Как и предполагал Гаврилов, артиллерия и бомберы готовили атаку на центр куртины. Впрочем, тяжелых бомб немцы снова не применяли. Видимо, они опять закончились. Жариков провел пристрелку всех минометных батарей по рву, внутренней стороне куртины и по фортам.
В 8 часов бомбежка прекратилась. Тяжелая артиллерия противника перенесла огонь на фланги Кобринского укрепления и форты, изолируя центральный участок куртины. Дивизионная и корпусная накрыла плотным огнем два других укрепления и Цитадель, пытаясь затруднить работу минометчиков. Фокин выдвинул на вал три расчета корректировщиков с прикрытием автоматчиков. Один расчет корректировал тяжелые минометы, другой — ротные, третий составлял резерв. Вчерашний опыт показал, что только непрерывность корректировки огня минометов могла обеспечить успех обороны.
Корректировщики донесли, что куртину между равелинами атакуют два батальона пехоты при поддержке 26 танков. Из захваченных равелинов пехота просачивается в ров. По танкам начали огонь батареи тяжелых минометов. Пехоту накрыли легкие. Огневые точки в куртине приказа на открытие огня пока не получили. Гаврилов, учитывая вчерашний опыт, приказал подпустить немцев вплотную к рву, и только потом расстрелять в упор.
Атака немцев продолжалась минут 30 и закончилась пшиком. Открывать огонь из куртины даже не пришлось. Минометы точно и своевременно накрыли пехоту. Выжившие фрицы попрятались под горелые танки и принялись зарываться в землю. В окопе под танком минометы их уже не доставали. Танки постреляли по куртине, не видя целей. Два попытались форсировать ров по конусам выброшенной разрывами крупных бомб земли. Один опрокинулся на крутизне, другой подорвался на поставленной ночью саперами мине. Остальные уползли обратно в город. Не все. На поле добавилось три дымных костра.
Затем последовал часовой перерыв. Немцы выносили раненых, гарнизон восстанавливал разрушенные амбразуры. Снова началась бомбежка. К счастью, тяжелых бомб у немцев не было. Артиллерия снова обстреливала всю территорию крепости, особенно Цитадель. В двенадцать часов дня последняя трехдюймовая зенитка была разбита прямым попаданием. Через час разбило одну из двух оставшихся полуторадюймовок, к счастью, без расчета.
Канонада и бомбежка Кобринского укрепления продолжались до двух часов дня. Затем тяжелая и корпусная артиллерия переключились на другие укрепления с очевидной целью помешать работе минометчиков. Дивизионная артиллерия на этот раз взялась за изоляцию атакуемого района. Затем последовала новая атака. Теперь немцы выкатили на околицу Бреста полтора десятка САУ и почти три десятка танков Т-4 с трехдюймовыми орудиями. Пехота шла в атаку при поддержке четырех десятков танков Т-3.
По указанию командира полка огневые точки в куртине молчали. Дивизионные минометы стреляли по танкам на околице, а ротные по атакующей пехоте. Немцы применили хитрость. Танки и САУ с околицы открыли частый огонь по линии окопов на куртине, стремясь вывести из строя корректировщиков. Им удалось поразить один из расчетов. Всю куртину заволокло пылью. Эффективность корректировки сразу снизилась. «Трешки» подошли вплотную к рву. Пехота тоже перебежками добралась до рва. По команде комбата вступили в бой все огневые точки в куртине. Одна уцелевшая трехдюймовка и четыре сорокопятки в упор ударили по танкам. На такой дистанции даже сорокопятки пробивали лобовую броню «трешек». Прежде чем танкисты реализовали свое численное превосходство, запылали кострами четырнадцать танков. Затем все пушки были подавлены. Три — разбиты прямыми попаданиями, у двух орудий обвалились наспех расчищенные амбразуры.
Дуэль с танками продолжили бронебойщики. Но, они могли только удачным попаданием сбить немцу гусеницу, повредить орудие или заклинить башню. Пехоту с края рва смели пулеметы, но вскоре танки и САУ подавили и их. Обстрел куртины прекратился. Пехота накапливалась во рву. Фокин приказал корректировщикам отступить в казематы и вызвал весь огонь минометов на куртину и ров. Минут через пятнадцать немногие уцелевшие немцы начали отход. Гарнизон выиграл еще один бой. Снова наступила передышка. Еще с полтысячи немцев и два десятка танков упокоились.
С четырех часов до шести немцы снова бомбили и обстреливали крепость.
* * *
— Расчет, к бою! — гаркнул комбат. Отдыхавшие на кроватях в казарме, зенитчики споро подхватились и рысью гуськом двинулись к лестнице, ведущей из в подвального каземата кольцевой казармы наверх. Выскочив в ход сообщения, на секунду зажмурились от дневного света, затем, пригнувшись, также гуськом, побежали по ходу сообщения. В воронках, прерывающих ход, приходилось перебегать на четвереньках. Вокруг грохотало. На голову сыпались комья грунта. Дышать было трудно от пыли и тротиловой гари.
Наконец влетели в орудийный дворик. Сменяемый ими расчет слез со своих рабочих мест на 37-миллиметровой автоматической пушке и также гуськом, молча, рванул в каземат. Разговаривать было не о чем. Впрочем, говорить все равно было невозможно, непрерывный грохот разрывов заглушал все. Наклоненный ствол пушки смотрел на восток. Там в небе, сквозь пелену пыли и дыма, просматривалась длинная цепочка самолетов. Бомбардировщики подходили с севера и уходили на юг, образовав огромное, замыкавшееся далеко за восточной окраиной Бреста кольцо. Левее они проходили через скопление круглых облачков от разрывов зенитных снарядов. Вновь прибывшие расселись по местам. Наводчик приник к прицелу. Заряжающий воткнул в приемник полную кассету. Наводчик выждал некоторое время и нажал на спуск, пушка задергалась, выпустив очередь из пяти снарядов.
На последнее уцелевшее орудие имелось целых четыре расчета. Это не считая еще трех расчетов с трехдюймовых зениток. Расчеты сменялись каждые 15 минут. Установленное в глубоком дворике с выложенными в два кирпича стенами, орудие могло быть уничтожено только прямым попаданием. В стены дворика то и дело били осколки снарядов. Осколки залетали в дворик уже на излете. Тем не менее, вчера в расчете пришлось заменить подносчика и заряжающего. Крупные тяжелые осколки перебили одному ключицу, а другому — предплечье. Их заменили бойцами из расчетов трехдюймовок. Подносчик притащил из каземата новую кассету. Заряжающий втиснул ее в приемник. Открывать огонь наводчик не спешил. От частой стрельбы орудие могло перегреться и выйти из строя.
После гибели последней трехдюймовки фрицы снизили высоту бомбометания до 4500 метров. Теперь их вполне можно было сбить удачным выстрелом. Дождавшись, когда очередной самолет пересечет риску в прицеле, наводчик нажал на спуск. Секунд через десять прямо перед самолетом вспухли облачка разрывов. Очередной немец сменил курс, отклоняясь к западу, уходя с пристрелянной трассы. Следующие самолеты повторили маневр. Теперь штурманам бомбардировщиков придется снова выверять прицел на Северные ворота. Собственно в этом и состояла задача расчета. Сшибить самолет на предельной дальности стрельбой из одиночной зенитки было бы невероятной удачей. Зато, рассеивание бомб при смене траектории у немцев непременно возрастет. Да и мандраж у штурманов при виде зенитных разрывов по курсу должен присутствовать.
Казалось, прошло не более двух минут, как приникшего к прицелу наводчика хлопнул по плечу сменщик. Так же молча, наводчик слез со своего насеста и побежал, вместе с расчетом, в каземат. К счастью, потерь не было. Сбитых — тоже.
