Я давно осознал, что лишен привычных слабому человеческому нутру чувств. Пожалуй, это можно считать особой привилегией. Все мои ощущения продиктованы лишь тем, как разум оценил возможность выигрыша. Ничем иным. Солдаты погибнут, чтобы предотвратить новые, куда большие жертвы. Испепеляющий внутренности страх всех тех, кто станет свидетелями безжалостного действия, лишит возможности перечить мне даже в мыслях. Навсегда. Простой расчет… Но сейчас непривычно кольнуло нечто пагубное. Сожаление?.. Я поморщился, если такое вообще возможно с моим лицом. Но времени проанализировать опасное чувство, говорящее о моем растущем бессилии, не было.
Звенящая напряженная тишина стала настолько осязаемой, что казалось, она расчертится испепеляющими молниями от одной маленькой искры. Таранторы затаили дыхание, словно готовясь к прыжку в неизбежность, а Лагстрей, мой ближайший помощник, давно подергивался в немом желании запустить дефрагментация. Не выдержав, его рука скользнула вверх, ожидая моего разрешающего кивка… Одного единственного.
И тут боковое зрение выхватило нечто совершенно неправильное, мелькнувшее в арочном просвете стены. Каскад белых искр, которые при ближайшем рассмотрении оказались рассыпавшимися снежными волосами, решительно направлялся в нашу сторону по кривому, разрушенному в боях, пути, несколько раз нелепо упав на металлических изогнутых изгибах, которыми можно запросто распороть брюхо. Мое дыхание сбилось, когда чужая приземлилась лицом в средоточение металлического мусора. Я настолько засмотрелся приближением белой точки, которая была совершенно нереальной в этом гиблом зловонном месте, что на пару секунд совершенно забыл о происходящем вокруг. А когда повернулся — услышал нарастание гула дефрагментационных инициаторов.
***
Дорога выглядела так, словно на ней произошел разрыв нескольких тяжеловесных снарядов и ее поломало, превращая в подобие череды кривых, но острых зубов.
В некоторых местах путь практически обрывался и приходилось, наплевав на риск, перепрыгивать через дыры. В других же, наоборот, он был смят в рваную труднопроходимую гармошку с острыми краями. Я так торопилась, что несколько раз не удержалась и упала, перекатываясь по металлическим выступам. В последний раз особенно сильно. Споткнувшись на очередном уступе, не удержалась и полетела лицом вниз прямиком на край металлического полотна. Успела подставить руки, но щека все равно скользнула по твердому острому основанию. Я почувствовала боль, но упрямо встала и побежала дальше.
Совсем скоро передо мной выросла громадина, очень напоминающая средневековый замок. Он словно рождался из парящего тумана, а дорога, по которой я бежала, упиралась в небольшой боковой проход на оградительной стене из твердых блоков. Я заскочила в него под удивленные взгляды двух дежуривших солдат и понеслась прямиком вперед — к маячившей впереди арене, от которой исходил легкий гул. Словно находившиеся там люди напряженно ожидали. А вот к чему именно они готовились, думать не хотелось.
И все же, несмотря на страх, я понимала. Возможно, оставались считанные секунды… Я преодолела небольшое расстояние по каменному двору и юркнула мимо нескольких солдат, напряженно глядящих в сторону основания гигантской сцены сквозь арочный проем. Не ожидая моего появления, они лишь дернулись вперед, крича предостерегающие слова, но я, не слушая, летела, словно птица в горящий костер, прямо к месту немыслимого по своей бесчеловечности наказания.
— Нееет! — сама не поняла, когда начала кричать. — Стойте! Это ошибка!!!
Мои ноги остановились, лишь когда я оказалась в центре широченной, прикрытой арочными навесными конструкциями, равномерно отбрасывающими тень, арене. Задышала так резко, что, показалось, мое дыхание было слышно даже на самых верхних рядах круглого пространства. Да и вообще… на всех рядах, равномерно заполненных солдатами. Настоящая арена, как в исторических демонстраторах… круглая, огромная, каскадами уходящая наверх, чтобы все собравшиеся зрители могли вполне насладиться зрелищем. Таким, от которого волосы начинали шевелиться на макушке.
Тело ненасытно впитывало кислород, ноги подрагивали от слабости, хотелось верить, что все это сон. Нелепый, страшный, угрожающий, но стоит лишь захотеть — и ты проснешься снова в своей кровати, в привычной комнате, обставленной милыми сердцу вещицами. Где больше не будет страшных приключений, неприятностей и… его, темного варвара, разворотившего мое сознание не хуже смесительной машины. Как только тело получило спасительный кислород, холодным ушатом промелькнула мысль — этого не будет. Никогда. Я подняла глаза, жадно всматриваясь в происходящее вокруг.
Мгновенно установилась настолько ощутимая тишина, что откуда-то донесся звук падающих на твердую поверхность капель. Стараясь не дышать слишком громко, я быстро огляделась. И сразу поняла, в какую ловушку загнала себя сама. На ярко освещенной арене помимо меня понуро стоял лишь ряд сутулых и растерянных мужчин, готовых принять свою смерть. Или не готовых, судя по глазам, скользящим вокруг в немом, парализующем тело, страхе. Я же собственноручно поставила себя словно в один ряд с ними, бросив вызов самому повелителю. Если сейчас все начнется… то смерть от меча на Катарии покажется мне желаемой отрадой…
Я почувствовала, как незримая паника моментально подкатила к горлу, мешая дышать, заставляя захлебываться собственной слюной и скрадывая голос. Да, мне определенно не хватало воздуха. На меня уставилось безумное количество глаз, некоторые смотрели удивленно, другие негодующе, гневно, третьи — с надеждой.
Но все же, по большей части в лицах солдат я угадывала третье. Они ждали… они смирились, служили, умирали, подчинялись, стирали личные желания… Я же была чем-то таким, что нарушало их привычный мир и давало новую надежду. Словно маленький росток, упрямо растущий в каменной щели, вгрызающийся тонкими корнями в неподвластное даже времени основание. Я замерла. Сейчас я должна была сказать важные слова, но лишь открывала рот, словно рыба, брошенная на берег, и… молчала, не в силах произнести ни звука. Пауза затягивалась, а среди рядов прокатился еле уловимый рокот.
Вдруг паника резко отступила, уступая место спокойной уверенности, когда спины коснулась теплая волна. Или мне показалось… Я обернулась и моментально встретилась с желтыми точками глаз человека, сурово стоящего на возвышении над ареной. В голове тут же вспыхнул совершенно лишний образ вопиющего действия около стены, когда эти точки также впивались в меня, стараясь распотрошить основание, удерживающее мой разум на плаву.
Я выдохнула. Казалось, что Зэлдар был абсолютно спокоен и вновь изучал меня, будто насекомое, пойманное под увеличительное стекло. В отличие от него стоящий рядом Красный Лацкан заметно нервничал, испытывая явное недовольство и раздражение от происходящего. Он слегка раскачивался на месте, подергивая рукой, будто пытаясь избавиться от моего навязчивого появления.
— Я… — сердце ухнуло в пятки и я никак не могла справиться с робостью, охватившей меня. Слишком тонким, звенящим от напряжения, голосом пояснила. — Это ошибка. Солдаты не при чем. Они… не хотели. Я… я объясню. Мне удалось увидеть, что они чувствуют…
