Быстролетов страстно хотел хоть как-нибудь рассказать: мы были, сражались, делали всё, что могли.
«Устраняя точные данные, цифры и имена, я обокрал самого себя, но что поделаешь – может, хоть в таком оскоплённом виде мой материал увидит свет».
Интервью не пропустили. Но у Дмитрия Александровича получилось сделать кино. В том же году, когда Татьяна Лиознова приступила к съемкам сериала «Семнадцать мгновений весны», он передал в КГБ на согласование сценарий фильма «Человек в штатском». Одобрение было получено. За режиссуру взялся Василий Журавлев, прославившийся своей киноверсией «Пятнадцатилетнего капитана». «Я завален работой, вплоть до эскизов туалетов для дам. Устаю до полусмерти», – делился Быстролетов впечатлениями с Кольцовым.
Премьера фильма состоялась в октябре 1973 года. Афиши сообщали, что картина посвящается «чекистам тридцатых годов, внесшим большой вклад в дело борьбы за мир, против войны и фашизма». Главную роль разведчика Сергея, он же граф Переньи, играл неотразимый Юозас Будрайтис. За последующий год «Человек в штатском» собрал хорошую кассу – было продано свыше 26 млн билетов (для сравнения: суперхит «Невероятные приключения итальянцев в России» посмотрели 49 млн человек). Однако кинокритики морщились и отмечали надуманность и неестественность в поведении персонажей и сюжетных линиях. В «Советском экране» картину даже обозвали «клюквой» и воплощением кризиса жанра. На телеэкранах только что прогремел сериал Лиозновой, в сравнении с ним «Человек в штатском» и вправду выглядел бледновато – несмотря на то, что Семенов выдумал историю Штирлица, а Быстролетов опирался на личный опыт. Он и сам был не рад результату – называл его «куцым во всех отношениях» (хотя и радовался тому, что снялся в кино – в эпизодической роли ректора пражского университета).
«Деду фильм не понравился, – вспоминал Сергей Милашов. – Режиссер не показал главного: разведка – столкновение интеллектов, накал страстей, которые выражают глаза на невозмутимом лице разведчика».
[398]
Одновременно с созданием фильма Быстролетов сочинял приключенческую повесть «Para Bellum» – она появилась в журнале «Наш современник» весной 1974 года. Начало было весьма завлекательным:
«Туристы, выходя из чистенького здания центрального амстердамского вокзала, обычно прежде всего пересекают улицу и направляются к одному из баров, длинным рядом выстроившихся лицом к вокзалу, – их манят яркие рекламные картины, изображающие смуглых креолок, которые были бы похожи на испанских мадонн, если бы не отсутствие одежды – у одних частичное, у других полное… Но один из пассажиров не поспешил вслед за всеми под зазывные вывески… Поставив небольшой и, по-видимому, легкий чемодан возле ног, он закурил сигарету и с удовольствием окинул взглядом улицу».
В последующих главах рассказывалось о блестящих операциях советских разведчиков в предвоенной Германии, Голландии, Швейцарии.
В тех же номерах «Нашего современника» печатался роман о золотоискателях – «Территория» молодого писателя Олега Куваева. «Территорию» многократно переиздавали в СССР, перевели на 15 иностранных языков. О «Para Bellum» же вскоре позабыли. Ценности ей могло придать хотя бы поверхностное раскрытие биографии автора, о котором читатели совсем ничего не знали.
Фильм «Мертвый сезон», вышедший на экраны страны в 1968 году, начинался с краткого комментария полковника Абеля – советские зрители впервые увидели, как выглядит настоящий разведчик-нелегал.
«Я выступаю в роли, необычной для себя, – объяснял Рудольф Иванович, – потому что люди моей профессии привыкли больше слушать и меньше говорить. Но тема этой картины волнует меня и моих товарищей, и поэтому я думаю, что это оправдывает некоторое отступление от наших правил».
Абель предупредил, что место действия в фильме не названо, имена и фамилии героев изменены, но основа сюжета – подлинная:
«…как подлинна та борьба, которую мы ведем – мы, люди, которые стремятся предотвращать войны».
После успешной премьеры «Мертвый сезон» вошел в число востребованных лент советского кинопроката и телеэфира. «Человека в штатском» же быстро позабыли. Повесть «Para Bellum» была переиздана лишь один раз – в 1979 году, стараниями Анны Михайловны Быстролетовой, да и то в сборнике.
Органы госбезопасности оказывали Дмитрию Александровичу знаки внимания: предложили персональную пенсию, от которой он отказался (о пенсии он просил после реабилитации, а теперь и без того вполне хорошо зарабатывал); наградили юбилейным знаком «50 лет ВЧК-КГБ». Приглашали помочь разобраться с кое-какими довоенными резидентурными документами ИНО. По словам Милашова, заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун «неоднократно обращался к деду с просьбой проконсультировать “своих” авторов или высказать мнение о произведениях на тему разведки». В октябре 1968 года Быстролетов «согласно полученным указаниям» (так в рукописи) подготовил отчет о своей службе в ИНО. Руководство внешней разведки чтило традицию фиксировать опыт мастеров старой школы: их приглашали выступать перед курсантами, просили оставлять воспоминания – в свободной форме.
«С работой в разведке и с ИНО связаны лучшие годы моей жизни, – написал Быстролетов. – Я горжусь ими, и от теперешних работников КГБ слышал слова: “Мы хотели бы быть такими, как вы. Вы – пример для нас”. Я имею право гордиться сделанным».
[399]
Эти воспоминания на Лубянке хранили под грифом «Особо секретный фонд» и использовали на свое усмотрение. Полковник Николай Пекельник, курировавший съемки «Человека в штатском», заимствовал из отчета сюжетную линию, действующих лиц и некоторые факты для повести «Капля крови» (сборник «Чекисты рассказывают», издан в 1983 году). Быстролетова он переименовал в Павла Доброхотова, Бориса Базарова – в Виктора Тихонова, Эрнеста Олдхэма – в Эдуарда Пелхема, и в завуалированном виде поведал об операции проникновения в шифровальную службу Foreign Office. Упомянул даже о текстильной фирме-прикрытии. Публикация осталась незамеченной за границей, и до 1990-х специалисты по истории шпионажа, как и аналитики MI5, оставались в неведении, каким образом советская разведка получила доступ к секретной информации британского МИД.
* * *
Внеочередная репетиция парада на Красной площади нарочно была проведена ночью – чтобы заслонить проходившую там эпохальную перемену.
На следующий день, 1 ноября 1961 года в газетах появились скупые строчки:
«Во исполнение постановления XXII съезда КПСС гроб с телом И.В.Сталина перенесен из Мавзолея Владимира Ильича Ленина к Кремлевской стене».
Съезд одобрил предложение первого секретаря Ленинградского обкома Спиридонова единодушно. Никогда прежде с высоких трибун не говорили так откровенно о культе личности. И сам Хрущев, и многие делегаты в своих выступлениях приводили факты произвола и беззакония, творившегося по указанию или с ведома Сталина – чудовищного истребления советских людей, и государственных деятелей, и простых граждан без суда и следствия по лживым, наскоро сфабрикованным обвинениям.
