– Понятно, почему вы нашли общий язык, – произнесла она таким тоном, будто разочаровалась в том, что беседа с чародеем закончилась миром. – Если он маг, то это еще не значит, что ему…
– Я же сказал: он не будет нам мешать, – начал злиться мэйт.
– С чего ты так уверен? – не унималась принцесса.
Ему захотелось зажать ей рот и больно укусить за ухо.
– С этого. – Габриэль махнул перед ее лицом отмычкой. – Это он мне дал, чтобы я не тратил магию на замки. Достаточно?
Принцесса не ответила, не без страха поглядывая на эшафот. Габриэль чувствовал ее волнение и боялся сам. Идея сделать из плененного шэн-лина проводника действительно была не из лучших, но иного выбора никто не предложил. И только потому, что идея звучала бредово, она могла сработать, подумал Габриэль, немного перефразировав утверждение старсана Сэта.
Зеленые огоньки в ночи стали ближе. Они замерли, когда Габриэлю до эшафота оставалось от силы двадцать кабитов. Мэйт сбавил шаг, прислушиваясь и осматриваясь. Со стороны трактира доносились глухие звуки и крики.
– Говорить буду я, – предупредил Габриэль, чувствуя, как вокруг принцессы начинает искриться злоба и ненависть, какая обычно кружит вокруг двух непримиримых врагов.
Эли шла неспешно, стараясь не смотреть на узника. И Габриэль понял причину, когда почуял переполняющую ее злобу. Нет, совсем не страх (хотя и он тоже был, но путался, тонул в ненависти) отводил взгляд принцессы. Она боялась, что не совладает с собой и бросится на незнакомца. Принцесса ненавидела его всей душой. Но почему? Откуда вновь возникла эта ненависть? Тогда, в трактире, когда он только заикнулся о шэн-линах, принцессу аж затрясло от злости. И вот – злоба закипела опять. Что тянуло Элизабет в леса Бэй-Цэнга? Она пострадала от шэн-линов? Они погубили близкого ей человека? И зачем ей идти к ним? Мстить? Кому? Остатку народа, который, возможно, скоро исчезнет полностью. Останется в мифах, легендах, как зу-ши. Или она хотела там что-то найти, но не верила, что это осуществимо? Понимала, что ее поход обречен, по пути теряя надежду. Уж не из-за этого ли она так изменилась?..
Габриэль покосился на принцессу, понимая, что нашел разгадку ее хандры. Пусть все еще не знал, что пыталась найти дочь гардийского короля в лесах Бэй-Цэнга. Мэйт остановился в трех шагах от пленника и с тревогой поглядел на принцессу. Она остановилась чуть дальше, глядя себе под ноги. Внешне она выглядела спокойной, но внутри нее бушевало пламя.
– Может, нам стоит уйти? – спросил Габриэль.
– Делай, что хотел, – мрачно произнесла принцесса.
И мэйт, все еще опасаясь за жизнь шэн-лина, шагнул к лохматому узнику, с долей огорчения рассматривая его глаза. И отец, и сциники, и Джерион Тиристэр, автор «Долгих и удивительных странствий», – все они, говоря о шэн-линах, называли их глаза «кошачьими», и фантазия Габриэля рисовала ему именно большие и круглые глаза, как у кошки. Но в реальности их форма ничем не отличалась от человеческой. Лишь щелевидный, чуть вытянутый по вертикали зрачок намекал на корни узника.
Шэн-лин жутко вонял потом, был небрит и измотан, но, как ни странно, не боялся. Ни грядущей казни, ни двух подошедших к нему людей. Осторожно подбираясь к нему, Габриэль пытался уловить хоть каплю страха, но узник пах так, будто на нем не было колодок. Будто он не знал, что его четвертуют.
Несмотря на все лишения, шэн-лин, похоже, все еще оставался шэн-лином, которые всегда славились своим бесстрашием. Либо… Мэйт вспомнил, что с ним случилось, когда он утратил всякую надежду сбежать. Он тоже перестал бояться. Превратился в овощ, в дерево, в камень. И как знать, быть может, бесстрашие шэн-лина проистекло именно из его собственного отчаяния?..
– I na aik nihe ka oug ochi javu. Ma o buru na anya gapu gi naeniere anya? – спросил Габриэль и, повернувшись к Эли, с улыбкой добавил: – Вот, а мой брат говорил: зачем учить язык шэн-линов?
Мэйт повернулся к узнику, ожидая какой угодно реакции, но только не идиотской улыбки до ушей. За улыбкой последовал смех, испугавший мэйта. Ему подумалось, что шэн-лин спятил, но смех был здоровым и совершенно не злым. Так смеются над шутками, подумал Габриэль, но никак не над предложением свободы.
– Мои уши чуть не завяли, как цветы в засуху, – отсмеявшись, произнес узник на олдише. – Пожалуйста, впредь говори на родном языке. У тебя это лучше выходит.
Хвала богам, что стояла ночь! Принцесса не увидела, как лицо мэйта наливается краской, подумал Габриэль. Сгорая от стыда, он не стал поворачиваться к Эли, понимая, что наткнется еще на одну улыбку, только не светлую, а ехидную и злую-презлую. Апсэль не предупреждал, что пойманный им узник – большой хохмач. После насмешки шэн-лина Габриэлю самому захотелось его прибить. С другой стороны, чувство юмора узника показывало, что плен и лишения не озлобили его. Несмотря на массивные колодки, из которых торчали руки и голова, шэн-лин не выглядел злым, от него не пахло угрозой и бедой. Он вообще говорил и вел себя так, словно по собственной воле влез в колодки – чтобы повеселиться.
– Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что я чту наши древние законы, – торопливо проговорил лохматый узник, видимо, опасаясь, что спаситель может передумать. – И если ты меня освободишь, то я стану вашим проводником.
Жизнерадостность шэн-лина казалась Габриэлю подозрительной, но он решил довериться чутью мага. А оно подсказывало, что узник безопасен и не лжет. Правда, перед тем как достать отмычку, мэйт все же помолился богам. После чего посмотрел по сторонам и, не найдя никого на площади, покрутил рыбий хвостик.
– Nadjis! – с отвращением произнес шэн-лин, увидев щупальца. – Что это?
Габриэль улыбнулся, наслаждаясь внезапным испугом шэн-лина. Наслаждаясь маленькой местью за свое унижение. И оглядел колодки. Их укрепили двумя цепями и замками – видимо, серьезно опасаясь узника.
– Не бойся, это всего лишь отмычка, – после долгой паузы пояснил мэйт. – Надеюсь, она тебя спасет.
Шэн-лин затих, уставившись на отмычку. А Габриэль сунул вращающиеся щупальца в замочную скважину, сожалея, что такой отмычки у него не было в плену у волистов. Щупальца казались гибкими, непрочными, но мэйт сразу ощутил сопротивление, как только они очутились внутри замка. Мэйт немного помедлил и, вновь оглядевшись, повернул рыбье тельце.
К всеобщему удивлению, замок щелкнул. Габриэль не верил собственным глазам, предполагая, что понадобится не одна попытка, чтобы снять колодки; шэн-лин вытаращил свои кошачьи глазки. Элизабет подошла ближе; не мигая, она взирала на открытый замок.
– Колдовство? – спросил шэн-лин.
И мэйт ощутил, как между ним и узником словно проскочило несколько опасных искр.
– Механика, – ответил Габриэль, вставляя щупальца в другой замок. – А ты что, не любишь магов?
Шэн-лин промолчал, отчего-то скрывая ответ. Ну, здорово, подумал мэйт, так и не повернув рыбку во втором замке. Шэн-лин, который не выносит магов! Боги все-таки не лишены чувства юмора. Как и их новый проводник.
