый сарай.
«Так нам только лучше! — радовался спеша в зал ожидания мемохарб. — Меньше следов за собой оставим», — уложив мешки на общую кучу вещей, снял с себя и скатал плащ с капюшоном. Нежелательно, чтобы некоего пассажира запомнили именно в таком виде.
Анастасия вновь стояла взволнованная и растерянная:
— Почему так долго? Места себе не нахожу!
— Запомни… мм, ягодка, — не сразу подобрал Паркс подходящий синоним в местном диалекте, попутно засовывая за щеки уже не куски сухаря, а толстые пластинки сала. — Обо мне беспокоиться не надо. Я из любой ситуации выкручусь. Главное, пока меня нет, себя береги да ко всяким мутным типам незаметно присматривайся. Вон, какой-то бородач на тебя пялится. Как минимум, его надо запомнить на всякий случай. Как максимум — пристукнуть в укромном месте.
— Иди ты! — выдохнула она с недоверием.
— Шучу! Но бдительность — наше всё! Поэтому, удваиваешь внимание и дальше остаёшься на посту охраны. А я займусь покупкой наших билетов. Всосала? — и сам понял, что ляпнул не то: — Э-э, в смысле, поняла?
Ну да, имелся в приобретённой памяти такой разговорный жаргонизм, но по отношении к девушке он звучал как-то неправильно. Особенно при разговоре с присвистом, когда произношение сильно меняли вставки во рту из ароматного сала. Слюна так и скапливалась на языке, заставляя её всё время подсасывать.
Уже собрался идти, как присмотревшись к союзнице, фыркнул с возмущением:
— Ты ещё и плакала?! Просил же не размазывать средство на щеках! Когда только успела?.. Дорожки остались… Горе ты моё, луковое!
С этими словами достал баночку из-под гуталина, и деловито замазал размытые дорожки на девичьих щеках. В неверном освещении зала, выглядело вполне. Но при лучшем освещении любому наблюдательному человеку покажется странным неуместная, старящая маскировка на лице девушки. Решили основательно подправить «цвет лица» уже непосредственно в вагоне. Если будет, конечно, возможность.
У билетных касс — ни единого человека. То ли никого не было желающих на ночной поезд, то ли билетов вообще не имелось в продаже. Последнее, выглядело наихудшим вариантом. Оказалось, что имеются всё-таки солидные основания для переживаний:
— Билетов нет! — не раскрывая рта, выдала сонная билетёрша. — Даже в общий вагон запретили продавать, они забиты сверх всякой меры.
— Может хоть какие-то завалялись? — заискивающе улыбнулся парень, чуть ли не втискивая лицо в малюсенькое оконце. — Если поможете, с меня шоколадка.
Сонные глаза дамы значительно приоткрылись, но она продолжила многозначительно молчать. Мол, вначале деньги, а потом — стулья. Да и когда получила желаемое (хорошо, что в притоне Митяя и такие деликатесы имелись) уже с иным сомнением разглядывала парня. Потом решилась:
— Есть два билета, но в купейный вагон. А там знаешь, какая цена?
Киллайд знал, успел прочитать прейскуранты на таблице, висящей возле кассы. Разница, по сравнению с билетом в общий вагон, была двадцатикратной. Простой, пусть и высокооплачиваемый рабочий, от такой цены удавится. Или вообще никуда не поедет. Вот и не ехали. А если ехали, то лишь большие начальники, уважаемые партийцы или прослойка из работников снабжения, кои во все время вкусно ели и сладко спали.
Не с руки было так шикарно путешествовать и молодым комсомольцам, в большинстве своём нищим и малоимущим. При покупке такого билета кассирша обязательно и насмерть запомнит такого богатенького пассажира, вряд ли косметические изменения помогут. Или помогут-таки? Да и комсомольская лихость на что?
— Эх! — решился парень, — Поедем хоть раз в жизни с комфортом. Тем более что нас с матерью отец заждался на Востоке. Она на любые цены согласна. Да и я… Давайте купейные!
Про мать он заявил на всякий случай. Авось кассирша не станет бродить по вокзалу, выискивая покупателя билетов и присматриваясь к его спутнице. Только и скажет, если спросят: студент какой-то, со своей мамашей. А если и заметит девчонку, то мало ли кто из провожающих по перрону и в вагон шастает?
За десять минут до прибытия поезда, парочка уже стояла с вещами на перроне. А до того пришлось спросить у дежурного, в каком именно месте останавливается четвёртый вагон. Тот показал на нужную точку своим флажком, с презрением косясь на парня, который запоминался невероятно жирными губами и торчащими несколько странно усиками. Наверное, сравнил с привокзальными котами. И, наверное, только для порядку, глянув на многочисленные вещи, добавил-напомнил:
— Стоянка десять минут. Не мешкайте при посадке.
Так что на последних минутах молодожёны сдвинулись на самую выгодную позицию и только отворачивались от приближающейся струи пара. Когда поезд встал, первые шесть вагонов сразу просматривались не в пример лучше остальных. Пусть и закопченные угольной пыльно, но явно новые, улучшенной модели. В пятом — вагон ресторан, с закрытыми плотно шторками, но с освещением в салоне. А вот проводники всех пяти привилегированных вагонов не спешили отпирать площадки, просто выглядывая наружу. Тоже признак того, что свободных мест нет.
Тогда как Александр не стал долго мешкать или пускаться в неуместные споры, сразу запрыгнул в тамбур и стал ругаться с проводником:
— Ты чего задерживаешь посадку?! Совсем стыд и совесть потерял?!
Пожилой, полный мужчина растерялся вначале:
— Так билеты…
— Вот билеты! Шестое купе. Смотри! И поднимай площадку!
Работник вагонного сервиса посветил фонариком на билеты, и с тяжёлым вздохом открыл площадку. После чего даже помог принять Насте тяжеленные чемоданы. Шульга уже стал протискиваться в вагон мимо мужчины, но тот вдруг перешёл на просительный тон:
