В его африканских повестях трудно отделить вымысел от воспоминаний, фантазийную линию от документальной. По стилю они похожи на сочинения Жюля Верна, где географические, этнографические сведения и наблюдения натуралиста вплетены в авантюрную фабулу. Быстролетову верили так же, как и знаменитому романисту, умевшему весьма убедительно рассказывать о местах, где никогда не был.
«Он бежал из Европы в глубину африканских джунглей, спасаясь от провала. Об этом Д.А. неоднократно рассказывал мне в таких подробностях, придумать которые невозможно», – настаивал бывший з/к Залман Амдур, познакомившийся с осужденным разведчиком в Сибири.
[265]
Чтобы пересечь половину Черного континента, даже подготовленному путешественнику понадобилось бы не менее полугода. Слишком большой срок, на который нельзя забросить шпионские дела.
В завершенной книге нет описания пути из Сахары в тропики – действие второй части начинается сразу в Конго. Вероятно, были два разных «наезда»?
В конце 1932 года, после гибели Олдхема, у агента Ганса могла возникнуть нужда на время исчезнуть из Европы. Как, почему и в какой роли три года спустя (когда активно эксплуатировалась линия Мага и не только) он оказался в Леопольдвилле? Добраться до Хоггара можно было с помощью агентства «Thomas Cook», как и говорится в «Тэллюа». Но экспедиция в джунгли – совсем другая история. Ван Эгмонту приходится выправлять разрешение у губернатора Бельгийского Конго – в обмен он соглашается негласно собрать информацию о районе Итурийских лесов, где предполагалось наличие нефтяных залежей. Но зачем автору книги понадобилось в реальности пробираться в земли пигмеев? Или вторая часть – это творческая мистификация?
Убедительность романов Жюля Верна основывалась на тщательном подборе и изучении научных сведений и свидетельств путешественников. Дмитрий Быстролетов взялся за продолжение «одного путешествия», когда работал переводчиком в ВИНИТИ – кладовой знаний АН СССР. Для «Реферативного журнала. География» он составлял списки зарубежных публикаций, в том числе и по Африке. А законченную рукопись показал не абы кому.
«Решено: я пойду в редакцию журнала “Азия и Африка сегодня”. Там есть и специалисты, и отдел Академии Наук. Это явится для меня настоящей пробой: если видевшие Африку люди забракуют, тогда и к не видевшим соваться нечего».
«Быстролетов пришел в редакцию “с улицы”, как говорили о таких нежданных-негаданных авторах, – вспоминал доктор исторических наук Аполлон Давидсон. – Принес большую рукопись – путешествие голландского художника по Тропической Африке, по Сахаре и Конго, о встречах с туарегами, с пигмеями… Литературы о том времени – чтобы как-то проверить, реальная ли показана общая картина, нет ли каких-то нелепиц в описании тогдашней обстановки, – у нас не было. Так получилось, что книги о Конго конца XIX в. и даже 1920-х гг. в московских библиотеках были, а вот о конце 1930-х
[266] не оказалось. Вдруг какая-то грубая ошибка? И кто-то все-таки заметит. Осрамится редакция. Да и автор-то странный. Нигде раньше не печатался. Известного имени у него нет… Спасли положение Том Колесниченко, Лёва Володин и Коля Хохлов. Том и Лев побывали в Конго в конце 1960-го, Николай чуть позже. Конечно, это не 1936-й. Но все-таки они могли подтвердить, что описания природы, людей, обычаев у Быстролетова вполне правдоподобны…
[267] И тогда решили – печатать!».
Но не всю книгу, а только вторую часть и в сокращенном виде. Поделенная на очерки, она увидела свет в 1963 году в семи выпусках журнала под названием «По следам одного путешествия». И никаких замечаний редакция не получила! Более того, Дмитрия Александровича пригласили выступить на радио и в Доме ученых.
[268] Проявило интерес издательство «Советский писатель» – рукопись, правда, мурыжили более десяти лет.
Если конголезская история была мистификацией, то она прошла самую взыскательную проверку (настоящий разведчик должен уметь создавать подобные легенды). Но в таком случае зачем понадобилось подкреплять ее упоминанием в книге «Испытание одиночеством», которую автор и не надеялся когда-либо опубликовать? Воспоминания об Африке, по словам Быстролетова, помогли вытерпеть тяжелейшее заключение в Сухановской тюрьме:
«Широко открытыми глазами я смотрю в стену и совершенно ясно, в мельчайших подробностях вижу небольшое озеро в экваториальном лесу – нависшие над горячей бурой водой деревья и купающихся коричневых пузатых человечков: это – пигмеи, самые маленькие люди на земле…»
[269]
Личность и биографию Гая ван Эгмонта он частично срисовал с Генри Пика. А что с самого себя? Вот главный герой размышляет о своем неуемном характере:
«Всю жизнь мне приходилось наблюдать внутри себя иногда мирное, но чаще полное раздоров сосуществование целой кучки разных людей».
Примеряет походную экипировку:
«Я стоял и смотрел в зеркало – и как будто бы видел там отражение своей юности: залитые солнцем палубы, белые гребни волн и веселую игру соленого бриза пестрым флажком на мачте».
Сходит на берег в порту Алжира:
«Где люди, там всегда есть что посмотреть и послушать!»
[270]
Наблюдательность везде и всегда – одно из главных качеств успешного разведчика.
* * *
«Он был хорош, как Кларк Гейбл, только русоволосый…»
Этот американский киноактер в то время считался едва ли не самым красивым мужчиной в мире, пресса именовала его королем Голливуда. Эмигрантка Шарлотта Моос не удержалась от мысленного сравнения, когда познакомилась с Дмитрием Быстролетовым. В своих письменных показаниях, данных MI5 в 1940 году, Моос интерпретировала его фамилию как Buistroleto и упорно называла Джоном. Вероятно, так он и представился при первой встрече в Амстердаме, куда Шарлотта приехала, еще не догадываясь, во что ввязался ее лондонский кавалер – связник советской разведки.
Ирландец Брайан Гулд-Верскойл – в обычной жизни инженер-электрик из корпорации BBC – состоял в молодежной организации Компартии Великобритании, симпатизировал СССР и учил русский язык. Его старший брат Нейл, убежденный коммунист, эмигрировал в Советский Союз в 1932 году. Брайан трижды гостил у него в Москве, мечтая как-нибудь стать гражданином государства рабочих и крестьян. Во время последнего визита с ним и пообщались люди из ОГПУ, снабдив парижским адресом для связи.
