— Хотя, ты знаешь, — задумчиво почесала нос. — В первом случае шансов на выздоровление не предвидится, а вот ребенок внушает надежду. Родил и свободен. Мне подходит! Осталось только мужа найти. А зачем искать? — опомнилась я. — Мне же буквально на днях сделали предложение!
Никки посмотрел на меня исподлобья.
— Не поделишься кандидатурой?
— Отчего не поделиться? — я хмыкнула, сейчас история с фиктивной помолвкой виделась мне на редкость глупой. — Господин Теодор Дарем-младший. Мы учимся вместе.
— Он сидел рядом с тобой на подоконнике университета, — Николас не спрашивал, утверждал.
— Он, — подтвердила я, завязывая пояс, а потом удивленно уставилась на Никки. — Откуда ты знаешь?
— Видел, — он пожал плечами.
— Глаз-алмаз, — закусила губу, чтобы снова не расхохотаться. Равнодушный жест никак не вязался с недовольным выражением на его лице. — Ты сердишься, — вкрадчиво заметила я.
— Сержусь, — улыбнулся Никки. — Почти десять, а мы еще ничему тебя не научили.
«Уйдет! Он уйдет!» — наотмашь ударила мысль. Я спрятала руки за спиной, чтобы в него не вцепиться. У Холда-младшего своя жизнь! Он и так возится с тобой слишком долго, Алиана.
— Да. Извини.
— За что? — горько спросил он. — Я не могу остаться, Ани. Там Ральф.
Ральф! Как я могла забыть?! Если я еще могу запереться в стенах квартиры, то у него такой возможности нет! Я вернулась на диван, машинально взяла Никки за руку.
— Ты прав, Ральф очень вспыльчив. Мне страшно представить, на что он способен, если его разозлить. Николас, ты уверен, что правильно расставил приоритеты?
— Уверен, — он сжал мои пальцы в ободряющем жесте. — Ты недооцениваешь брата. Силу он умеет контролировать, он за языком не следит.
— Так его не за драку наказали? — я нахмурилась.
— Нет. Ральф послал его высочество Юрия, — серьезно ответил Никки.
— Куда послал? — не поняла я.
— Подальше, — с готовностью пояснил Николас и мрачно рассмеялся.
— Какой ужас! — меня замутило от страха.
Господи, боже мой, он с ума сошел! Оскорбить сына императора! Решил проверить, как далеко распространяется протекция Холда? И это сейчас, когда с нас только-только сняли запрет на выезд из Эдинбурга! О чем он думал?!
Что бы не говорили белые о слабости наследника, тот достаточно силен, чтобы сломать жизнь одному несдержанному на язык мальчишке!
— Конфликт исчерпан, — заверил меня Николас и, увидев, что я нисколько не успокоена, добавил: — Юрий пригласил Ральфа на праздничный ужин. Не переживай, — он легонько дернул меня за волосы, чтобы отвлечь от невеселых мыслей.
По привычке хлопнула его по руке. Так мы дурачились целое лето, я давно уже не боялась ненароком обидеть тихого гения. Никки засмеялся, улыбка озарила его лицо. В комнате будто бы стало светлее, и я заметила, как в воздухе между нами золотится пыль. Это было даже красиво.
— Да, и меня, — механически сказала я.
Нет ничего красивее твоей улыбки, Никки.
— И тебя, — тихо повторил за мной он.
Отвлеклась, теперь бы отвлечься от Никки.
Сосредоточенно потерла лоб.
Так вот почему Ральф сказал «встретимся во дворце», он принял приглашение. Провести Рождество с братом, пусть и в присутствии всего императорского двора, всяко привлекательнее, чем мучиться чувством вины на семейном ужине у Холдов. Даже если самого Холда на нем и не будет. До праздника два дня, осталось только выяснить, что об этой идее думает охрана. Отличный повод хоть немного прояснить свой статус.
— Дар — не благо, — вдруг сказал Никки. — Никогда и ни для кого. Я почти не осознавал себя до девяти лет. Всё что я помню — это постоянное желание спрятаться.
Он замолчал, задумчиво посмотрел перед собой, а я забыла дышать, впервые Никки говорил со мной так откровенно.
— Тебе было больно рядом с другими людьми? — я положила голову ему на плечо.
— Наверное, — ответил он без тени эмоций. — Тогда я не мог дать правильную оценку своим ощущениям.
От жалости у меня заныло сердце. Не слишком ли велика плата за дар? Ребенок, у которого сила украла детство.
— Ты снова жалеешь меня, Ани, — недовольно сказал Николас. — Не нужно.
Не буду, ты прав. Жалость унижает.
— Что изменилось? Что помогло тебе подчинить собственный дар? — я взглянула в его лицо.
— Ты задаешь правильные вопросы, — он довольно сощурился, — якорь, Алиана. У меня появился якорь.
— Якорь?
— Маяк, ориентир. Опора, которая не даёт силе поглотить разум. Твоя задача, найти такой якорь для себя. Что угодно, Ани. Воспоминание, место, сильное желание. То, что не даст тебе потеряться во тьме.
Он снова чуть сжал мои пальцы. Маленькая ладонь в крепкой мужской руке. Я давно уже нашла то, что не дает мне заблудиться в кошмарах.
Ты — мой якорь, Никки.
— Попробуй представить свой дар, — он погладил меня по щеке. — Что он для тебя? Как ты его видишь?
Я закрыла глаза, наслаждаясь лаской. Попыталась как можно точнее вспомнить свои ощущения. Что я вижу, проваливаясь в серый мир? Что чувствую?
— Это темнота, — наконец ответила я. — Ласковая, жестокая, не добрая, не злая. Непостижимая.
Почти как ты…
Темнота. Пустота. Одинокая холодная вечная бездна. И только ты — жаркое пламя, у которого я хочу отогреться.
Я открыла глаза, зная, что увижу. Серый мир и льнущая ко мне красная лава, сквозь которую видны знакомые черты.
Юный Александр. Николас. Никки.
Стая птиц, взлетающая в серое небо. Убегающий от хищника молодой олень. Кровь на снегу. Черный туман в тени высоких елей.
— Остановись! — бьющий по нервам приказ, которому невозможно сопротивляться.
Но я не хочу останавливаться!
— Где твой якорь, Алиана? Ну же!
Светлая улыбка, игры в пруду. Звезды на крыше, ладонь в ладони.
— Никки… — я моргнула, возвращая себе привычное зрение.
Никки медленно выдохнул и с видимым облегчением убрал руки от моего лица.
— Умница, — сказал он мне. — Видишь, это совсем не сложно.
Я скептически его оглядела.
— То-то ты весь белый.
Никки не успел ответить, в дверь позвонили. Я дернулась, звук этот показался мне чудовищно громким.
— Принесешь мне пиджак? Я оставил его на кухне, — устало улыбнулся мне Никки. — А я пока выясню, кого это к нам принесло.
— Хорошо, — я с радостью согласилась отложить общение с кем бы то ни было.
