– То есть они просто вернулись, потому что им скучно? И решили немного развлечься? Последний раз, когда они захотели развлечься, Беата оказалась в психушке.
– Я помню, Мира, поэтому следующая ты. Они будут следить за мной. И к тому же напомнили мне о том, что я обещал им, – зло шипит Оливер, видимо, до сих пор не отойдя от разговора со Всадниками.
– Но… подожди, времени прошло достаточно. Мы характерами не сошлись, вот и всё. Ты это им сказал? Тем более всё уже улажено, срок был до окончания прошлого года, и он вышел, – напоминаю я.
– Да, сказал. Это их порадовало, особенно Карстена. Они вновь начнут охоту, Мира. Они в курсе того, что власть может пошатнуться, и во всём виноват этот ублюдок. Рафаэль. Если бы не он, то Всадников бы здесь не было. Это он заставил их вспомнить о нас, насладиться всем этим дерьмом, и мы должны что-то сделать. Вместе, как и раньше. Поэтому я считаю, что захватил это вовремя, – Оливер достаёт из кармана брюк кожаную коробочку.
– Серьёзно? Ты считаешь, что это проклятое кольцо исправит положение, и они передумают? Господи, Оли, начни думать мозгами, а не кошельком! – Возмущённо всплёскиваю руками, понимая к чему, вообще, это всё было.
– Но, Мира, мы должны…
– А ну-ка, это всё ложь? Их нет здесь, и ты это выдумал, чтобы заставить меня поиграть в твою невесту, а затем продолжить цирк, как это было с нашими отношениями, авось прокатит и дальше? Вот ты урод, Оливер! Ты просто самый тупой и невероятно безобразный придурок! – Ударяю его по руке, отчего коробочка с кольцом вылетает из неё, а я киплю от праведного гнева. Почему они все держат меня за дуру? Сначала тот козёл, теперь этот? Да, неужели, я хватку потеряла?!
– А теперь слушай сюда, Оливер. Ты мне не нужен. Ты мне противен. Ты настолько омерзителен, что меня наизнанку выворачивает от тебя. Я ненавижу твои прикосновения, поцелуи, не говоря уже о сексе. Ты весь вызываешь у меня только жалость, и так было всегда. Я защищала тебя, старалась утихомирить неожиданный всплеск агрессии, которая могла привести тебя в тюрьму! Я, чёрт возьми, терпела всё то говно, которым ты меня обмазал! Но теперь с меня достаточно! Хочешь войны за свой обман, ты её получишь! И я сама призову Всадников, пусть они разбираются с тобой! Ты тупая ошибка природы, Оливер.
– Ты совсем обалдела, Мира? Ты страх потеряла? Ты хоть понимаешь с кем говоришь, стерва?! Да я защищаю тебя, как могу, блять! Я тоже терпел тебя и все твои примочки! Я смирился с ними, и ты во мне вызываешь идентичные чувства, – рычит парень, наступая на меня, но я стою и даже не двигаюсь, ожидая, когда он приблизится.
– Ты мне нужна только как возможность вечной роскоши. Ты не менее отвратительна, и я бы не прочь поддержать твою сестру в погоне за властью, только меня опередили и не дали помочь ей. И да, никто фотографии у меня не крал, мне просто хотелось причинить тебе боль, чтобы все увидели то, что ты скрываешь под одеждой. Точнее, чего у тебя нет! И я только притворился спящим тогда, когда она залезла на меня! Я трахал твою сестру, трахал всех твоих подруг! Я имел тебя, сука! Наглая тварь, считающая, что вправе со мной так говорить! Да я прикончу тебя одним ударом! – Желваки на лице Оливера ходят ходуном. Он сжимает кулаки, а во мне ничего нет. Страха нет, одна печаль.
– Ну так ударь. Чего ты ждёшь? Ударь меня, прикончи, а не угрожай. И ты не имел меня, Оливер, ты насиловал. Это не делает тебя сильным, наоборот, это показывает, какой ты на самом деле трус и слабак. У тебя ещё есть шанс поддержать Флор, она вроде бы в наркологической клинике лечится. Так вперёд, развлекайся, а меня оставь в покое. Я сожалею о том, что поддалась своему страху в ту ночь, паника меня с ума свела. Я думала, что ужаснее, чем ты и я тогда ничего не может быть. Есть. Всегда есть что-то худшее, и это произошло. Прощай, Оливер, – спокойно отвечаю ему и с горечью смотрю в тёмные глаза, налитые кровью и ненавистью. Мне жаль, что понимание приходит поздно. Жаль, что только в сравнении можно многое осознать и увидеть с другой стороны.
Направляюсь к входу, но меня догоняет Оливер и закрывает собой дверь. Устало поднимаю на него взгляд и ожидаю ещё обвинений и оскорблений.
– Стой. Мира, нельзя так… я… не должен был это говорить, и ты не должна. Всё перевернулось вверх дном. Я же любил тебя. Я был поглощён только тобой и пришёл тогда тоже только из-за тебя. Мира, – он пытается взять мои руки в свои, но я избегаю этого, отходя на пару шагов назад.
– Оливер, прекрати прикрываться тем, что у тебя есть чувства ко мне. Мы оба знаем, кто мы друг для друга. Я в курсе того, что ты никогда не изменишься, а твоя любовь – это лишь оправдание, которое раньше я приняла бы. Но всё, остановись, хватит. Я устала от всего этого. И от твоей лжи тоже. Не было никаких Всадников, им дела нет до нас больше, потому что нет никаких причин, чтобы их что-то здесь заинтересовало. И прекрати пить, прошу тебя, хоть я отношусь к тебе не так хорошо, как ты хочешь, но мы были довольно долгое время вместе, и это наложило на нас свой отпечаток. Никогда не будет больше так, как было. Всё изменилось. И виноваты в этом мы все, – слабо улыбаюсь ему, пока он переваривает мои слова и даёт шанс уйти отсюда так, как должна это сделать девушка моего положения и достатка. Гордо.
– И, к слову, – останавливаясь, бросаю взгляд на подавленного Оливера, – я знаю, что никаких приступов агрессии у тебя нет. Ты не болен, ты просто не сдерживаешь себя, когда пьёшь, и не только. Ты нашёл оправдание для всего, даже для проявления и демонстрации физической силы. Но для своей совести оправдания ты не найдёшь. Советую пересмотреть своё будущее, Оливер, ты его губишь непонятно зачем и из-за кого. Мне жертвы не нужны.
– А что ты хочешь? Знать, что ты права, и я сам осознаю то, что моя жизнь ограничена лишь тем, сколько выпить и забыться? Знать, что твои правила на самом деле очень мудрая и нужна вещь сейчас? Знать, что я раскаиваюсь в том, что сделал? Так ты и так знаешь об этом, Мира. Мне гадко от самого себя и от того, как я поступил. Но в тот момент я очень хотел, чтобы ты ответила за то, что бросила меня, променяв на этого урода, который предал тебя. А я был на твоей стороне даже тогда, когда все считали тебя виновной. Мне было всё равно. Разве не это любовь? Разве не так проявляются чувства, Мира? Может быть, в большинстве случаев, веду себя, как подонок, но я не хочу быть один. Я привык быть с тобой, и клянусь, что буду меняться. Мы сможем, только дай нам шанс. Ещё один шанс, Мира. Если мы будем вместе, то никто нас не тронет. Я даже готов сделать всё, чтобы у моего кузена и у твоей подруги всё получилось, слышишь? Я… что ещё мне сказать? Что мне сделать, детка, чтобы ты простила меня? – Его, осипший враз, голос никак не влияет на меня. Я просто смотрю на него, унижающегося передо мной, и думаю совсем о другом человеке. Если бы ОН это сказал. Если бы ОН сейчас был напротив, то я бы расплакалась и убежала, горевала и сожалела бы о том, что готова простить. Я бы помнила ту боль и страх, который жил во мне. Помнила бы всё, и это было бы совсем неважным. Вот моя проблема, после всего того, через что Рафаэль заставил меня пройти, я до сих пор чувствую к нему так много, и от этого так больно. Поэтому смотреть не могу на него. Поэтому его аромат преследует. Поэтому он застрял глубже, чем просто в голове. Он внутри меня, действительно, внутри меня, в том уголке сердца, которое угасло в ту ночь.
