Внутреннее горение – это вера в возможность преобразить существующий мир. Бойцы невидимого фронта защищают его лучшую часть – первое в истории народное государство, которым восхищаются честные люди на Западе.
«Дряхлому человечеству, в котором огонь угасает, вы несете в его бесплодную ночь, полную смертоносных снов, пламя нового дня, идеал, опирающийся на реальную действительность, и целые потоки молодой энергии, способной его осуществить», – чествовал Советский Союз нобелевский лауреат Ромен Роллан.
«Капитализм считает, что только личная нужда и страдания заставляют людей стремиться к достижениям. В ответ на это вы отбросили в сторону кнут, заменив его справедливостью, образованием и дружбой, – считал не менее знаменитый писатель Теодор Драйзер. – От результата вашего ответа будут зависеть радость, мир и духовный прогресс людей на тысячелетия вперед».
Антивоенные инициативы СССР впечатляли своей решительностью. При подготовке к Женевской конференции по ограничению вооружений советская сторона предложила неслыханное: проекты конвенций о всеобщем, полном и немедленном разоружении или прогрессивно-пропорциональном сокращении вооруженных сил. Даже буржуазная пресса отмечала моральное превосходство советской дипломатии.
«Я не коммунист по веским и обоснованным причинам личного характера, – признавался лидер британских лейбористов Джордж Лэнсбери. – Но всем сердцем я склоняюсь к тому, что предлагают русские».
[217]
Экономические успехи страны социализма казались грандиозными. Достаточно было пролистать журнал «СССР на стройке» – он выходил на английском, немецком, французском и испанском языках. Цифры говорили за себя: всего за четыре с небольшим года советская промышленность и энергетика совершила феноменальный рывок вперед, появились сотни современных предприятий, и среди них – настоящие гиганты, впечатлявшие даже маститых фабрикантов.
Фоторепортажи с мест не могли обманывать: трудовой энтузиазм такого количества людей не срежиссируешь. В 1932 году, когда Быстролетова наградили «за беспощадную борьбу с контрреволюцией», на XVII съезде ВКП(б) было с гордостью заявлено, что «ленинский вопрос “кто – кого” решен против капитализма в пользу социализма полностью и бесповоротно». А слухи о массовом голоде… Британскому журналисту Гарету Джонсу не поверили даже в консервативных кругах – слишком невероятными выглядели его публикации. И Дмитрий Быстролетов не верил, пока во время очередного визита на родину не узнал правду от матери – да, под окнами ее дома в Анапе собирались беженцы из кубанских сел и станиц и на коленях молили о кусочке хлеба. Себя он тогда успокоил словами об исторической необходимости коллективизации:
«Сталин пошел на это ради будущего. Пройдет еще немного лет – и наша деревня станет самой зажиточной на земле!»
[218]
Великая депрессия, охватившая западный мир, подстегивала рост интереса и симпатий к СССР. Миллионы безработных по одну сторону границы – и всё новые и новые свершения по другую. Ким Филби, будущий лучший советский агент в Англии, объяснял, почему он – сын видного колониального чиновника, выпускник Кембриджа, – изменил своей стране:
«Как только я пришел к выводу, что мир устроен чертовски несправедливо, передо мной встал вопрос о том, каким образом можно изменить создавшееся положение… Существовала прочная база левых сил – Советский Союз, и я полагал, что должен внести свою лепту в то, чтобы эта база продолжала существовать во что бы то ни стало».
[219]
К разоблачительным опусам беглецов из СССР – секретаря аппарата Политбюро Бориса Бажанова, дипломата Григория Беседовского, разведчика Георгия Агабекова, написавших книги о неприглядных сторонах строительства светлого будущего, – мало кто прислушивался. Ведь изменникам свойственно клеветать.
* * *
У чекистов, стражей революции, было очень много работы.
После процесса по делу Промпартии в конце 1930 года – громкого, публичного, ведь подсудимые признались в шпионаже и вредительстве «в целях облегчения иностранной военной интервенции», – ОГПУ чуть ли не каждый месяц раскрывало антисоветские заговоры, шпионско-диверсионные группы и контрреволюционные организации по всей стране.
Врагов не могло становиться меньше. Капиталистическое окружение по сути своей оставалось враждебным, несмотря на миротворческие усилия СССР; внутрипартийная троцкистская оппозиция хотя и была разгромлена, но ее участники и их идеи не испарились; представители побежденных классов – бывшие дворяне, царские и белые офицеры, старорежимная интеллигенция, «спецы», церковники, раскулаченные – никуда не исчезли. А как прозорливо отметил товарищ Сталин, «по мере нашего продвижения вперед классовая борьба будет обостряться. Не бывало и не будет того, чтобы отживающие классы сдавали добровольно свои позиции, не пытаясь сорганизовать сопротивление».
В апреле 1933 года в Москве судили сотрудников электротехнической компании Metropolitan-Vickers: британцев обвиняли в шпионаже, советских инженеров – в организации диверсий на электростанциях по заданиям английской разведки. Иностранцам «дали» по 2 года тюрьмы, со своими поступили гораздо строже – от 3 до 10 лет заключения. Британцев потом в порядке амнистии (Лондон ввел эмбарго на импорт советских сырьевых товаров, поговаривали даже о разрыве дипотношений, и послу Майскому пришлось спешно расплетать конфликт) выпустили из тюрьмы и выслали из СССР. Но в газетах об этом уже не сообщали. Как не писали о большинстве разоблачений и приговоров по 58-й (контрреволюционные преступления) статье уголовного кодекса – в борьбе с врагами народа не всегда нужна огласка.
В 1933 году органы госбезопасности вскрывали эсеровское подполье: в Ленинграде, Самаре, на Северном Кавказе – где только не гнездились ненавистники советской власти, некогда называвшие себя социалистами. Поскольку центром эсеровской эмиграции была Прага, чекисты взялись за тех, кто жил в Чехословакии.
14 октября 1933 года в Ленинграде задержали Мариана Луцика – инженера завода «Красный треугольник», окончившего Политехнический университет в Праге и состоявшего в Союзе студентов-граждан СССР. За последующие недели в Москве и Ленинграде за решеткой оказались бывшие руководители и члены союза: Алексей Свияженинов – заведующий научно-техническим отделом журнала «За рубежом», Дмитрий Сафронов – начальник сектора заготовок закрытого военного кооператива, Дмитрий Хабаров – также совслужащий, Константин Важенин – заводской инженер-электрик, Михаил Скачков – переводчик и литературовед, Михаил Новицкий – инженер лаборатории «Ленэнерго», Николай Колпиков – на момент ареста безработный, Борис Гринберг – технический директор «Красного треугольника», Абрам Фельдман – замначальника конструкторского бюро ГИПРОВАТО. В Харькове арестовали инженера Павла Ильинского и экономиста Леонида Демченко.
