Меня переполняли идеи и энергия, и я, покидая мероприятие Virgin StartUp, мысленно вернулся почти на 50 лет назад. Мне пришли на память слова мистера Дрэйсона, директора моей школы Стоу: «Брэнсон, помяни мое слово, ты либо сядешь в тюрьму, либо станешь миллионером». Я сумел сделать и то и другое. Много лет спустя я встретился с мистером Дрэйсоном, и он согласился, что недооценил мою прыть.
Мир сильно изменился с тех пор, как я начал заниматься бизнесом, но до недавнего времени молодежь с ее блестящими идеями была никому не интересна. А сегодня многие хотят открыть свое дело, и возможностей для этого хватает. Молодые люди сталкиваются с отсутствием поддержки своих ярких идей. Сегодня всякий хочет быть предпринимателем, и есть множество вариантов для реализации этого желания. Творческая энергия и изобретательность предпринимателей – двигатель экономики, а большие компании и власть начинают понимать, что стартапы – это рабочие места будущего. Мы пытаемся убедить другие страны – Канаду, Австралию, США – перенять идею стартовых ссуд. Я уже говорил, но не грех и повторить: сейчас отличное время, чтобы начать новое дело.
32 Просчитанные риски
В начале 2014 года я занялся подведением итогов – куда шла и к чему пришла Virgin Group. Мы еще раз подтвердили нашу главную задачу – изменить бизнес к лучшему. Итак, мы инвестируем в пять ключевых потребительских секторов: путешествия и досуг, телекоммуникации и медиа, музыка и развлечения, финансовые услуги, медицина и здоровый образ жизни. При гендиректоре Джоше Бэйлиссе мы наконец все разложили по полочкам: стратегия работала! Новые компании Virgin Mobile и новые станции Virgin Radio позволяли нам продвигать бренд все дальше и дальше, не только в Британии – в Южной Африке, Азии и на Ближнем Востоке. Теперь бренд воспринимался как международный – об этом я всегда и мечтал. И все же нам было куда расти. Изучая данные, я зацепился взглядом за одну цифру: более 60 активных компаний бренда Virgin обслуживают более 60 миллионов клиентов по всему миру, принося более 24 миллиардов долларов ежегодного дохода. Я редко задумываюсь об огромном масштабе нашего бизнеса, но эти цифры меня впечатлили. Я отправил письмо Джошу и всему нашему топ-менеджменту – команде V, как мы их называем. «Потрясающие цифры. А теперь, может быть, к 60 компаниям и 60 миллионам клиентов добавим и 60 миллиардов долларов доходов?»
Одной из наших компаний, показатели которой росли именно так, как мне хотелось, был банк Virgin Money. В конце концов мы подумали – почему бы не вывести банк на фондовый рынок? Впрочем, за кадром оставались некоторые проблемы: гендиректор Джейн-Энн Гадхиа считала, что совет директоров ее не поддерживает. Это был плохой знак: каждой компании нужен сильный лидер, способный объединять людей, и особенно это важно при подготовке к выходу на биржу. Чутье подсказывало мне, что проблема, скорее всего, раздута. Но не прошло и нескольких дней, как все понеслось и закрутилось, и я даже забеспокоился, не придется ли Джейн-Энн уйти. Назначив на воскресный вечер заседание совета директоров, я позвонил Джейн-Энн. «Я совершенно не понимаю, что у нас происходит, – сказал я, – но очень хочу понять. Ты можешь прилететь ближайшим рейсом на остров Некер? Мы все обсудим».
Джейн-Энн прилетела в тот же день. Не успела она войти и бросить свои сумки, как стало ясно, что она невероятно взволнована и нервы у нее на пределе.
– Может, сходим на пляж? – предложил я. – Когда между пальцами песок, все воспринимается как-то спокойнее.
Так мы и поступили. Солнце грело наши спины, вода холодила ноги, а мы шли по кромке прибоя, любовались видами, смотрели на риф, слушали, как над головой кричат птицы и плещут о берег волны. Мы гуляли и разговаривали, и Джейн-Энн сказала, что не чувствует поддержки. Она говорила около двух часов, и я, кажется, все понял.
– Похоже, кто-то считает тебя занозой в заднице, – сказал я. – Но ты всегда была душой Virgin Money – еще когда компания существовала только на бумаге. Ты отличный лидер, ты многое сделала, и уж точно я не хотел бы тебя лишиться. Можешь рассчитывать на полную поддержку с моей стороны.
Ее честность и открытое сердце я ценил не меньше, чем ее бизнес-чутье. Она отчетливо представляла себе, что такое Virgin Money, и хотела довести дело до конца. Я хотел того же. В дополнение к нашему разговору Джейн-Энн написала мне письмо, в котором представила свои соображения о выводе компании на биржу и положительные прогнозы на будущее: «Бизнес растет быстро, наши проекты реализуются, а коллектив работоспособен, предан делу и мотивирован. Я больше не хочу говорить о прошлом – я должна с оптимизмом смотреть в будущее, чтобы закончить работу, которую я начала много лет назад. Это в интересах компании и акционеров, удостоивших меня своим доверием. Спасибо за все».
Я написал письмо Уилбуру Россу, крупнейшему акционеру Virgin Money. К письму я приложил сообщение Джейн-Энн и объяснил свою точку зрения: «Мы с Джейн-Энн конструктивно побеседовали. Думаю, мы прояснили ситуацию. Она была сама скромность, поблагодарила за дружеское участие и попросила прощения, что ей пришлось ко мне приехать. Уверен, что она с новой энергией продолжит работу в интересах наших акционеров и завершит дело».
Назавтра состоялось заседание, и совет директоров решил продолжить подготовку к сентябрьскому выходу на биржу. Иногда со стороны и вправду виднее, чем в непосредственной близости. Бывает, что за деревьями не разглядеть леса – а я с Некера вижу всю картину благодаря некоторой отстраненности. Не стоит забывать, что бизнесмены относятся к своим компаниям как к детям. И если ты акционер – будь внимателен и осторожен, обеспечь им свободу и поддержку: пусть заботятся о своих детях. Если бы Джейн-Энн пришлось уйти, это отодвинуло бы IPO компании на несколько лет, нарушило бы ее работоспособность, деморализовало бы сотрудников и повредило бы бренду (нашему замечательному бренду!), не говоря уже о том, что в славной когорте женщин, возглавляющих ведущие компании, стало бы на одну меньше. И все ради чего?
Джейн-Энн раздавала животворящие пинки. Команда работала не покладая рук по суровому графику, и к сентябрю Virgin Money была готова к размещению ценных бумаг. Однако рынки лихорадило, а мы столкнулись с еще одной неожиданной проблемой: независимость Шотландии. Референдум был назначен на 18 сентября, и чем ближе была эта дата, тем яснее становилось, что результат непредсказуем. Это подтверждали и опросы. А Virgin Money базировалась в Эдинбурге, и таких компаний, которым навредил бы выход Шотландии из состава Соединенного Королевства, было немало. Джейн-Энн считала, что объявление независимости задержит публичное размещение акций на год с лишним, и расстраивалась, что нам придется переезжать на юг.
Я надеялся, что Шотландия останется с Великобританией, но не только из-за бизнеса – еще и по личным соображениям. Моя жена и ее семья – шотландцы, во мне тоже есть шотландская кровь, и я горячо люблю эту землю. Я считал, что для шотландцев лучше оставаться в составе Соединенного Королевства, однако рассудил так: в публичных выступлениях разумнее сохранять нейтральную позицию, ведь решать все-таки самим шотландцам. За пару дней до голосования я был на Украине, где пытался убедить лидеров бизнес-сообщества выступить за прекращение конфликта. Атмосфера в Киеве была крайне напряженной – прошло всего несколько месяцев после революционных событий на майдане Незалежности, а на востоке страны по-прежнему маячила тень России. На Ялтинском саммите я участвовал в публичной дискуссии о необходимости возвращения России в международное сообщество и о той роли, которую могут сыграть бизнесмены в примирении сторон. Когда я вышел со встречи, меня окружили украинские журналисты и совершенно запутали своими вопросами. Все это оттеснило проблему независимости Шотландии куда-то на задворки сознания, и на вопрос журналиста Bloomberg я ляпнул, не задумываясь: «Если Шотландия выйдет из состава Великобритании, это будет полной катастрофой». Очень нейтрально, нечего сказать!
