— Но и не самая маленькая проблема, нужно признать, — изменившимся тоном произнес архидемон. А я вдруг вспомнил, что он говорил про жену, с которой находится «в процессе раздела имущества».
— Можешь начинать задавать вопросы, сейчас у нас с тобой уже нет сдерживающих факторов, — с интересом посмотрел на меня Астерот, определенно почувствовав эхо некоторых моих мыслей.
— Как дела у Андре?
— Он выполнил свою часть контракта, я свою, — пожал плечами архидемон. — Едет сейчас… к своей женщине. Дальше лучше не спрашивай. Все у него будет…
— Хорошо?
— А это уже как сам решит. Ты же помнишь, что нет объективной истины, потому что только ты сам — мера всех вещей. Ему, как и тебе в скором будущем, предстоит выбирать.
— Ты сейчас про возможную невесту?
— Артур, бросай мыслить столь приземленно. Если хочешь, ты же можешь измениться сам, или изменить весь мир так, чтобы забрать всех троих предназначенных тебе невест. Но ты же не хочешь этого, верно? Тебе предстоит гораздо более сложный выбор.
— Какой?
— Сложный, я же сказал.
— Мы вновь говорим загадками?
— Нет, сегодня никаких недомолвок. Тебе предстоит сделать выбор между добром и злом. Выбор между тем, что есть добро, а что есть зло.
— Непростая задача.
— Никто и не говорил, что будет легко, — только пожал плечами Астерот.
— Я не сомневался… — начал было я, но архидемон еще не договорил.
— …и в ответ на твой выбор я готов освободить тебя от контрактных обязательств, еще и золотым парашютом обеспечив.
— И что от меня для этого требуется?
Улыбнувшись, Астерот широким жестом заставил появиться на столешнице карту Африки, после чего увеличил масштаб, так что в центре изображения оказался протекторат Танганьика.
Кто бы сомневался — было ведь у меня ощущение, что слишком много в моей жизни упоминаний о нем стало. К тому же «друг Степан», с которым мы крепко-накрепко связаны смертью, именно там, на Занзибаре.
Пока архидемон показывал и рассказывал в самых мельчайших деталях, что именно от меня требуется, настроение и возникший было энтузиазм не просто падали, а стремительно рушились вниз. К далеко отрицательным значениям на уровне примерно дна Марианской впадины.
Не зря у меня не так давно возникло ощущение, что что-то заканчивается. Потому что все то, о чем говорил архидемон, буквально переворачивало мою жизнь с ног на голову.
— Уточнение, — произнес прекрасно читающий мои мысли Астерот. — У тебя впереди еще бал в центре Петербурга, а до него нужно дожить и пережить.
— Да даже если получится, это же выглядит и звучит нереально, — произнес я, кивая в сторону карты. — Всего за полгода мне нужно будет…
— Будь реалистом, требуй невозможного! — даже повысил голос архидемон, словно утомленный моей несговорчивостью.
— Да и выглядит как самоубийство, — не поддался я.
— Нет, что ты, — удивленно покачал головой Астерот. — Это самое что ни на есть la migliore offerta. Лучшее предложение.
— Несмотря на это, у меня есть определенное в этом сомнение, и явное желание от такого предложения…
— Это не просто лучшее предложение, но предложение, от которого нельзя отказаться. Иначе мы сегодня же закрываем твой контракт как невыполненный.
После слов архидемона я почувствовал себя примерно так, как, наверное, чувствовал себя недавно цесаревич в разговоре со мной.
— И на каких основаниях наш контракт с моей стороны можно считать невыполненным? Я даже без Моисея Яковлевича в любой момент обосную…
— Если уж заговорили о Моисее Яковлевиче, — прервал меня архидемон. — Как насчет лутбоксов, которые он с твоей подачи уже внедрил на Арене? Стыкуются они с законами божьими и человеческими в твоем понимании?
— Зачем с козырей-то сразу? — только и произнес я, отворачиваясь к панораме космоса.
Когда я выдохнул и снова посмотрел на Астерота, он отсалютовал мне бокалом.
— Ты не мог не представлять, с кем связался, — еще раз улыбнулся архидемон, только в этот раз в его глаза блеснул красноватый отблеск демонического огня.
— Я был молод и мне нужны были деньги.
— Что не освобождает тебя от ответственности. Так как? Уходишь в небытие, или продолжаем разговор?
— Небытие? То есть, ты можешь просто выключить свет? Не отправлять меня в отражение подобное тому, где обитает Елизавета?
— As you wish, — утвердительно кивнул Астерот.
— Вот на этом моменте сделаем небольшую паузу, — даже поднял я палец вверх. — Ты же сам признался, что моя роль весьма серьезна, и именно я — твоя проходная пешка. Не думаю, что тебе захочется меня потерять после того, как после долгого дебюта партия войны за этот мир…
— Игры за этот мир.
— …партия игры за этот мир перешла в миттельшпиль.
— Артур. Ты очень хорошо поработал. И из уважения к тебе и результатам твоего труда я, безо всякого сомнения, могу выключить тебя из жизни любым желаемым тобой способом, не обрекая на вечные муки. Причем в любой момент, стоит тебе только захотеть. Но ты же этого не хочешь и не захочешь. А со мной блеф не пройдет, мы не за покерным столом, и я отнюдь не Валера, извини. Поэтому и разговаривать со мной с позиции силы ты просто не имеешь возможности. Вот незадача какая, не правда ли?
— Действительно, неудачно получается, — ничего не оставалось мне, как согласиться.
— Ну а раз так, вернемся как нашим титанам. Игра за мир, тем более за обреченный мир, дело непростое. Ничего ведь со времени нашей прошлой встречи не изменилось, и по-прежнему только ты один можешь, как это по-русски… затащить. Ты смог выжить и встать в позицию проходной пешки, и уже в силах добраться до поля превращения. Так что, имея ввиду мое новое предложение, согласись — будет глупо, если обретя возможность выбора, ты выберешь вариант слабого превращения.
После этих слов архидемон вдруг замолчал. Говоря о поле превращения, он подразумевал те редкие ситуации, когда прошедшая через все поле пешка по воле игрока превращается не в ферзя, а в менее сильную фигуру. При этом говоря об этом, архидемон прекрасно знал и то, что мне все возможные перспективы перехватить бразды правления этим миром даром не нужны.
Астерот видел меня насквозь, и прекрасно знал, что всю свою сознательную жизнь я всегда и в любой ситуации бежал от ответственности. Вот только с самого детства неведомым образом получалось так, что в любой ситуации и на любом мероприятии я всегда оказывался в первых рядах — будь то спортивные соревнования, учеба, боевые действия, карьера, да даже организация встреч одноклассников. Всегда, в любых ситуациях, волею судьбы мне приходилось оказываться не только в первых рядах участников любого дела, но и нести ответственность и за результат, и за других его участников.
