Слова Дэвида над гробом Джосайи звучали искренне, от чистого сердца. Шеф полиции видел, как священник утешал скорбящего сына Джосайи Майка — одного из ближайших друзей Трумэна. С того дня шеф полиции стал уважать священника. И Дэвид, и Трумэн заботились о горожанах, предлагая помощь разными, но вместе с тем и похожими способами.
— Думаю, вы слышали об убийстве Оливии Сабин, — начал Трумэн.
— Да. — Дэвид кивнул, делая приглашающий жест в сторону старого деревянного стула у стола. — Последние сутки все только об этом и говорят.
— Сплетни расходятся быстро.
— Вот именно.
Дэвид застегнул толстую кофту на все пуговицы, и Дейли вдруг почувствовал, что в кабинете довольно холодно. Оглядевшись, он понял, что монитор — единственный здесь предмет, который выглядит не старше десяти-двадцати лет. Дэвид явно экономил на отоплении, чтобы по воскресеньям в церкви было по-настоящему тепло.
— Вы были знакомы с Оливией или Саломеей?
Откинувшись на стул, священник неохотно ответил:
— Почему вы спрашиваете?
— Вчера утром я побывал на месте преступления. Видел их дом, а Оливия вообще скончалась на руках у Мерси. И кое-что из того, что я там увидел, просто не могу выбросить из головы. С момента убийства меня пичкали всякими слухами. Я пытаюсь отделить факты от вымыслов… — Он сделал паузу. — Вы же знаете, что местонахождение Саломеи до сих пор не установлено?
— Да, слышал. Надеюсь, она не пострадала. — Дэвид, подавшись вперед, облокотился о стол, глядя собеседнику в глаза. — Вы хотите знать, считаю ли я их ведьмами.
Такая формулировка прозвучала нелепо, даже смешно.
— Да, в этом роде. Я кое-что почитал о колдовстве — пытался понять, что же могло происходить в их доме…
Дэвид поджал губы и, казалось, взвешивал слова, решая, чем именно поделиться.
— Когда-то я встречал Оливию, — начал он. — Много лет назад… задолго до рождения Морриган. Тогда она пришла ко мне.
— Серьезно? — изумился Трумэн. — Я думал…
— Что она не захочет иметь никаких дел с церковью, верно? А Оливия все-таки пришла за советом — я давал их всем нуждающимся. Ей больше не с кем было поговорить. Из близких у нее была только дочь Саломея, и Оливия беспокоилась о ней… как любая мать.
Трумэн был заинтригован:
— И что она вам говорила?
Дэвид нахмурился:
— Я не имею права вдаваться в подробности. Могу лишь сказать, что она волновалась о будущем дочери. Не хотела, чтобы Саломея тоже стала изгоем.
— Разве Оливия не сама решила жить подальше ото всех?
— Да. Но она знала, что болтают о ней в городе. Местные при виде нее переходили на другую сторону улицы и отводили взгляд, если сталкивались с ней в магазине.
— Ужасно.
— В тот день я увидел просто одинокую женщину, которая хотела для дочери другой участи.
— Сколько тогда было Саломее?
— Около двадцати.
— Достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения.
— Отчасти из-за этого и беспокоилась Оливия. Саломее нравилось, что ее считают ведьмой: возможно, она даже поощряла эти слухи. По словам Оливии, ее дочь наслаждалась тем, что ей не доверяют и боятся.
Дерзкий взгляд темных глаз. Опасно-соблазнительные изгибы тела.
— Понятно.
— Я сказал Оливии, что она не может заставить дочь измениться. Саломея уже взрослая. Оливия могла лишь наблюдать со стороны и проявлять свою любовь.
— А колдовство? — не унимался Трумэн.
Дэвид заерзал: ему явно стало неуютно.
— Оливия уверяла, что практикует только белую магию.
— Кажется, вас это не слишком обрадовало…
— Я осуждаю любую магию.
— Насколько я понял из прочитанного, белая магия основана на силах природы. Почитание стихий и все такое.
— Да, мы побеседовали о том, чем она занимается в сотворенном Господом мире. Оливия не видела в своих методах ничего плохого.
— Но, думаю, она гордилась результатами, а не методами.
Лицо Агирре прояснилось.
— Именно так. Наша беседа была любезной и содержательной, но, боюсь, у меня не получилось убедить ее в неверности выбранного ею пути. Сабин — неплохая женщина… просто заблудшая.
— Некоторые священники сразу выставили бы ее за дверь.
— Она все-таки человек. С человеческими чувствами. И со своей семьей. Как вы или я. Она пришла ко мне в отчаянии, и я помог ей, как помог бы любому другому. Судить — не мое дело.
После этих слов Трумэн еще больше зауважал Дэвида. Может, порой Агирре вел себя слишком благочестиво, но в душе он хороший человек.
— А Саломею вы встречали?
Священник глубоко вздохнул:
— Да.
Шеф полиции выждал секунд десять, но Агирре так и не продолжил.
— Я тоже ее встречал, — признался Трумэн. — Она меня здорово напугала.
— Да уж! — В глазах Дэвида вспыхнул недоверчивый огонек. — И меня. Я видел ее только мельком, но готов поклясться, что она сразу разглядела все пороки моей души. И мне это не понравилось.
— У меня такое же ощущение.
— Она излучала опасность и вместе с тем захватывала дух. Жутковатое зрелище. Но это помогло мне понять, почему Саломея притягивала стольких мужчин. Ее манера говорить и держаться словно сулила им побег из скучной обыденности.
— Недолгий побег, — уточнил Дейли.
— Верно. Но иногда мужчины видят не дальше собственного носа.
Само существование профессии Трумэна подтверждало правоту священника. Большинство тех, кого за свою жизнь арестовал шеф полиции, не задумывались о последствиях своих действий. Или им было плевать.
Дэвид встал и подошел к большим книжным шкафам. Провел пальцем по корешкам, что-то ища.
— Знаю, многие ходили к Сабин, чтобы она помогла решить их проблемы…
— Проблемы? — переспросил Дейли.
— Проблемы со здоровьем, деньгами или в личной жизни.
— Да, я уже слышал об этом…
Дэвид вытащил книгу, взглянул на обложку, поставил на место и продолжил поиски.
— Все хотят найти самый короткий путь к цели. Если люди узнают, что кто-то предлагает волшебную пилюлю, то обязательно попробуют ее. — Он вытащил еще пару книжек, посмотрел на обложки, удовлетворенно кивнул и протянул собеседнику: — Может, это поможет вам понять, что произошло в лесу.
Трумэн неохотно взял книги. Названия ему не понравились.
— У вас есть литература по колдовству?
— У меня есть книги на любые темы. Чтобы отвечать на вопросы, нужно знать предмет.
