В дверь забарабанили.
Пушок тоскливо посмотрел на меня, а затем грустно произнес:
– Открыто, кого бы там ни принесли гоблины зеленые…
Дверь медленно отворилась и в лабораторию через образовавшуюся щель заглянула любопытная мордочка одного из моих студентиков.
– Здравствуйте, можно войти? – осторожно осведомился Тан.
– О, – обрадовался Лаг. – Материал для экспериментов! Сам пришёл!
Дверь тут же закрылась.
– Друг, не стыдно? – грустно спросил Пушок, даже не поглядев на мага.
– Уже и пошутить нельзя, – обиделся он. – Эй, студент, топай обратно, я тебя не съем.
Дверь снова медленно открылась.
– Точно? – уточнил Тан.
– Да, давай уже, заходи.
Парень осторожно вошел. На меня он смотрел с надеждой, на Пушка с восхищением, на Лага с ужасом.
– Что у тебя случилось? – со вздохом спросила я.
– Э, профессор, да тут во всей академии творится нечто странное! Не только у меня…
– Да, мы заметили.
– Нет, вы не понимаете, это, правда, что-то очень и очень странное. Все с ума посходили! – Тан даже ногой топнул.
Мне смешно стало. А ещё опять вспомнился Сиаль, его глаза, улыбка, которая манила так, что хотелось вернуться туда, где мы с ним расстались, чтобы воскресить те чувства, вызванные мимолётным мгновением… Кажется, то, что происходит со мной, – что-то совсем нехорошее.
– Студент, я понимаю ваше волнение, можете не беспокоиться, преподаватели уже в курсе происходящего.
– Вы в курсе, что у нас любовное поветрие?
– Да ты шутишь! – воскликнул Лаг. – Эту заразу же вывели давным-давно.
– Заклинание-то осталось, – поправил Тан. – Вы думаете, что оно исчезло, но это не так. Любое заклинание можно найти. И это кто-то нашёл. Понятия не имею, как им окутали всю академию, но смогли.
– Подожди, – остановила я рыжеволосого. – А тебе это откуда известно?
– Это не я. Агисса догадалась. У неё в семье кто-то занимался любовной магией.
Парень произнёс это едва слышно, потому что любовная магия считалась непрестижным разделом, и занимались ею обычно те, кто не боялся порицания.
– Лаг, – обернулась я к магу, – скажи, а мог ли кто-то заблокировать порталы и навесить это заклинание на академию, да так, чтобы никто не догадался?
–Теоретически, такое возможно. А вот практически…
– Практически – это невероятно, – вставил Пушок. – Ева, это заклинание само по себе относится к разряду магизатратных и сложных. Только маг высокой ступени смог бы на такое решиться. Это уровень магистра, не меньше. Все они члены коллегии магов и на их надежность и верность нельзя даже посягнуть дурным словом. Когда-то и я был членом коллегии, но моя жизнь изменилась, и теперь я могу только рассказывать о них. Ева, поверь мне, среди них не может быть мага, который бы осмелился на такой ужас. Это всё равно, что войти королю и опрокинуть ему на голову тарелку с супом.
– Ну, мы-то не королевский дворец, – улыбнулась я. – А учитывая, что творилось в королевском дворце, когда мы там были, то я не удивлюсь, что кто-то всё-таки решился опрокинуть эту тарелку.
– Профессор, – Тан обратился Пушку. – Я всё понимаю, но студенты в опасности. Вы ведь знаете, что такое любовное поветрие. Даже если это не то самое, что было раньше, то оно всё равно опасно.
– А я не знаю, – пожала плечами, – у эльфов такого не было.
– Да, – согласился Лаг. – Вас это миновало. А вот людям досталось нехило. Любовное поветрие изначально открывало низменные человеческие пороки, их страсти, тайные желания. И люди становились ведомыми инстинктами, убивали, грабили, похищали, но говорили, что делают это во имя любви. Глупая отговорка, но всё было именно так. Представь, что есть кто-то, кто занимает все твои мысли целиком и полностью, так, что нет сил противиться этому. Ты закрываешь глаза и видишь этого человека. Ты идёшь и в лицах всех окружающих видишь его лицо. Ты слышишь его голос, чувствуешь запах, тебе кажется, что это он, и желание найти того самого сводит с ума, может медленно, а может и быстро. Тут всё уже зависит от силы самого заклинания и степени воздействия на тебя.
Я перепугано уставилась на Лага. Неужели, всё то, что я испытала там, в тайном ходу к Сиалю всего лишь действия заклинания? Да, если бы я все могла объяснить только этим, то была бы очень рада.
– И что же тогда делать?
– Да ничего особенного, – хмуро ответил Пушок, опередив посмеивающегося мага. Нужно изменить контур заклинания, но для этого нужно найти источник. А ещё, это должен сделать тот, кто не подвергся сам заклинанию, потому что магия – это слишком тонкая штука. Одно неверное движение, и все мы окажемся в большой беде.
– Да мы и так там, – прошептал Тан.
– Лаг, ты можешь воспользоваться порталом и вызвать кого-нибудь? – спросила я.
Маг скривился. Кажется, моё предложение не вызвало у него особой радости.
– Могу, – сказал, наконец. – Но кого?
Я задумалась. Пушок тоже думал, но, как и я, не мог ничего придумать.
– Может, Исхана? – неуверенно спросил он.
– Да нет, – отмахнулся Лаг. – Этот сам вечно влипает в неприятности, ещё сделает хуже.
– Тогда кто?
Все молчали, пытаясь придумать.
А потом сначала Пушок, затем Лаг и, наконец, Тан уставились на меня.
– Ева, – вкрадчиво произнес котяра, – а ведь ты эльфийка.
– Да-а…
– А она эльфов поветрие вроде как не действует?
– Действует, – выдохнула я.
Пушок недоверчиво на меня смотрел, ему очень не хотелось оставлять придуманный им гениальный план.
– Да это потому, что она молодая, – хмыкнул Лаг. – Была б постарше, ее б ничего не проняло.
– Думаешь?
– Да уверен!
– Ну, я не могу в один миг стать старше.
– Да нам это и не надо. Кто там у тебя есть из родственников?
Мне стало страшно. Я знала, что отец уже получил моё письмо, как знала и то, что лорд Санторэль уже вернулся домой и наверняка поведал в нашем с ним разговоре. Так что приезд папы был всего лишь делом времени, как и скандал, который бы он обязательно привез с собой. Что ж, зато папа смог бы нам помочь. Магом он был очень сильным, ведь до того, как стать королем, многие годы совершенствовал свои магические навыки. Конечно, двенадцать моих учителей тоже были очень даже могущественны, эльфам ведь подчиняются силы природы, а иногда и другие магические потоки, но вот нам бы они вряд ли согласились помочь. А папа не отказался бы, хотя бы ради того, чтобы устроить мне самый настоящий разнос.
