Карстен поднимает руку, приказывая всем замолчать. Хоть их лица и скрыты, но я знаю каждого и кому, какой цвет принадлежит. Кроме Карателя. Он пока для меня загадка.
– Рафаэль, – это имя резко всплывает в мозгу, и я дёргаюсь в сторону, чтобы найти его немедленно.
– Не смей, – рычит, Оливер, грубо хватая меня за руку. – Не смей сейчас этого делать, Мира. Даже не думай, что я позволю тебе пойти к нему.
– Отвали…
– Не делай хуже, дура. Стой здесь и жди, – вряд ли он собирается отпустить меня, его хватка сильная и даже причиняет боль, а я быстро пробегаюсь взглядом по толпе, которая подходит ближе к сцене.
– Вы считали, что мы выдумка? Вы думали, что наши предостережения и приказы можно забыть? Вы ошиблись, – громогласно говорит Карстен.
– Поэтому мы решили, что пришло время дать вам понять, кто здесь главный и кому вы все обязаны подчиняться. С завтрашнего утра на нашем сайте вы ознакомитесь с нашими правилами и новым уставом, которому будете следовать без вопросов. А тот, кто не захочет, может вспомнить наших жертв, буквально на днях отправленных на покой. Это мы. Мы управляем вами, и вы будете подчиняться нам. А сегодня мы на ваших глазах покараем тех, кто нарушил правила. И мало того, что они их нарушили, но им это ещё и простили. Мы же никогда подобного не прощаем, – Карстен делает паузу, и я чувствую его взгляд на себе.
– Эмира Райз, прекрасное создание, не так ли? – Насмешливо тянет он, и все поворачиваются ко мне.
– А как она умна, сильна и воинственна, никто не знает. За всю историю сестринства «Оморфия» ни одна глава не устанавливала свои правила и не грозилась наказывать. Ни одна глава не позволяла себе играть так легко и непринуждённо мужским коллективом «Альфы», да ещё и превращать их в непотребных и жалких алкоголиков и наркоманов. Во что ты, Оливер Фирель, превратил самое сильное братство в мире? «Омега» всегда была для нас второсортным товаром, как и остальные здесь. Но «Альфа», будущие владельцы корпораций и элита нашего мира, никогда не позволяла себе подобного поведения. Во что ты сам превратился, раз женщина управляет тобой и твоими парнями? И сегодня я покажу вам, что нам ближе. Правление Эмиры Райз или Оливера Фиреля. Они сами решат свою судьбу, – сглатываю от его слов и бросаю быстрый взгляд на побледневшего Оливера, его пальцы до жуткой боли сжимают моё запястье, отчего я издаю слабый стон.
– Вы хотите правосудия? Вы хотите иметь достойное будущее для себя? – Обращаясь к толпе, Карстен получает одобряющие выкрики.
– Да, конечно, да. Только вы его не заслужили. Вы уподобились нищим, убогим и ничего из себя не представляющим тараканам, которых мы используем, как мясо. И нам не жаль будет поставить вас на один уровень с ними, и карать так, как вы этого заслуживаете! – Выкрикивает Карстен, вызывая испуганный гул голосов.
– Но вы меня не волнуете, а вот одно весьма интересное правило, введённое не так давно, очень. Вернёмся к Эмире Райз и к стилю её правления. Ведь вы любите, когда она страдает из-за вас, верно? Так сегодня она пострадает снова, – меня словно ударяют в грудь, и я дёргаюсь, но упрямо держу высоко подбородок.
– Приведите первого осуждённого по желанию самой Эмиры Райз, – говорит Карстен, и несколько парней из его «охраны» направляются к нам.
– Что? Нет… я не… – шепчу я, хватая теперь сама Оливера, когда к одному из парней из его братства подходят, и никто не помогает ему. Никто не встаёт на его защиту, когда ему смачно дают по лицу и под мышки утаскивают к сцене.
– Нет! Пожалуйста! Нет! – Крик Кайли застревает в мрачной и гнетущей тишине, она подбегает ко мне, и до меня резко доходит причина всего этого.
Крысы. Влюблённые. Содранная кожа. Отравление. Клейма «Оморфии» и «Альфы». Мои правила. Мои послабления.
– Сделай что-то, Оливер. Сделай что-то немедленно, – требовательно прошу его.
– Нет. Не двигайся, Мира, лучше пусть один будет наказан, чем все, – рычит он, отталкивая меня от себя, и я задеваю локтем Кайли.
– Итак, не так давно Эмира Райз создала очень животрепещущее и грозное правило, при котором ни одна из её сестёр не имеет права встречаться ни с кем из парней «Альфы», пока они не встанут на путь истинный. Они не встали, но… какой прыткий нам попался. Каратель им займётся, – брыкающегося парня передают Всаднику, и он одним ударом в живот, а затем в спину локтем сбивает его с ног и заставляет стонать, отплёвываться и откашливаться на полу.
– Мира, пожалуйста, я… прости меня, прости, – плачет Кайли, и я беру её за руку.
– Тебе ничего не будет угрожать. Обещаю. Они не тронут тебя, – я лгу, потому что другого выхода нет. Я знаю, что будет. Отравление – это способ наказания для её парня. А кожа… это обнажённое тело.
– Тимоти? Спаси его, прошу тебя… спаси…
– «Альфа» предпочитает напиваться так, чтобы их мама родная не узнала, верно? Так почему бы не подарить им то, что они любят? – Отвлекаюсь на происходящее на сцене, на которую выносят огромный сосуд с жидкостью и трубку, как и стул. Парня быстро привязывают к нему, и двое из «охраны» удерживают его голову, отклоняя назад. Каратель вставляет трубку в рот парня и нажимает на рычаг, отчего вонь алкоголя забивает кислород вокруг. Алкоголь выливается изо рта Тимоти, он выплёвывает его назад под крики Кайли, которую я стараюсь удержать. А вот студентам это нравится. Они начинают улюлюкать, хлопать и свистеть, наслаждаясь тем, как спирт отравляет органы невинного парня.
– Оливер Фирель, у тебя есть возражения? – Поворачиваюсь к Оливеру и молю его ответить «да».
– Нет, никаких. Заслужил, – сухо бросает он.
Ублюдок! Какой же ты сукин сын! Тварь последняя! Что б ты сдох!
– Но ведь он не один был виноват, правда? И вот здесь начинается самое интересное. Эмира Райз угрожала, – Карстен кивает пятерым парням из «охраны», и они двигаются к нам.
– Угрожала снова и снова. А что мы видим в итоге? Ничего, – закрываю собой Кайли, и хоть мне страшно, безумно страшно, но не отдам её им.
– Она простила такой ужасный проступок, когда другим, к примеру, Саммер никогда ничего не прощала. Где справедливость?
– Не приближайтесь. Не подходите к ней, – шиплю я, смотря, как парни окружают нас.
– Сегодня мы её восстановим, – они резко хватают визжащую Кайли.
– Отпусти! – Кричу я, ударяя по их рукам. Пытаюсь изо всех сил не позволить им причинить боль девушке. Меня отпихивают в руки Белча, и он удерживает меня.
– Тише, Мира, тише…
– Отпусти! Карстен, мать твою, я тебя изуродую! – Кричу я, и наступает тишина. Вряд ли кто-то ожидал, что я назову его имя. Вряд ли он сам это ожидал.
В зловещей тишине раздаётся смех, и Карстен снимает свой капюшон под всеобщее недоумение.
– Моя прекрасная принцесса, я вот думал, что ты никогда обо мне не вспомнишь, – едко смеётся он.
