Работодатели, оценившие все то новое, что принесли женщины в профессиональную жизнь, а не требующие от женщин адаптации к традиционно мужскому стилю работы, сполна вознаграждены: теперь в их области трудятся женщины, которые знают, что их ценят за то, что они делают лучше всего. Точно так же и отцы куда охотнее воспитывают детей, когда чувствуют, что их ценят за сугубо отцовский стиль воспитания: за умение исследовать, поддразнивать, учить практическим делам, поощрять физический риск, обеспечивая при этом страховочную сетку, налаживать связи через игру, тренировать, затевать веселую возню и шуточные потасовки и укреплять границы силой любви между отцами и детьми. Если мама бдительно следит, чтобы папа общался с детьми только так, как ей кажется правильным, отец чувствует себя бесправной нянькой. Он видит, что его участие не приветствуется, и отстраняется от воспитания детей, задерживается на работе, а иногда и ищет другую женщину, которая его оценит.
Книга «Трудно быть мальчиком» рассказывает отцу, как ему донести до матери, чем именно полезен его стиль воспитания для детей, как его вклад способствует их росту и развитию, и при этом показать, что отец ценит и мамин стиль воспитания. Мы предлагаем мамам и папам считать, что их разногласия по вопросам воспитания так же полезны для детей, как система сдержек и противовесов полезна при управлении государством. А если мы научимся ценить свои сдержки и противовесы, то сумеем сделать следующий эволюционный шаг: оценить уникальный вклад в воспитание наших внуков, который сделают те из наших сыновей, кто решит посвятить себя отцовству. То есть добиться равенства отцов.
Показная сила – слабость вашего сына
Мы уже знаем, что показная сила – слабость вашего сына. Не устаю удивляться все новым и новым аспектам мужской слабости, о которых говорят все новые и новые исследования.
Во-первых, доказано, что у детей, лишившихся отца, к девяти годам теломеры сокращаются настолько, что ожидаемая продолжительность жизни у них уменьшается на 14 %
{794}; однако у мальчиков уменьшение ожидаемой продолжительности жизни на 40 % больше, чем у девочек
{795}.
Во-вторых, после разрыва романтических отношений ваш сын впадет в депрессию с большей вероятностью, чем ваша дочь. Поначалу я глазам своим не поверил, когда об этом узнал. Но, как видно, наши «сильные молчаливые мужчины» на самом деле «налицо ужасные, добрые внутри». Тайные романтики. Впрочем, вы это и без меня знаете.
В-третьих, если ребенка воспитывает мать-одиночка, благополучие вашего сына страдает при этом гораздо сильнее, чем дочери, особенно после развода родителей.
В-четвертых, ваш сын, скорее всего, гораздо тяжелее перенесет переезд в новый район, даже если новое место жительства «лучше». Мальчики сильнее девочек страдают и от потери старых друзей, и от того, что хуже развитые социальные навыки не позволяют им легко и просто создавать новые связи.
В-пятых, мальчики, пострадавшие от безотцовщины, значительно сильнее рискуют не только быть завербованными в банды, террористические организации и неонацистские и ультраправые группировки, но и стать жертвой сексуального насилия со стороны властных фигур.
Мы снова и снова забываем о слабостях мальчиков, когда нам нужно любыми силами возместить ущерб, который наши сыновья наносят либо самим себе (алкоголизм, наркомания, банды), либо нам (терроризм, бандитские «разборки», стрельба в школах). Но если мы не вспомним о том, как беззащитны те, кто сеет страх среди нас, нам не удастся разорвать порочный круг: когда мальчикам больно, они делают больно нам.
Нашу слепоту усугубляет и распространенное заблуждение, что депрессия проявляется у всех одинаково – и у наших сыновей, и у наших дочерей. Именно поэтому я и составил анкету, позволяющую выявить первые тревожные симптомы у вашего сына – Анкету Уоррена Фаррелла для выявления симптомов депрессии и риска суицида у мужчин. Героический интеллект делал упор на показную силу, ради которой наши сыновья должны были скорее накапливать силу (например, накачивать мышцы), чем предотвращать ее потерю (например, регулярно проходить диспансеризацию, правильно питаться, заниматься йогой и медитацией). Если у мальчика есть какое-то расстройство, скажем, тот же СДВГ, мы склонны искать сиюминутные средства исправить ситуацию, чтобы как можно скорее восстановить видимость благополучия, но не замечаем глубинной слабости – главной причины проблемы. Это коренится в нашем бессознательном: чем скорее наш сын вернется на поле боя, тем больше вероятность, что выживут все остальные. Сегодня у нас есть возможность заняться глубинными проблемами своих сыновей, что раньше было непозволительной роскошью. Именно этим и занимается Джон Грэй: его природные средства лечения и профилактики задействуют здравый интеллект для борьбы с одним из самых распространенных проявлений кризиса мальчиков – вездесущим СДВГ.
От культурной слепоты к культурной миссии. Движение за равенство полов
Чтобы заставить общество обратить внимание на кризис мальчиков и сделать борьбу с ним своей миссией, нужно справиться с «парадоксом кризиса мальчиков»: осознать, почему мы не только привязаны к своим сыновьям, но одновременно и отстраняемся от них.
Почему мы к ним привязаны, очевидно. Но в прошлом было необходимо уметь и психологически отстраняться от своих сыновей. Ведь тогда наше выживание зависело от того, насколько готовы наши сыновья рисковать своим выживанием, и мы не могли позволить себе растить неженок и баловней. В результате наши сыновья с легким сердцем подавляли собственные чувства, а мы подсознательно отстранялись от мальчиков психологически, чтобы потом, если они погибнут, пережить эту утрату.
Бессознательный страх, с которым нам надо совладать, состоит в том, что если мы научим своих сыновей рассеивать дурман социальных соблазнов, который лишает их способности понять себя, нас некому станет защищать. К счастью, некоторые наши сыновья и сегодня видят цель и смысл жизни в том, чтобы стать военными, пожарными и спасателями, без которых нам не обойтись, как, впрочем, и некоторые наши дочери. Но тогда выбор вашего сына как функции совпадет с его выбором как человека, как, скорее всего, и происходит в жизни вашей дочери, если она предпочла какую-то из этих профессий (ведь ваша дочь избавлена от социальных соблазнов, которые внушали бы ей, что рисковать жизнью женственно). Теперь ваш сын может сам решать, преподносить ли нам этот дар – рисковать ли своей жизнью, защищая нас. Это будет его выбор, а не результат слабости, не дающей сопротивляться социальным соблазнам.
Насколько нашим сыновьям удастся обрести ту же свободу выбора, кем быть, какой сегодня пользуются наши дочери, зависит от того, насколько мы сумеем сделать важный шаг от освобождения женщин к подлинному равенству полов. Для этого нужно не женское движение, которое во всем винит мужчин, и не мужское движение, которое во всем винит женщин, а движение за равноправие полов, которое освободит оба пола от косных ролей прошлого и даст им возможность избирать себе гибкие роли в будущем. Для этого нужен культурный сдвиг, который зиждется на понимании, что семейная лодка на всех одна. То есть когда один из полов выигрывает, проигрывают оба.
