Занимаюсь делами фонда, окунаюсь в рутину. Засиживаюсь допоздна, потому как нет смысла ехать в пустой дом.
Звонок заставляет вздрогнуть. Бросаю взгляд на часы. Далеко за полночь.
— Ева? — раздается в динамике. — Это Ева?
Кажется, пропускаю начало фразы, но не важно.
— Да, — подтверждаю, продолжая листать бумаги, подавляю зевок. — В чем дело?
— Ваш муж, — пауза. — Адам погиб.
— Что? — нервный смешок вырывается из горла. — Что за чепуху вы городите? Кто вы такой?
— Офицер полиции, — мужчина представляется, называет свое имя, дальше говорит еще несколько предложений, но теперь я точно ничего не слышу.
Бред. Абсолютная чушь.
Адам погиб? Это невозможно. Дурацкая шутка. Розыгрыш. Несколько недель назад Адам жестко трахал меня прямо в кабинете, натягивал на гигантский член и рычал, выпуская похоть на волю.
Адам живее всех живых. Адам попросту не способен настолько легко проиграть.
— Не справился с управлением… автокатастрофа, — доносятся обрывки фраз.
— Что, — задыхаюсь. — Что произошло?
— Ваш муж потерял контроль над автомобилем.
Мне сообщают детали, из которых ни черта не понимаю.
— Нет! — кричу. — Ошибка. Здесь точно ошибка. Мой муж работал инструктором по экстремальному вождению. В прошлом, в полицейском участке. Это не Адам!
— Боюсь, личность установлена. В нашем распоряжении фото и видеозаписи с места происшествия. Ваш супруг вел машину один. Других пассажиров не было, поэтому…
— Нет, — бормочу я. — Нет, нет…
— Простите, Ева.
25
Мир кажется искусственным. Люди вокруг как бесплотные фигуры. Повсюду мелькают наполняются вязкой землистостью. Серость. Сплошная серость. Цвета исчезают.
Я понятия не имею о том, какой сегодня день недели, какая погода за окном. Я не знаю, во что одета. Беру первые попавшиеся вещи, надеваю, не глядя, и выхожу. Я не ем и почти не пью. Не хочется. Теперь ничего не хочется. Даже разрыдаться не удается. Впечатление, будто Адам забрал все мои чувства. За собой. На тот свет.
Все в тумане. Разум. Реальность. Как сквозь вату продвигаюсь. Меня шатает из стороны в сторону. Не могу ни на чем сосредоточиться. Ощущение, точно вкалывают анестезию, и я застываю в состоянии полусна. Не способна отключиться, однако трезво соображать тоже не получается.
Я не присутствую на опознании тела. В этом нет необходимости, так мне сообщают. Доказательств его личности достаточно, а после жуткого взрыва мало что осталось.
Бумажная волокита проходит мимо. Просто ставлю подписи. Чувствую себя роботом.
Похороны организовывают мои родители. Туда приходит много людей. Безумно много. Позже я пойму, что там не столько знакомые Адама, ведь у него совсем не было друзей, сколько его фанаты из социальных сетей. После того выступления на дебатах мой муж превратился в национального героя. В борца с режимом. Трагическая гибель и вовсе прославила его. Злая ирония. Жестокая и ядовитая.
Я наблюдаю, как гроб опускают вниз, как сбрасывают на крышку комья земли. Стою на самом краю. И черт, ужасно тянет заорать: «Заберите меня вместе с ним! Закопайте туда! Я давно не живу!»
Отворачиваюсь, сама не знаю почему. Наверное, срабатывает инстинкт самосохранения или его остатки. Часть меня не готова умирать, цепляется за стремительно ускользающую нить, пробует выкарабкаться.
И тут я сталкиваюсь с прошлым.
Поразительно. Единственная цветная фигура оказывается абсолютно черной. Мужчина приближается ко мне, останавливается рядом. Черная футболка, черные брюки, черные ботинки. Он выглядит инфернально.
Высокий и подтянутый. Мощный, заслоняющий собою все. Бритоголовый тип смотрит на меня с кривой ухмылкой.
Ад. Адриан. Человек, которого я впервые увидела на нашей свадьбе. Друг Адама. Наемник.
— Адама убили, — тихо говорю я. — Это заказ. Готова поспорить, тут замешан Джордж Танн. Доказательств не найдут, но чувствую, во всем виноват именно он. Проклятый ублюдок. Не простил публичного унижения и вот, отомстил.
— Я в курсе, — роняет ровно.
— Да? — почти немой вопрос.
— Я сам выполнил этот заказ.
— Я… ты… шутишь?
— Работа — не тема для забавы, — отрезает холодно. — Разве Адам не обещал тебе, мы встретимся снова? На его похоронах.
— Черт побери, — дергаю черную футболку, когтями впиваюсь в ткань. — Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще взялся? Что за дерьмо несешь?
— Тише, — отстраняет меня обманчиво мягко, в его руках ощущается чудовищная сила, подавляющая. — Я не воюю с дамочками.
— Где Адам? — спрашиваю сдавленно. — Где?
— В гробу, — отвешивает издевательский кивок в сторону свежей могилы. — Разве нет?
— Убирайся, — отворачиваюсь, опускаюсь на колени, сгребаю землю в ладони. — Прочь отсюда. Слышал? Проваливай.
— Доказательства есть.
— Ты о чем?
— Есть куча улик того, как круто здесь замазан Джордж Танн. Не удивлюсь, если завтра ему предъявят обвинение в заказном убийстве, а полиции придется усилить его охрану, чтобы толпа этого мудака не растерзала.
Плевать. Тупо смотрю вперед. Какое это имеет значение? Преступник отправится в тюрьму, но мой муж погиб. Мой мужчина стерт с лица земли.
— Льюису обеспечена победа на выборах.
Пусть подавится своей победой. Адама не вернуть.
— Жди — и он придет.
— Что? — кривлюсь.
Тишина. Когда я поворачиваю голову, Адриана нет рядом. Не вижу его фигуру в толпе. Чернота пропадает. Гулко сглатываю, ощущаю, как мир дрожит и рушится перед моими глазами. Слезы душат — и наконец прорываются наружу. Много слез, очень много.
Я кричу. Срываю голос. Я вою, точно раненное животное.
У меня выдрали сердце. У меня все отняли.
Адам не придет. Так не бывает.
26
Предсказание Адриана исполняется. Джордж Танн отправляется под стражу, чему он в принципе рад, потому как любая другая охрана едва ли оградит его от разъяренной толпы людей, жаждущих крови. Народ требует смертную казнь, устраивают демонстрации, создают петиции. Ненависть к Танну достигает астрономических масштабов. Но почему-то я не могу на него злиться, не чувствую никакого гнева. Когда журналисты наседают на меня с требованием дать хоть какой-нибудь комментарии, приходится сказать правду:
— Я прощаю этого человека.
Ничто не вернет моего мужа. Никто.
Я ухожу в долгий отпуск, днями и ночами вою в подушку. Приходится участвовать в судебном процессе, общаться с людьми, отвечать на вопросы. Действую на автомате. Трудно принять новую реальность. Мир без Адама.
