— Вы ходили вечером в город, одни.
— Это запрещено? Опасно? — невинно хлопая глазами, спросила я.
— Разумеется, нет, — процедила Вандерия. — В Мэзаве не может быть опасно. Но впредь предупреждайте, если соберетесь прогуляться в город. Я должна знать, где находятся женщины, за которых я несу ответственность. И твой волк… Никому не нравится, что такой зверь бегает по округе.
— Я никогда не отпускаю его одного, он всегда с Треденом. К слову о волке… я хотела бы попросить разрешения отпускать Тредена на охоту с волком, ведь Треден опытный охотник. Он так больше пользы принесет.
— Отпустить бывшего имперца с опасным зверем в приграничные леса?
— Он не сбежит, клянусь. Треден никогда не оставит Зена. Он ему как сын.
— Хорошо, я подумаю над этим. Так что между тобой и Кетнеем?
— Ничего, он просто выполняет мой заказ, вот и приходит с заготовками постоянно. У парня золотые руки.
— Это неправильно, — весьма прохладно промолвила женщина. — Я предлагала тебе возможность видеться с любым мужчиной в любое время и делать, что вам угодно. Но ты отказалась стать мэзой, поэтому видеться с одним и тем же мужчиной постоянно не стоит. Так и быть, пусть Кетней закончит начатое, а после я отправлю его подальше с заданием, чтобы стихли разговоры и меня перестали упрекать в слепоте и несправедливости. Все уверены, что вы занимаетесь вещами, которыми заниматься не следует.
Я кивнула с самым смиренным и покорным видом, но как же мне хотелось рассмеяться! Зло и колко, и громко, чтобы эту притворщицу пробрало. Она ведь наверняка знает, что связывает Вазрага и Кетнея, и понимает, что сын ее будет в ярости, узнав, что я часто вижусь с его фаворитом.
— Рисунки твои хороши, — сменила она тему, и еще раз осмотрела преобразившиеся покои. — Пусть твое зрение слабо, но ты умеешь видеть и создавать красоту. В крепость скоро прибудут мэзы, и мне бы хотелось очень хорошо их встретить. Нужно подготовить для каждой покои, а также украсить зал. Думаю, хватит тебе уже прозябать взаперти. Пора заняться чем-то действительно полезным.
А вот этого я не ожидала…
— Вы… вам нужна моя помощь? — уточнила я удивленно.
— Идем со мной, и захвати это свое стеклышко.
В тот день опала официально кончилась. Вандерию волновала теперь только одна забота: как встретить мэз и как им всячески угодить, а так как я тоже женщина, к тому же с художественным видением, она была рада меня поэксплуатировать. Втроем – Вандерия, Я и Драган – мы обошли крепость, отмечая, что может испортить впечатление гостий об Утхаде. Глупо было бы ожидать от военной приграничной крепости роскоши, но нужно было хотя бы коридоры вымести получше, темные углы очистить от грязи и паутины, прикрыть замазанные щели, обезопасить старые лестницы. В главном зале Вандерия задумала повесить светлые полотна, чтобы делать его менее мрачным, и еще предстояло столько всего сделать!
Утхад чистился, обновлялся и украшался, и все были при работе; я наслаждалась ощущением того, что тоже являюсь частью всего этого, тоже вношу свою лепту, и что могу теперь разгуливать по крепости без Фланы. Флане, к слову, разрешили вернуться в башню к своему гуи, а Треден-таки получил право выходить на охоту вместе с Младом и еще несколькими людьми. Бородач ожил и приободрился, начав бывать на охоте, да и для Млада это было хорошо. Вандерия, естественно, контроль за нами не ослабила, и мы по-прежнему оставались чужаками, за которыми нужен глаз да глаз, но уже не сидели взаперти, и это было прекрасно.
Было еще одно последствие того, что я не сидела больше в комнате – я стала часто видеть Зена. То через стеклышко выглядывала его высокую фигуру издали, во дворе, или в компании других всадников на дороге, ведущей в город, то видела его вместе с гуи, который вымахал в столь огромное создание, что у меня в голове не укладывалось, что еще зимой он был крошкой, умещающейся у меня на коленях. Кстати, этот большущий, но маленький по возрасту монстр отличался от остальных гуи, пестрых, изящных, с маленькими головами и кажущимися издали миниатюрными клювиками. Пока у меня не было «волшебного» стеклышка, я на них даже не смотрела, все равно ничего не видела толком, а теперь могла разглядеть каждого гуи Утхада. Так вот, взрослые особи все были похожи: коричневато-припыленная спинка, крылья, голова, пышные светлые перьевые штаны. А вот наш гуи оставался еще нескладным, большеголовым, серым, и крыльями махал так, словно не знает, как с ними управляться; Флана говорила, все птенцы растут неравномерно. Еще и орал он пренеприятно…
Каждый раз теперь, когда я видела гуи, задирала голову и высматривала через стекло – наш или не наш… Хоть Зен теперь его хозяин, спасла-то птенца я, и радовалась, когда видела его, и даже называла про себя «малышом». Глупая сентиментальность! А вот увидев Зена, я не радовалась и не испытывала никаких приливов нежности, напротив, начинала нервничать и старалась как можно скорее отвести взгляд или отойти, если он был близко. От него надо держаться подальше, ведь в последние наши встречи он уже не просто смотрел на меня, а активно наступал: касался, в том числе губами, прижимался… Не надо мне всего этого; мужчин в этом мире доя меня не существует. Флана удивлялась, что я почти не спрашиваю о своем «соратнике», однако была этим довольна.
Но как бы я ни старалась избегать Зена, все равно с ним столкнулась, да еще и крайне неудобно: на одной из самых узких лестниц. Я поднималась, а он спускался; привыкнув, что мне уступают дорогу, я не замедлилась и даже взгляд не подняла, пока не врезалась в него.
Взглянув на наглое препятствие и узнав его, я обмерла.
— Будь здрава, Ира, — протянул он насмешливо, разглядывая меня сверху вниз.
— И ты будь.
Он протянул руку и приподнял стеклышко, которое я носила на шее на шнурке (как и говорил Кетней, так очень удобно).
— Твой третий глаз?
— Да. Скоро их у меня больше будет.
— Удобно через него рассматривать меня?
— Я всех разглядываю, не тебя одного, — выговорила я сердито, и, потянув за шнурок, вырвала стеклышко из его пальцев. — Заляпал мой глаз…
— Ничего, у тебя их много будет.
— Да, будет. У меня все будет. Береги гуи, — сказала я равнодушно и демонстративно вжалась в перила, чтобы он прошел. Так я красноречиво намекнула на то, что разговаривать нам не о чем. Зен знак верно воспринял, или же тоже не хотел со мной разговаривать, и, не задев меня, продолжил спускаться.
Я продолжила подниматься, и вдруг осознала, куда ведет эта лестница и откуда спускался Зен. Остановившись, я развернулась и спросила:
— А что ты делал у Вандерии?
Не оборачиваясь и не останавливаясь, он ответил:
— Ублажал.
— Да, конечно! Теперь без шуточек: зачем она тебя звала?
— Чтобы ублажил.
— Зен! Я серьезно!
