Осталось только повернуться к Зену да объявить «партнеру» новости. Только вот руки мои потные так и прилипли к засову, а тело сделалось деревянным, как та же дверь.
«Соберись, ты чего?» — поругала я себя и, убрав руки от засова, повернулась к Зену.
Вопреки ожиданиям он оказался не рядом, а в другом конце покоев, у камина. Издалека его темная фигура показалась мне раздвоенной и зловещей.
Ах да… я и забыла, как он бесшумно передвигается.
— Как тебе моя скромная обитель? — спросила я громко.
— Душно, — ответил он.
Один только звук его голоса заставил мое тело снова одеревенеть.
— Да, это не твой ледяной домик, в котором ночью можно было окочуриться! — нервно и зло сказала я. Нехорошая какая тенденция: стоит мне разлучиться с Зеном на какое-то время, как я снова начинаю напрягаться и столбенеть перед ним, как в первую встречу.
— Но не окочурилась же.
— Чудом. Это вы с Треденом морозостойкие, а я существо теплолюбивое.
— Просто в тебе мало жира.
— Ничего, наем, — проговорила я и пошла к нему.
Подойдя как можно ближе, чтобы лучше видеть, я окинула мужчину взглядом.
Одежда на нем была хоть и простая, но добротная и целая, не рванина какая-то: недурственные плотные штаны, безрукавка из овчины с деревянными застежками, а под ней длинная и относительно чистая серая рубаха. На ногах ботинки, не отбитые, не дырявые, а очень даже хорошие.
Я посмотрела Зену в лицо. Он совсем не изменился, и немудрено: в отличие от меня, ему в крепости тепличных условий не создавали. Хотя нет, изменился – пропала с лица щетина, а волосы, неровными прядками которых часто игрался ветер, стали куда короче.
— Тебе что, волосы постригли? — удивилась я.
Зен поднял руку и провел по заметно укороченным волосам. Сейчас, в приглушенном свете свечей, его волосы казались черными с красным подтоном, но я видела их при свете дня и знаю, что на самом деле шевелюра эта темно-русая, с пепельным отливом. Он и здесь на Млада похож – тоже, можно сказать, серый…
— Меня отмыли да приодели, прежде чем вести к тебе. Благоухаю, — сказал Зен, и вдруг протянул мне руку. Я не отскочила только потому, что пребывала в жутко раздражающем меня одеревенелом состоянии.
— Фу, желтоглазый, — протянула я с отвращением, и оттолкнула его руку. — Не собираюсь я нюхать твои конечности, хоть и вымытые.
Зен улыбнулся, напомнив мне, какие у него ослепительно белые зубы.
— Зубы тебе тоже почистили? — спросила я едко.
— А зачем их чистить? — удивился он.
— С ума сойти! Ты даже зубы никогда не чистил, а они у тебя такие… такие рекламные!
— Какие?
— Белые, — фыркнула я, все сильнее нервничая.
Он, конечно, мою нервозность считывал; я ощущала, как ощупывает меня его внимательный взгляд.
— Тебя раздражают мои зубы? — спросил иронично Зен.
— К черту зубы. Я не для того тебя вызвала, а чтобы поговорить о серьезном. Вот что, Зен. Я всеми силами старалась убедить Вандерию, что…
— Т-с-с, — проговорил он и, взяв меня за руку, повел к закрытому окошку.
— Ты чего?
— В этих покоях множество удобных мест для прослушки и слежки, — тихо произнес мужчина. — Будем говорить здесь. Тихо. На всякий случай.
— Думаешь, за нами следят? — шепотом спросила я. — Им это не нужно. Вандерия все о нас поняла и так. Я пыталась убедить ее, что вы с Треденом меня похитили из Ниэрада, чтобы самим пользовать, а потом продать, но не получилось. Она думает, мы с тобой действуем заодно и любовники.
— Кто? Любовники?
Я вздохнула.
— Люди, которые… в общем, она думает, что я разрешала тебе себя пользовать и мне это нравилось.
Если бы Зен ухмыльнулся или сказал какую-то глупость, я бы треснула его по плечу, назвала идиотом, и мне бы стало легче. Но он посерьезнел, и искорки иронии погасли в его волчьих желтых глазах.
— Она решила, — уточнил Зен, — что тебе нравилось быть пользованной мной?
— Да. Более того, сочла, что я хочу, чтобы только ты ко мне прикасался.
— Почему она так решила?
Я на всякий случай немного отодвинулась от мужчины и, приняв недоумевающий вид, пожала плечами:
— Наверное, потому что заметила, что я вас с Треденом вовсе не ненавижу. Поняла, что я пришла к вам с ритуалом служения не для мести, а чтобы спасти. — Решив скорее закончить с выяснением этих щекотливых деталей, я перевела тему: — Как, кстати, у вас дела, как живете?
— Работаем. Камни таскаем для починки моста.
— Надеюсь, примечаете, как здесь все устроено, где въезды-входы, и вообще расположение помещений? А сколько людей в крепости, уже знаете примерно? У вас, как я думаю, свободы перемещения больше, чем у меня.
Зен вместо ответа снова протянул руку и коснулся платка на моей голове. Он это сделал явно просто чтобы пощупать красивый шелк, но я испугалась, замерла и не двигалась, пока он прочерчивал пальцами узор на шелке… Убрав руку, он произнес:
— Да, Ирина. Свободы у нас по-прежнему больше, чем у тебя. Мы с Тредом просто имперцы, мужики, чья жизнь ничего не стоит. А вот ты стОишь высоко. Как тебе здесь?
— Не нравится.
— Но ты же хотела этого. Сбежать в Мэзаву, обрести высокое положение… и обрела. Твое положение о-о-очень высоко. Ты в самой высокой башне, в красивом платье, в шелковом платке…
Теперь Зен откровенно надо мной насмехался.
— Смейся-смейся… Твое положение все равно хуже.
— Весь Утхад о тебе говорит. Знала бы ты, сколько глаза не тебя устремляется, когда ты выходишь на прогулку… Не-е-ет, Ирина. Твое положение гораздо, гораздо хуже моего. Если я захочу сбежать, меня будут искать и вполовину не так усердно, как тебя. Ты в ловушке, из которой не сбежать.
— Спасибо, капитан очевидность, без вас я бы не разобралась! Вандерии очень нужна мэза, которая будет рожать, и она уговаривает меня стать ею. Она считает, что я из мужчин к себе подпущу только тебя, и поставила мне условие: если мы… если я рожу от тебя ребенка, она нас возвысит и исполнит все наши желания. Ты сможешь стать всадником, а я… мне тоже кое-что обещано.
Я проговорила все это очень быстро, чтобы скорее разделаться с этой неприятной темой и принять решение. Настала очередь Зена деревенеть.
— Почему она решила, что только меня ты к себе подпустишь? — спросил он после недолгих раздумий.
— Не знаю.
— Знаешь.
— Это не тот вопрос, который стоит внимания. Надо решить, как…
