В общем и целом, Тале очень Стамбул понравился. Прав был Шустов, когда так и заявлял. Только вот полет… Не выходило у нее отстраниться, и все тут!
— Чудо мое, ты как? — обернулась на вопрос, мучительно стараясь «легко» улыбнуться. Уже даже рот открыла, чтобы «нормально» сказать.
Но Денис смотрел так, что сразу становилось ясно: он видит ее притворство насквозь, и ни в какую ложь не поверит. Синий, цепкий взгляд буквально ее сканировал.
— Я стараюсь, — шумно выдохнув, в итоге призналась еле слышным хриплым шепотом.
А Шуст вдруг властно обхватил ее лицо ладонями и притянул к своему близко, держа взгляд своими глазами.
— Тебе нечего бояться, девочка моя золотая. Просто смысла не имеет. Я со всем справиться в состоянии, понимаешь? Мое слово тебе даю. Не бойся, веришь? — произнес как-то очень тихо, но так весомо, как роняя на ее плечи бетонные плиты.
Очень уверенно. Непоколебимо… И так, будто Денис знал нечто большее… Словно в курсе о любой ее проблеме, о каждой беде…
Тала застыла, всматриваясь в эти синие глаза, проваливаясь в них, словно с головой бросившись в бездонную пропасть. У самой внутри какое-то тонкое, звенящее чувство потребности, такой непобедимый порыв тяги к Денису! Невыносимая, необъяснимая вдруг необходимость рассказать, довериться!..
— Денис… — Тала сама не поняла, когда его имя прошептала. Слова, будто против воли разума, с губ рвались, из груди, из самой души, казалось. Ей так вдруг захотелось поверить и открыться ему!
— Что, мое чудо? — так же тихо отозвался Шуст, не отпуская из своего плена ее взгляд, продолжая щеки Талы ладонями греть, но и держать властно.
И так смотрел, будто уже и сам все знал, просто ждал, когда она признается, хотел откровенности.
— Денис… У меня…
— Твою ж ****! — Григорий буквально рывком поднялся из своего кресла, ругнувшись на весь салон. — Дэн! Сорри, что отвлекаю, но тут ответ по вопросу, который ты мне поручил. Я еще до отлета перетер с мужиками, они обещали проверить, и вот написали, — мужчина возник за спиной Дениса как-то резко, весь нахмурившийся, будто чем-то встревоженный.
Протянул Денису свой планшет, с которым работал все это время, благодаря тому, что на борту имелся вай-фай. Заставил Талу замолчать и вздрогнуть, словно вырываясь из непонятного марева.
Господи! Она же настолько контроль над происходящим утратила, что чуть не призналась! С какого вдруг чуда?! Поддалась воле и той ауре Шустова, которая и делала его тем, кому все непроизвольно подчинялись?
Быть может…
Или же настолько жаждала именно его поддержки, понимания, искреннего заверения, что ее болезнь не оттолкнет?.. Страшно, оказалось, внезапно осознать, что ее новая желанная мечта — поддержка и сопереживание вот этого конкретного мужчины!
— Секунду, Гриша! — не оборачиваясь, резко отмахнулся Шустов, продолжая в нее глазами ввинчиваться по ощущениям. И в синем взгляде явно досада проступила из-за того, что им помешали, Тала прям уловила этот стальной оттенок. — Что у тебя, девочка моя? — совсем другим тоном, приглушенно, внимательно спросил, как подталкивая Талу.
Но она на Григория посмотрела, на охранников, которые тоже, определенно, насторожились, вновь на Дениса взгляд перевела.
— У меня, однозначно, гораздо меньше опыта в полетах, Денис. Возможно, с практикой я найду равновесие, — хрипло выдавила из себя и это оправдание, и слабую улыбку.
Чуть повернулась, легко губами коснувшись его правой ладони невесомым поцелуем… Ну да, отвлекая, а как спасаться? Денис нахмурился, не прекращая ее внимательно изучать. Подвох чувствовал?
— Дэн, это важно, — поторопил Григорий, видимо, устав ждать.
— Хорошо, — рыкнул Шустов, с немного непонятным ударением, словно обещая ей, что это не конец разговора.
Ну точно дракон огнедышащий! Несмотря ни на что, губы дрогнули в улыбке. Он ту увидел, чуть смягчился взгляд.
Но все ж к другу обернулся, захватив одну руку Талы в свою ладонь, то ли грея, то ли демонстрируя, что никуда ей не деться от него. Забрал планшет, начав что-то читать на том. А Тала отвернулась к закрытому иллюминатору, только сейчас позволив себе зажмуриться и тихо-тихо выдохнуть.
Ей стало страшно, по-настоящему страшно признаться себе, насколько сильно она Денисом прониклась, как успела привязаться и… влюбиться? Выходит, так.
Она уже становилась от него зависимой, и это ужасно пугало. Потому как именно сейчас, чувствуя объемное, раздирающее душу осознание и тягу к нему, она четко поняла: не переживет. Не выдержит, если Денис оттолкнет ее с отвращением, как отец оттолкнул мать, оставив один на один с болезнью. Но у мамы хоть она была, ради Талы та и боролась, не сдавалась болезни настолько долго, почти шесть лет еще жила.
Талу же отторжение Шустова надломит. И сил с раком бороться уже не останется. Ради чего? Ни мотивации не будет, ни силы воли.
А это катастрофа…
— Это даже хуже, чем я предполагал, — тем временем, тихо обсуждали свои дела Денис с Григорием. — Нужна встреча с Марком. Где-то в нейтрале…
Тала и не хотела бы слушать, да они говорили почти у самого ее уха. Что ж, достала из кармана кофты беспроводные наушники, кое-как вставила те в уши одной рукой, потому как вторую ладонь Денис все еще не отпускал.
Он в этот момент обернулся, глянул, словно проверяя, что она делает, пока Тала на мобильном включала свою подборку музыки. Как-то так одобрительно взглядом сверкнул, будто понял, что она их разговор заглушить пытается. Погладил ее ладонь своими жестковатыми пальцами, задержавшись на кольце. И вновь отвернулся к Григорию.
Но Тала уже не слышала, о чем они продолжали говорить. А ужас от осознания своей слабости перед этим мужчиной перекрыл даже страх полета.
— Мы сейчас вернемся домой, поедим и… — Шуст посмотрел на Талу, которая вела себя крайне тихо. Как-то пришибленно даже.
Ни слова не проронила с момента того неудачного разговора, когда Алхимик влез так не вовремя, мля! Сидит, губы кусает, да пальцы свои нервно сжимает, будто он не видит, что трясет всю. И устала… Шуст буквально физически ощущал, насколько Тала измотана. Вновь перенервничала из-за этого перелета, ясное дело.
Но было и еще что-то. Нечто, что заставляло вновь вскидываться и как носом в воздухе поводить, ощущая, вдыхая непонятную, но очень явную, хоть и будто бы призрачную, тень чего-то, нависшего над ней, в мрачных мыслях Талы, в тихих взглядах, когда думала, что он не видит и не замечает…
Денис не сомневался, что она ему готова была сказать истинную причину своего состояния, и не влез бы друг… Уже досконально понимал бы, прав он в своих догадках о ее болезнях или нет. Бесило то, что ситуация сложилась так. И Тала захлопнулась, замкнулась, как испугавшись.
Что ж, ладно, Шуст умел управлять и своей злостью, и своим бешенством… По ходу, чем угодно повелевать мог, кроме своего притяжения и помешанности на ней…
