– Стэн, давай сюда сердце. Вернем его, задобрив этих припыленных, а там уже и Гарвуса заберем с чистой совестью.
Однако стоило сыщику шагнуть к платформе, как перед ним вспыхнула тысяча искр. Вокруг постамента неожиданно проступили щиты, щиты, щиты! Один наслаивался на другой, как подарочная упаковка под авторством шизофреника. Это было торжество сложных геометрических форм: невероятные золотые спирали, небесно-голубые вязи треугольников и кругов, трехмерные додекаэдры – все спаяны в такую дикую, посверкивающую инсталляцию, что впору выставлять в музее современного искусства.
– Ишь, светомузыка! – восхитился Стэн. – Получается, это Морган постарался? Закупорил постамент, будто тело, на «бессердечные» времена, чтобы остров раньше срока не откинулся? Или как там это в лекциях по целительству объясняют?.. Ну силен!
– Силен, ага. Вот только у нас проблема. Большая, – помрачнел Голден-Халла. – Я понятия не имею, как убирать такие щиты. Это высшая магия Лесного королевства.
– И что нам делать?
Берти посмотрел на Моргана. На чудовищ. На сердце.
– Боюсь, придется все-таки сначала привести в чувство Гарвуса.
– Элементалям это не понравится.
– Наверняка. Так что, Хлестовски, ты его будишь. А я – музицирую.
– Хах…
Но это было сказано совершенно серьезно.
Берти отошел и, бродя туда и сюда, стал выбирать такую позицию, чтобы оказаться в потенциальном поле зрения всех элементалей пещеры. Стэн же, оставшийся возле Моргана, перевел дыхание, отложил сердце на пол (для магии ему нужны обе руки) и присел на корточки возле доктора.
Так, что же это за маг-путы такие… Выглядят странно. Стэн непонимающе нахмурился, глянул на Гарвуса сквозь знак диеза, сложенный из мизинцев и безымянных пальцев (вкупе с нужным заговором это обнажало плетение чужих заклятий) и трагически ухнул.
– Что такое? – мгновенно откликнулся Берти.
Сыщик уже подготовился: выдвинул шпиль призрачной виолончели на максимальную длину, положил смычок на струны и теперь терпеливо ждал. Ему придется начать играть только в тот момент, когда пепельные парни откроют глаза. И увидят его. Не раньше, иначе магия песни иррин не сработает.
– Да на Моргане – «перерожденный»… – тоскливо протянул Стэн.
– М-да. Удача за удачей. Справишься?
– Ну а какие варианты?
– Никаких, Хлестовски.
– Значит, справлюсь.
«Перерожденными» называли заклинания, которые пробыли на жертве слишком долго и потому успели мутировать. Так, изначально Элайяна наложила на Моргана Сетку Хлэнда и Упокой Бангласа: обе формулы Хлестовски знал и умел деактивировать. Но теперь они слились в одну диковинную дрянь и заодно глубоко вгрызлись в нервную систему Гарвуса. Если рвануть резко, не глядя, Морган останется инвалидом.
Так что действовать придется поэтапно и ни на секунду не прерываясь. Стэн еще разок вздохнул, мысленно прописал трехступенчатый план деактивации и осторожно, со всем тщанием и молитвами, приступил к его исполнению.
Почти сразу же по пещере разнесся веселый тенор Голден-Халлы:
– Хей! Не смотрите туда – смотрите на меня! Спорим, вам впервые дают бесплатный концерт? А акустика – м-м-м, какая в пещерах акустика!.. Все ко мне, пепелюшки!
И не успел Стэн испугаться черных теней, метнувшихся к нему, как тени замерли… А зал наполнился музыкой.
«На фига он сыщик, если так играет?» – опешил Хлестовски, застывший сначала наравне с элементалями.
Музыка была бескомпромиссна. Она мигом выхватывала, как ювелир, все самое лучшее в слушателе и щедрой горстью подбрасывала в небеса – свети и светись, жемчужина, созвездием будь над землей.
Стэн тряхнул головой, не позволяя себе слишком увлечься нотами. Он успешно закончил первую ступень деактивации и приступил ко второй, когда…
– Ого, а что у вас тут происходит? – ахнул кто-то голосом Ладиславы Найт.
Хотя, впрочем, не кто-то, а сама адептка: Стэн убедился в этом, когда, не переставая бубнить заклятье, приподнял голову. Запыхавшаяся Найт с встопорщенными волосами стояла в одной из арок пещеры. На левой руке у нее болтался недорасстегнутый наручник, а в правой девица сжимала… э-э-э… чью-то ногу.
Берти, хвала небесам, не прервал мелодии, хотя нежданная синкопа в песне иррин все же проскользнула – и парочка пепельных тварей свирепо дернулись.
– Госпожа адептка! Что ты здесь делаешь?! – ошарашенно пропел Голден-Халла на манер знаменитой арии «Король сердец».
Ладислава еще никогда не видела у сыщика таких квадратных глаз. Кажется, ей удалось по-настоящему его удивить. Неплохо, что же. В других обстоятельствах она бы поставила себе «пятерку», но не сейчас.
– Элайяна! Элайяна! – оперной скороговоркой ответила девушка, так же в такт. – Там Элайяна! Заложницей она меня взяла, но я спаслась!
– Вот прах, плохие новости опять!.. И где она сейчас?
– Э-э… gdirni, eviler, barkas… Ребята!!! Huas… bovam… Там!!! – ахнул Стэн, в это время приступивший к третьей ступени.
Ибо он увидел, что сердце острова, оставленное без присмотра, уже не лежит на месте, как полагается, а быстро летит над землей прочь, прочь…
И нет, не к постаменту.
А к потрепанной, окровавленной фигуре Элайяны, спрятавшейся в тени второй из пяти входных арок.
* * *
– Найт, останови ее! – одновременно крикнули Берти и Стэн.
Класс.
Ладиславу порядком шокировало, что роль спасительницы мира внезапно перекочевала к ней, но внешне адептка не обозначила своего удивления: все равно никто не увидит, да? Все при деле. Она лишь с грохотом отбросила бесполезную клешню и ловко, быстро, без возражений – привет, военная муштра, – накинула на сердце маг-уздечку. Оно дернулось и замерло на полпути к злокозненной эльфийке.
– Отпусти, – прорычала Элайяна.
– Ни за что! – гордо ответила Найт.
С учетом того, как леди-ректора измотала предыдущая ворожба, Ладиславе удавалось держаться с эльфийкой на равных. Хотя браслеты на запястьях девушки звенели как проклятые.
Вся сцена вновь пришла в определенную натянутую неподвижность…
Голден-Халла строго сказал:
– Эл. Прекрати.
– С чего бы это? Раз я уже здесь, то я точно дойду до конца.
– Зачем?
– Потому что сдаваться – слабость. Тем более в таких делах, что меняют мир.
Элайяна поднажала в телекинетическом заклятье, и Ладислава, скрипя зубами, тоже усилила свой крючок. Долбаное перетягивание каната…
– Я сделаю прорыв, Берти, – уверенно продолжила эльфийка. – А потом – еще миллион прорывов. Сначала я подарю людям лишь частичку силы, найденной в сердце острова. Но и этого хватит, чтоб они были счастливы, а меня превознесли до небес. В дальнейшем я буду действовать постепенно и осторожно, умно. Никаких резких смен парадигмы! Я обеспечу плавное, безопасное развитие. Я смогу, потому что себе я выиграю бесконечность. Я буду подбрасывать поленья в пламя прогресса разумно и планомерно, вовремя скрываясь в тени, меняя внешность, переезжая, чтоб никого не смущать своим долголетием. В нашем скучном мире, полном бесхребетных существ, увязших в комфорте и бессмысленной перемене слагаемых, я стану той, кто идет вперед и тащит вперед – за собой.
